Натали Дэниелс - Кукушка [litres]

Чувствую холодную влажную ладонь. Меня берут за руку. Пытаюсь повернуть голову. Кто-то сидит рядом с сумкой на коленях. Сначала я ее не узнаю́: к моему горизонтальному миру она расположена под непривычным углом. Зато узнаю аромат. Да, это она, сидит на стуле, полная света, как все люди, которые приходят снаружи, из той реальности, где мне больше нет места. Мелькает мысль, что я ее себе просто вообразила.

– Несс? – говорю я, хотя голос мой за ненадобностью давно пропал.

Она улыбается. Такая знакомая. Подстриглась и выглядит старше, но по-прежнему красива. Темные глаза полны новой нежной грусти.

– О Конни! – произносит она и почему-то плачет; молча, только слезы расплескиваются по щекам.

Гадаю, не случилось ли что. Пытаюсь пожать ее пальцы. Я настолько слаба, что вряд ли она чувствует. Наклоняется вперед и кладет голову мне на руку. Озадаченно смотрю на нее и замечаю свое запястье; шрамы розовые, значит, прошло время. Медленно поднимаю другую руку и касаюсь ее коротких курчавых волос. Текут минуты.

Чудесно, что она пришла, даже если это только фантазия. У меня вновь странное чувство, что мы играем спектакль, мы старые души, которые вместе продираются сквозь вечность. На сей раз я больная, а она медсестра. Мы ничего не говорим; в словах нет нужды, они бессильны. Чувствую ее любовь.

Близость грубо прерывается открывшейся дверью. Скрипуха, моя единственная константа.

– Сядьте, Конни, у вас гости… – произносит она, и я понимаю, что Несс – настоящая.

Смотрю на нее во все глаза, пока Скрипуха обходит кровать и говорит со мной, как с идиоткой (собственно, так и есть). Наклоняется, нажимает кнопку, изголовье приподнимается, а образ Несс поворачивается.

– Хотите воды? – спрашивает Скрипуха, не ожидая ответа. – Ну же, Конни… – журит она и добавляет, обращаясь к Несс: – Совсем глупышка!

Выходит.

Я хочу что-то сказать, но получается шепот, и Несс наклоняется ближе.

– Вот сучка, – повторяю я.

Несс улыбается. Я чувствую к ней одну только любовь; замечаю, как бьется мое сердце, и на мгновение ощущаю связь с собственным телом.

Легонько шевелю пальцами, и Несс опять берет меня за руку. Это не ад. Это первая минута покоя за долгое-долгое время. Чувствую ее прикосновение к коже и удивляюсь, что она такое делает, почему щекочет. Потом доходит, что она трогает самоубийственные шрамы, порезы, которые я сделала, сидя рядом с ней на постели. Водит пальцем вверх-вниз по выпуклым гладким рубцам, как будто стараясь ощутить мою боль. Мне стыдно. «Совсем глупышка».

Открываю веки. Она смотрит печальными карими глазами, глубоко, с дрожью в голосе, вздыхает и говорит:

– Прости меня!

В полном замешательстве мотаю головой. Не знаю, что ответить. Смогу ли вообще когда-нибудь сказать ей хоть слово?

Несс достает что-то из сумки. Отвинчивает крышку и льет в ладонь. Кончиком пальца нежно втирает мне в запястье масло. Пахнет лавандой. Прикосновение к коже изумительно приятно; давно никто меня так не касался, не ласкал мое уродство. Я вздыхаю и вытягиваюсь. Несс не ограничивается запястьем; молча обходит кровать и берет другую руку. Меня снова колет стыд – эти порезы предназначались ей. Пытаюсь вырвать руку. Она не пускает, целует шрамы.

– Позволь мне…

И я позволяю. Закрываю глаза. Слышу бульканье. Она трет ладони одна о другую, мягко берет руку и нежно массирует тыльную сторону, между пальцами, предплечье и выше, следуя за мрачным узором кислотных ожогов. Прикосновение к моей никому не нужной коже так чудесно: масло, тепло рук, ее любовь. Я расслабляюсь, и гибкие пальцы Несс возвращают меня в мое тело. Она не пропускает ни единого шрама, от пальцев рук до кончиков ступней: шея, живот, грудь, бедра, пах, колено, стопа, – каждый покалеченный участочек. Она дарит мне мое тело, я получаю назад свою плоть.

Когда заканчивает, не могу пошевелиться. Блаженно лежу, вдыхая лавандовый аромат. Открываю глаза. Она все еще здесь, ждет, смотрит. Улыбается.

– Я кое-что принесла, – протягивает белый конверт, на котором ее рукой написано «Для Конни».

Пытаюсь сесть; воскресшими пальцами медленно беру конверт. Вглядываюсь в знакомый почерк. Мне он очень нравится – без завитушек, мужской. Аккуратно вскрываю конверт и с ее помощью достаю несколько фотографий.

На первой – Джош и Иви. У меня перехватывает дыхание. Они светятся, молодые, счастливые, влюбленные! Иви прислонилась к груди Джоша, он одной рукой обнимает ее. Провожу пальцем по его изменившемуся лицу – нос стал крупнее, ярче обозначились скулы.

Смотрю на снимок так долго, что Несс говорит:

– Здесь еще…

Помогает перейти к следующему. В объектив улыбается Энни. У нее выпали два передних зуба, и получилась огромная щель, которой она явно гордится. Меня захлестывают чувства, подступают слезы. На следующей фотографии – Полли и Энни, худые, с шишками коленок, вращают обручи в саду. Мое тело наполняется, по жилам бежит волна эмоций. Поднимаю глаза.

– Они в порядке, – произносит Несс.

Киваю.

– Всё в порядке, – говорит она. – Мы тебя отсюда вытащим, Кон…

Начиная плакать, я снова чувствую себя живой. Несс наклоняется и упирается лбом мне в лоб, обнимает. Я этого не заслуживаю. Когда слезы иссякают, она берет снимки у меня из рук и снова показывает по одному, подкрепляя свои слова: дети в порядке. Дети в порядке. И я начинаю думать, что, может быть, только может быть, я отсюда выйду.

4 апреля

Дорогая моя Конни,

простите, пожалуйста, что так давно не было от меня весточки. Я глубоко сожалею о своем поведении и том, что подвела вас. Надеюсь, доктор Джонсон объяснил вам мое отсутствие. Дело в том – я знаю, какая вы ярая сторонница правды, – что на меня поступило несколько жалоб (была еще и запись системы видеонаблюдения), и руководство запретило мне встречи с вами. Совсем не так я думала закончить наше знакомство…

Хочу, чтобы вы знали: вы произвели на меня огромное впечатление, не только в смысле проделанной нами вместе работы, но и в смысле той работы, которую вы проделываете сама над собой как человек. Вы и ваш неукротимый дух стали для меня источником вдохновения.

Я была очень рада узнать – как, без сомнения, и вы, – что семейный суд дал вам право на общение с детьми. Замечательные новости! Я уверена, что ваши отношения расцветут и жизнь решительно изменится к лучшему. Не забывайте принимать лекарства, которые наконец прописаны корректно. Собственно, я даже готовлю статью для журнала на тему злоупотребления бензодиазепинами. Ваша история глубоко меня взволновала.

А моя новость такая – беру годичный отпуск. Мы с Душкой Саем решили многое изменить. Продаем дом и переворачиваем страницу. Нашли местечко в Суррее, вдали от городской грязи и копоти. Я с нетерпением жду новой жизни, хотя всегда буду возвращаться в Энфилд на могилу Эбигейл.