Тереза Дрисколл - Это не сон [litres]

И они с Суперменом будут точно знать, что надо делать. Отвезут его мамочку на Криптон и попросят вернуть ей блеск в глазах. Но так, чтобы снаружи она оставалась все такой же (и лицо, и волосы, и все остальное – а то люди узнают, что они сделали, и может приехать полиция), а вот внутри у нее все будет новое. Прямо с Криптона.

Внутри она будет, как мама Бена.

Тео бесшумно пошевелился – пошарил в своей пещере и нашел печенье «Пингвин», припрятанное с завтрака. Бен был внизу с мамочкой, и он был явно чем-то расстроен. Вот Тео и постарался придумать план. План побега для них обоих.

Все дело было в том, что Бен не прекращал плакать, а мама обычно очень сердится, когда много плачешь. Надо рассказать Бену вот что: лучше всего держать свои страхи и слова глубоко-глубоко внутри себя и ждать появления Супермена.

Когда мама Бена вернется из Лондона, может быть, он зайдет к ним на чай и пирожные. Мама Бена разрешает опускать шоколадное печенье в чай. Тео нравилось держать печенье во рту до тех пор, пока весь шоколад не растворялся, а само печенье на языке не становилось слегка влажным. Один раз они с Беном и его мамой устроили соревнование, чтобы проверить, кто из них сможет дольше всех продержать печенье в чае, чтобы оно не размокло и не упало на дно. Они засекали время и много смеялись. И он победил.

Мама Бена разрешала Тео самому кормить морских свинок, а еще позволила им устроить новую пещеру под кроватью Бена. Они положили одно покрывало на пол для мягкости, а второе мама Бена накинула на кровать, чтобы под ней стало темно. Кровать у Бена была на высоких ножках, так что места было более чем достаточно. Стоять, конечно, нельзя, но и сгибаться так, как под этой кроватью, его собственной, не нужно. А его кровать была довольно маленькой и совсем неудобной.

А еще мама Бена однажды возила их в зоопарк. Тео впервые был в зоопарке, и тот его потряс, но и немного испугал. Бен сказал, что больше всего ему понравился бегемот, а Тео подумал, что бегемот – это ерунда. Он вообще ничего не делал, только какал. У него были большие, липкие какашки.

Нет, Тео больше всего понравилась пустыня. Она находилась под куполом, и в ней действительно было жарко и ярко светило солнце, совсем как в телевизоре, а повсюду летали птички. Он наблюдал за ними и думал о своей малиновке, которая сейчас летает где-то на свободе, и воображал себе голубое небо и облака, и что-то давило ему на глаза. Тео этого не понимал, ведь ощущение было действительно странным – счастье и печаль одновременно, потому что ему хотелось улыбаться и в то же время плакать каждый раз, когда он вспоминал о своей малиновке, которая была от него далеко-далеко.

А еще под куполом были маленькие ящерки, которые прятались за камнями, и очень красивые, действительно пушистые морские свинки.

В его саду тоже была бело-коричневая морская свинка, за которой Тео хотелось ухаживать больше всего на свете. Когда они жили в Манчестере с няней Люси, он просил, чтобы ему подарили бело-коричневую морскую свинку на день рождения, но мамочка все время говорила, что морские свинки «абсолютно отвратительны».

А когда в тот день они вернулись домой, их там ждало сообщение, что голова у мамочки прошла и что он может около пяти вернуться домой. И Тео расплакался, а мама Бена сказала, что всё в порядке. До пяти не так уж много времени. Оно пройдет, как одно мгновение. И она достала бумагу и цветные карандаши для него и для Бена, чтобы они могли нарисовать то, что видели в зоопарке.

А Тео не знал, как объяснить ей, что он не хочет, чтобы время прошло, как одно мгновение. Потому что, по правде говоря, он вообще не хотел возвращаться домой.

Сегодня, 12.00

Я смотрю на фруктовый торт. Честно говоря, я его не очень люблю. Цвет вишенки вызывает у меня чуть ли не тревогу. Но Марк любит поглощать за кофе всякую всячину, когда мы едем на поезде, а фруктовый торт – неотъемлемая часть этого праздника живота, и поэтому – скорее всего, ассоциативно и по привычке – я ем то же самое, когда путешествую в одиночестве.

– Желаете еще что-нибудь? – В голосе мужчины по ту сторону прилавка звучит нетерпение, и только сейчас я понимаю, что отвлеклась, и сильно смущаюсь.

– Простите. Кусочек фруктового торта, пожалуйста. И овсяное печенье.

Вернувшись на свое место, смотрю на часы. На Паддингтон [83] Паддингтон – крупный железнодорожный узел в одноименном районе округа Вестминстер в северо-западной части Лондона. мы прибудем часа в три дня. Не так уж плохо. Я открываю журнал и прихлебываю кофе через небольшую дырочку в крышке, довольная тем, что поезд двигается так бесшумно и что у меня есть редкая – правда, к сожалению, кратковременная – возможность одной пользоваться столиком, рассчитанным на четверых. Две бумажки о зарезервированных местах говорят о том, что компания у меня появится за Тивертоном, ну, а пока мне предстоит длительный отрезок благословенного одиночества.

Кладу свой смешной запасной телефон на столик. Какая же я всё-таки дура… Упаковывая вещи, уронила свой смартфон с туалетного столика и вдребезги расколотила экран, так что мне едва-едва хватило времени вставить сим-карту в этот запасной. Древняя модель без выхода в Интернет. По нему можно лишь звонить и писать эсэмэски. Я не могу даже найти в нем рабочий мобильный Марка, новый номер. И это именно сегодня…

Я проверила покрытие – вроде нормально – и набрала номер мобильного Эммы; слава богу, что записала его в дневнике. Бен казался спокойным и даже радостным, когда вчера паковал свой рюкзачок, но всё-таки это первая ночь, которую он проведет у друга. И хотя Эмма уверяла, что это будет здорово для Тео и удобно для меня, я всё-таки была ей благодарна за такое предложение.

– Привет. Играю роль мамы-курицы. У вас всё в порядке?

– Софи? У тебя что, новый номер?

– И не спрашивай. Запасной телефон. Ты можешь сохранить номер? Я сейчас в поезде. Так что, всё в порядке?

– Ну да. Все хорошо. Они играли в рыцарей в маскарадных костюмах, а сейчас мы собираемся за пирожными.

– А Тео говорит? Я имею в виду с Беном?

– Нет. Сегодня – нет. Пользуется каким-то странным языком жестов… Ну, да ладно. Бен к этому прекрасно относится. Дети вообще более терпимы, правда? Хотела бы я быть настолько спокойной…

– А можно мне поговорить?

– Прости?

– С Беном.

– Ой, мне кажется, он отошел в туалет. Не будем его сейчас беспокоить.

Я начинаю открывать фруктовый торт и, мучаясь с целлофаном, прижимаю телефон подбородком.

– Знаю, что это звучит смешно, но ты же знаешь меня… Позови его, и я обещаю больше вас не беспокоить.

Раздается шорох и стук, потом повисает длинная пауза, и я решаю, что Эмма положила телефон и пошла за Беном. На заднем плане какое-то время слышу голоса и нечто, похожее на плач, а потом – опять шорох, и Бен берет трубку.