Тереза Дрисколл - Это не сон [litres]

Фотографии начинаются сразу после кабинетов – большие, в современных металлических рамках, подходящих по стилю к лестнице. И я понимаю причины недовольства Полли. На фото – вся история развития компании, от крохотного офиса в Южном Лондоне, в котором Марк начинал десять лет назад, и до современной студии в Доклендсе [85] Полуофициальное название территории к востоку и юго-востоку от центра Лондона, протянувшейся по обоим берегам Темзы восточнее Тауэра. , которая знаменует собой уже второе расширение офиса. Всё это кажется мне довольно милым, и я не могу понять возражений Марка – хотя, может быть, он не хочет вспоминать о скромной истории развития компании?

Здесь же висят несколько групповых фото, сделанных в минуты триумфа, которые разбавлены более откровенными изображениями персонала, с ног до головы покрытого грязью, во время принудительных занятий по гражданской обороне, именуемых в компании «тимбилдингом» [86] Термин, обычно используемый в контексте бизнеса и применяемый к широкому диапазону действий для создания и повышения эффективности работы команды. .

А потом, как раз перед знаком туалета, я внезапно замираю перед самой последней фотографией.

Вначале это абсолютно инородное фото заставляет меня окаменеть. Так иногда бывает, когда во сне открываешь шкаф и находишь в нем одежду, которую не можешь узнать. И понимаешь, что ты все еще спишь… И видишь что-то, на первый взгляд абсолютно безобидное, но настолько неуместное, что это воспринимается тобой как угроза. Которая способна все изменить.

В течение всего нескольких секунд я чувствую себя так, будто мой мозг не в состоянии воспринять то, что я вижу перед собой, но вместо того, чтобы попытаться это понять, я хмурю брови, и у меня перед глазами возникает совсем другой образ.

А потом, с пониманием того, что изображение не изменится, сколько бы я на него ни смотрела, на меня накатывает холодная волна ужаса.

Сегодня

Вконец измученный Мэттью проверяет карту на своем смартфоне. Следующий поворот направо, потом налево. На пароме не было свободных кают, а спать из-за гвалта и толпы было невозможно.

Езда на арендованной машине, как и всегда, оказалась кошмаром, и теперь у него кружилась голова. Машину он оставил на центральной городской парковке и пошел пешком, настроенный как можно скорей сдвинуть дело с мертвой точки и вернуться домой. По его данным, мать Эммы жила в Бретани под фамилией Белл. Девичья фамилия? Возможно. Ее сиделка, Эвелин, теперь больше не работает в агентстве по уходу – она уволилась сразу же после того, как Эмма неожиданно выгнала ее с места сиделки своей матери. Все это Мэттью выяснил у болтливой секретарши агентства. У мужа Эвелин была булочная рядом с главной улицей города, и с тех пор женщина работала вместе с ним. Немного странно – столь внезапно отказаться от работы сиделки…

Эвелин сразу и очень сильно расстроилась, когда Мэттью позвонил ей из Англии, и бормотала что-то только о Тео, а потом передала трубку мужу – они оба говорили на удивительно хорошем английском.

«Прошу вас, оставьте ее в покое. Она слишком нервничает… Моя Эвелин. Она не сделала ничего плохого. Оставьте ее в покое».

Но больше всего Мэттью насторожило бормотание женщины по поводу Тео. Казалось, что Эвелин очень сильно беспокоится о нем.

Десять минут пешком, и Мэттью видит перед собой булочную. Изящный магазин с голландской входной дверью [87] Дверь, состоящая из двух частей, верхней и нижней, открывающихся независимо друг от друга. и отличной витриной. Он еще раз проверяет имя и ждет, пока в магазине больше не остается посетителей.

– Вы Эвелин?

По измученному выражению лица женщины Мэттью понимает, что угадал. Он жалеет, что не говорит по-французски.

– Мы с вами говорили по телефону. Я – Мэттью Хилл. Знаю, что каждый раз, когда вы говорите об этом, вы сильно нервничаете, и совсем не хочу вас расстраивать, но я приехал, потому что меня насторожили ваши слова. Насчет маленького Тео, Эвелин. Мне надо задать вам несколько вопросов об Эмме.

Она хватает ртом воздух и подносит руку к губам.

– С ним всё в порядке? С малышом Тео? С ним ничего не случилось?

– Да. То есть – нет. С ним всё в порядке. Но почему вы так о нем беспокоитесь?

Женщина крепко сжимает губы и старается избежать его взгляда. Инстинкт подсказывает Мэттью, что сейчас всё может повернуться или так, или этак. И у него есть всего несколько мгновений, чтобы склонить чашу весов в свою пользу.

– Прошу вас, Эвелин. Я приехал из самой Англии. Скажите, есть что-то, что мы должны знать? О Тео? Об Эмме? Вы что-то должны нам рассказать?

Неожиданно женщина подходит к входной двери и вешает табличку «ЗАКРЫТО», после чего запирает верхнюю и нижнюю половинки двери. Затем разворачивается и ведет сыщика за украшенную стеклярусом занавеску, за которой, в глубине магазина, находится крохотное место для отдыха. Здесь же расположена небольшая лестница, и Эвелин, подняв голову вверх, зовет своего мужа.

Мэттью подозревает, что вот теперь его ждет настоящая проблема. По телефону он решил, что мужчина – очень конфликтный. Но, появившись, тот сильно удивляет Мэта – высокий и стройный, в отличие от пышки-жены с розовыми щечками, он выглядит скорее смирившимся, чем сердитым, пока Эвелин по-французски объясняет ему, что произошло. Мужчина обнимает жену за плечи и целует ее в лоб. Какое-то время они, не отрываясь, смотрят в глаза друг другу, а потом муж кивает, как будто решение принято.

– Вам ничего не угрожает, Эвелин. Мы просто хотим лучше понять происходящее. И то, что происходило, когда Эмма с Тео гостила у бабушки. Это связано с расследованием в Англии. А еще мы не понимаем, с какой стати Эмма переехала в Девон. И надеемся, что вы сможете нам это объяснить.

В недалеком прошлом

Почему Девон?

Именно этот вопрос висел в воздухе, смешиваясь со сладким ароматом ломоноса [88] Ломонос (клематис) – многолетний травянистый или древесный декоративный кустарник. , проникавшим сквозь закрытые ставни в те последние дни, когда мадам Белл то погружалась в беспамятство, то выходила из него.

– Почему Девон? – Мать Эммы вцепилась в рукав Эвелин, медицинской сестры, а слабость голоса не позволяла распознать панику, охватившую ее. – Я слышала, как она о чем-то договаривалась по телефону. Но я не понимаю. Она ведь ненавидит сельскую местность. Кроме шуток. Так почему она везет Тео в Девон?

Сиделка старалась успокоить ее – после химиотерапии всегда наступало ухудшение, но женщина продолжала беспокойно вертеться под грузом воспоминаний, ароматы и секреты которых были теперь глубоко упрятаны в запертом ящике на чердаке, вместе с бумагами, касающимися прошлого Эммы.