Елена Маврина - Могрость

Витя поправил лямки рюкзака.

– Ничего, – успокаивал. – Опоздаю немного, с Верой Афанасьевной мы в ладах.

Веру Афанасьевну его слова огорошили бы. Она работала в школе больше сорока лет и называла его неудачи по математике своим наибольшим упущением. Призовые места в конкурсах, грамоты, а потом – тройки. Он хотел ей как-то признаться, что дело не в ней, не в глупом конфликте из-за олимпиады. Просто его амбиции где-то сломалось. В августовский знойный полдень. Два года назад.

К кладбищу они спускались нерешительно: то ускоряя, то замедляя шаг. Аня оглядывалась. Она надеялась увидеть прохожих, надеялась, что кто-то запомнит их спуск в заросли. По мере приближения к каменной ограде, решимость последних недель таяла. Что они скажут Байчурину? Он покрутит пальцем у виска? прогонит прочь?

У ворот стоял военный уазик. Аня немного успокоилась. Значит, дома. Они осторожно прошли вдоль могил, постучали в калитку. Лист тонкого профнастила пугающе задребезжал. Без ответа. Витя повернул ручку – и кладбищенскую тишину пронзил грозный лай собаки. На лай из дома раздался приказ:

– Тихо, Гром! Фу! Сядь!

Собака умолкла. Ребята немного отошли в сторону на случай, если овчарка бросится. Калитка отворилась. Байчурин стоял в камуфляжной куртке и джинсах. За спиной висело ружье. Лицо с трехдневной щетиной пряталось в капюшоне, как в монашеском клобуке. Появлению ребят он не обрадовался – хмуро спросил:

– Чего вам?

Овчарка за его сапогами принюхивалась к чужим запахам. Аня выступила вперед, догадываясь, что брат начнет разговор враждебно. Согласно предыстории, коммуникация у обоих хромала.

– Здравствуйте! – произнесла она приветливо, но тут же сникла под недовольным взглядом верзилы. – Меня зовут Аня, это мой брат – Витя.

– В курсе.

– Мы к вам по поводу того происшествия, – произнесла она полушепотом, поглядывая на пустую лужайку за оградой.

Солнце выжигало светом морозный пар. Сторож вскинул кустистые брови, осмотрел поочередного каждого.

– Насчет могрости. – Аня взглянула на брата, подпитываясь уверенностью. – Он… Она… Нечто преследует нас.

С минуту Байчурин прикидывал в уме, а не послать бы их восвояси за шуточки. За три года он прогнал от дома множество любопытных подростков, выслушал уйму дурацких вопросов о зомби и упырях. Эти двое его озадачили настырностью. Он рассудил, что выслушать будет резонным решением. Толкнул сапогом дребезжащую калитку в сторону.

– Проходите.

Каменный дом состоял из двух мрачных комнат: кухни и спальни. Гости воровато заглянула в спальню, где виднелись только заправленная кровать у затертого ковра и стол в ворохе бумаг. Стены серели побелкой. Мебели наблюдался минимум. В кухне искрились тающим инеем два окошка, вдоль дальнего от двери – стоял круглый стол и две новенькие табуретки. На столе чернели сковородка с яичницей и ломти ржаного хлеба. Кирпичная печь в углу полыхала дровами, накаляя эмалированный чайник до свиста.

Крашенные черным доски пола светлели потертостями. Обувь никто не снял, как и верхнюю одежду – только расстегнули молнии и сняли шапки. Байчурин сел за стол и буркнул-предложил кофе. Ребята отказались, рассматривая его бесцеремонно. Вблизи он походил на агрессивного социопата.

– Спасибо, что согласились нас выслушать, – улыбнулась Аня.

Она присела напротив Байчурина, пока Витя расчищал от дров себе место на лавке. Хозяин дома жевал завтрак, и Аня тактично отвлеклась на вид за окном. Кресты, надгробия. Вынужденная улыбка сползла с ее лица, но обратилась она вполне непринужденно:

– Вы в прошлый раз упоминали о могрости.

Аня бросила подначивающий взгляд на брата. Витя выдохнул:

– Мы не требуем помощи…

Она закивала, удерживая просящим взглядом внимание сторожа:

– …нам достаточно объяснения. Может, – она запнулась и повернулась спиной к окну, – может, вам что-либо известно об этой… этом безумии в Сажном?

Овчарка перестала обнюхивать оцепеневшего Витю и легла на живот у его ног, дыша открытым ртом и смотря в другую комнату. Только сейчас Аня заметила слепоту собаки – синевато-коричневые зрачки напоминали стеклянные шарики.

– И что случилось? – буркнул Байчурин с предвзятостью пограничника. Недоверие все еще сквозило в каждом его слове, в каждом взгляде.

– Эта мерзость преследует нас. – Аня сцепила руки на коленях. – Меня. Наша бабушка… Вы слышали?

– Слышал.

Чайник закипел. Байчурин сыпнул ложку гранул в эмалированную кружку и наполнил кипятком до краев. Запах крепкого кофе немного развеял гнетущую атмосферу.

– Мы видели какое-то существо, – признался Витя. – Одноглазое. Смахивает на гиену. На огромного пса. На гиену. Да, гиену. Но с рукой…

Витя сконфузился под скептическим взглядом кладбищенского сторожа.

– …человеческой, – завершила сбивчивую характеристику Аня. – Не рукой, а только костями руки. Костями мертвой руки. Трупа.

Аню от отвращения передернуло. Витя стянул шапку, взволнованно приглаживая волосы.

Байчурин смотрел на них с изучающим прищуром. Его сомнение медленно, но трансформировалось в тревогу.

– С рукой?

– Да. Женской. Кольцо на пальце.

– На фаланге, – уточнила Аня, потирая колечко на мизинце и поглядывая на руку Байчурина – на стальное кольцо-печатку в форме секиры.

В углу за лавкой стоял топор с высокой рукояткой и длинным лезвием. Скорее не топор для колки дров, а секира, как на печатке. Лесорубный топор. Байчурин задумчиво откусил сушку, издавая хруст движением мощной челюсти.

– И существо напало на кого?

– Бабушка бредит о псах с руками. Но у нее сотрясение и расстройство… временное. – Аня с трудом разомкнула ледяные пальцы. – Нечто залезло вчера ночью. В наш дом. Напало из темноты, из дыма. Я не знаю… – запнулась она в изрытых воспоминаний. – Кажется, это был мужчина.

Аня умолчала, что целилась в чужака, а ударяла в стену, что повсюду рычали тени-монстры.

– Женщина, – неожиданно поправил ее брат. – Костлявый, даже несколько девичий силуэт.

– Нет, я видела, – настаивала Аня. – Я посветила фонарем… – Исправилась: – Просветила его фонарем – он прыгнул. Лысый, с неподвижными шарами глаз. Как в тот раз, – она стрельнула взглядом за окно, – здесь. Оборвыш.

Аня поежилась от чудовищной близости могил. С этим местом у нее ассоциировались толпы восставших мертвецов.

Витя настаивал: в дом проникла костлявая ведьма. Развернулось пререкание с сестрой.

– А вы лекарства не принимаете? – встрял в спор Байчурин. – Таблетки? Алкоголь?

– Что?!

– А вдруг воры? – Он невозмутимо жевал сушку. – Бомжи какие?

– Насмехаетесь? – рассердился Витя. – Скажите, смешно вам? Нам угрожает опасность.