Анатолий Борзов - Anenerbe [СИ]

— Как это нет?

— Указанный вами номер дома не существует. Если у вас есть фамилия, можно проверить по фамилии, у вас есть фамилия?

— Нет у меня фамилии.

— Простите, ничем помочь не могу.

Интересно, что за адрес ему предложил математик? Адрес, который не существует в природе. Какая-либо ошибка исключается, хотя почему исключается? А если это Клавдия Степановна ошиблась? Вместо одной цифры написала другую. Ладно, для начала уточним самостоятельно, что за дом-призрак указала покойная. Представленная на экране монитора карта города дополнительной ясности не внесла, и составлена она была паршиво. Даже возникло желание выругаться потому, как они составляют подобным образом карту — делают это бестолковые и безответственные люди. Да как тут разберешься! Разобраться и в самом деле было невозможно.

За окном нудный и противный дождь, который уже начинал действовать на нервы. Вероятно, проблемы с ЖКХ существуют не только на земле, — мрачно пошутил товарищ Шумный, поджидая маршрутку. Подошла машина — забрызганная грязью улиц каракатица. Внутри так же грязно, хотя вполне удобно, по крайне мере, не льется за шиворот. Водитель молчит — думает о чем-то и крутит баранку. Скорей всего на автопилоте. Сколько раз он уже здесь проехал? А сколько еще предстоит? Виталий Борисович глянул в окно. Вот она жизнь, и для каждого своя. На соседа посмотрел — наверно, студент. В ухе проводок, возможно, телефон, а может быть, музыку слушает. Едет по своим делам в институт или домой с лекции и слушает радио. И нет ему никакого дела до окружающих, все они случайные встречные, ничто иное как фон, декорации, такие же как серые, вымокшие от дождя стены домов. Проехали мост. Когда-то в детстве Виталий Борисович здесь катался на санках. Летел с горы и был вполне счастлив. Затем карабкался вверх, переводил дух и вновь летел вниз, и вновь безумно счастливый. Как же мало ему было нужно для счастья! Залезть на горку и съехать вниз. Удивительно…

Протянул водителю деньги и вылез. Пару минут не мог справиться с дверью, чем, вероятно, вызвал неудовольствие сидящих в маршрутке пассажиров, и хлопнул излишне громко — так уж получилось. Огляделся. Район если и изменился, то не настолько, чтобы заблудиться. Город все же менялся, неохотно, медленно, но менялся. Кое-где возникли магазинчики или, лучше сказать, лавочки — крохотные, рассчитанные от силы на десяток покупателей. Давно он здесь не ходил — не было повода. Прошел под арку и тут же вышел обратно. Вместо прохода кирпичная стена, пришлось идти в обход. А вот и улица — такая же грязная и унылая, хоть плачь. Остановился — на ботинке развязался шнурок. И чего, спрашивается, он развязался? Нагнулся, и тут же из кармана что-то выпало и прямо в лужу! Пришлось выругаться — негромко, чтобы душу отвести. Удостоверение! Ну что за невезение! Открыл, посмотрел на себя и пальцем вытер грязь. Настроение и без того паршивое, стало и вовсе отвратительным. И зачем он сунул удостоверение в нагрудный карман? Он же его всегда держал в другом месте. А тут первый раз сунул не в тот карман, и на тебе… Мимо проехала машина и естественно окатила Виталия Борисовича. Вновь вытер лицо, уже не на фото, и зашагал прочь, мысленно проклиная и водителя и себя.

Лестница — деревянный настил, отшлифованный сотнями тысяч ног, вела куда-то вниз. Пахло сыростью и чем-то кислым. Чем именно не разобрать, то ли гнилью, то ли бог знает чем. Толкнул дверь — заперто. Другую толкнул и шагнул внутрь.

Два стола напротив друг друга, какие-то бумаги, мятая пачка сигарет…

— Есть кто?

Похоже никого.

Сел на стул и еще раз вытер лицо, затем руку — платок Виталий Борисович никогда с собой не носил. Осмотрелся — бросил равнодушный взгляд и тут же заскучал.

— У нас перерыв.

Голос раздался неожиданно, поэтому товарищ Шумный и вздрогнул не от страха, а от неожиданности.

— Какой перерыв? — уточнил он, все еще не представляя, кому принадлежит голос.

— Обеденный, — повторил голос.

Чертовщина какая-то! В помещении явно никого не было, если не считать Виталия Борисовича. Не мог же он сам с собой разговаривать! Забавно, — подумал товарищ Шумный, а может, сегодня день особый? Он где-то читал: случаются дурные дни, когда не только все валится из рук, так и голоса странные мерещатся. Однако Виталий Борисович — атеист, человек, трезво смотрящий на события окружающего мира. Поэтому, чтобы лишний раз данный факт подтвердить, чихнул и достаточно уверенно задал вполне логичный вопрос.

— До которого часа?

Ответа не последовало.

Виталий Борисович еще раз чихнул, влажность, похоже, была почти стопроцентная. Хотя как она может быть сто процентной? Это уже, простите, иная среда, водная, и обитают в ней существа пускай разумные и млекопитающие, но никак не homo sapiens.

Следующая мысль, что родилась в голове у товарища Шумного, в конечный пункт назначения попасть не успела — не до того. Потому как внимание на себя обратил уже стул, стоящий у стола. Этот стул непонятным образом скрипнул и отодвинулся в сторону. Отодвинулся самостоятельно и без какого-либо вмешательства извне!

Если положить руку на сердце и честно признаться, Виталий Борисович не поверил своим глазам. Пусть тебе мерещатся голоса, но когда самостоятельно начинает двигаться стул!

Табельного оружия, что выдают сотрудникам правопорядка, у милиционера при себе не было. Осталось в сейфе — согласно последнего приказа оружие разрешалось держать в кабинете, а не у дежурного. Да если и был бы пистолет! В кого прикажете стрелять? В стул?

— До трех часов, — раздался голос, — перерыв у нас до трех часов.

Виталий Борисович облизал неожиданно пересохшие губы и приготовился к дальнейшему развитию событий — расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Стул еще раз двинулся, уже значительно дальше и замер, как впрочем, и Виталий Борисович. Он сидел словно находился под воздействием гипноза или иного магического воздействия и ждал.

Глаза были обычными — то ли серые, то ли зеленые, но не голубые и не красные. У чертей, если верить хроникам тех, кто вступал с ними в контакт, глаза либо красные, либо голубые. У этого, еще раз скажем, самые обыкновенные. И смотрели они на Виталия Борисовича без какой-либо агрессии или вызова.

— Ты кто? — спросили глаза.

— Шумный я. Виталий Борисович Шумный.

— Шумный, тебе русским языком объяснили: перерыв у нас, понимаешь? Обеденный перерыв, с двух до трех.

В следующее мгновение раздался грохот, что происходит, когда со стола падает какой-нибудь предмет — книга, например. А книга и упала — огромная, как прежде говорили, амбарная шлепнулась на пол. Виталий Борисович непроизвольно перевел взгляд, и тут же увидел, как из-под стола кто-то вылез — мужик какой-то.