Анатолий Борзов - Anenerbe [СИ]

— Проверили, деньги настоящие.

— Ты увольняешься с работы, — Александр Николаевич продолжал согревать своим теплом голубой хрусталь бокала, предвкушая, как он отправит внутрь себя дары Франции.

— Почему я, а не ты?

— Мужчин — домохозяек не бывает, скажешь, что заболела.

— Чем?

— Неважно. Если деньги настоящие, для нас многое теряет привычное значение.

— А если фальшивые?

— Вряд ли, думаю, доллары настоящие. Если бы они были фальшивыми, их выбросили бы на помойку, но никак не из окна! Кто будет выбрасывать из окна фальшивые доллары! Это же опасно!

— А выбрасывать настоящие — не опасно?

Достойно ответить или возразить Александру Николаевичу было не суждено — зазвонил телефон.

— Ответь.

— И что сказать?

Александр Николаевич и тут не спешил, глотнул из бокала и блаженно поморщился.

— Что хочешь — то и скажи. Зося, мы теперь можем говорить, все что угодно. Хочешь — скажи, я заболел или ушел или меня нет дома, и никогда больше не будет — мы купим новый дом.

— Новый дом?

— Да, — и глянув на бутылку, продолжил свою мысль, — во Франции.

— Почему во Франции, а не в Англии?

— В Англии сыро и постоянные туманы и движение там левостороннее.

— Я английского не знаю.

— И я не знаю, — не моргнув глазом, признался Александр Николаевич. — Сейчас это не важно. По-английски у нас будет говорить горничная.

— А как мы будем говорить с ней?

— По-русски. И о чем можно говорить с горничной? Завтра же схожу в библиотеку, если хочешь — пойдем вместе. Выберем себе для проживания подходящую страну.

Зоя Константиновна икнула.

— Ты хочешь дом?

— Ну не квартиру же! А эту, — Александр Николаевич обвел ленивым взглядом помещение, которое неожиданно стало тесным и явно неуютным, — сдадим в аренду или продадим. Хотя лучше продать — на карманные расходы.

Телефон продолжал звонить.

— Что за люди! Я уже давно заметил: нашим людям явно не хватает хорошего воспитания. Да и откуда ему взяться? Учат, черт знает, чему — математике, химии, физике, но не приличным манерам. Четыре звонка — не более! Более — это уже развязанность, близкая к хамству. Ты знаешь, дорогая, почему они плохо живут?

— Они?

— Да — они, наш народ, почему он так плохо живет и постоянно жалуется на свою судьбу? — Отсутствие воспитания. В семье одни требования, в школе другие, а в жизни — третьи. Вот и все! Вот вам и ответ на поставленный вопрос. Я, наверно, напишу книгу и назову ее,…-Александр Николаевич сделал еще один глоток, — назову ее «Особенности русского характера — за и против».

— А почему «за и против»?

— Подсказывает дискуссионную направленность работы. Фактов у меня достаточно, я сам русский, а опубликую книгу обязательно на Западе, может, в Германии, может, во Франции. Хотя во Франции вряд ли, там нашего сброда еще с прошлого века хватает.

— Саша.

Телефон наконец умолк.

— К чему тебе книга?

— Деньги у нас теперь имеются в избытке, мы даже не знаем, сколько. Напомни, кстати, чтобы я завтра купил машинку считать эти проклятые доллары. Тебе тоже придется основательно подумать. Домохозяйка — не профессия и не увлечение, а жить-то дальше нужно.

— Мы будем путешествовать, — вспыхнув от счастья, произнесла Зоя Константиновна.

Александр Николаевич улыбнулся.

— Опасно.

— Мы купим самолет.

— Боюсь, не хватит денег. Чтобы купить самолет потребуется значительно большая сумма. Нет, ни в коем случае! К чему рисковать? На яхту, боюсь, тоже не потянем. Эти яхты такие дорогие, ты даже представить себе не можешь. Что в ней особенного? Лодка как лодка, а стоит миллионы! А страховка? Экипаж? Налоги, наконец! Мечтать нужно тоже осторожно, я бы сказал, не торопясь. Начнем с дома.

— А может, никуда не поедем? Павлик школу не кончил, новый коллектив, новая обстановка — еще один стресс.

— Ты дверь закрыла? Он когда из школы приходит?

— Как обычно после трех.

— Уже без пяти! Деньги нужно срочно убрать — ни к чему его травмировать.

— А что мы ему скажем? — Зоя Константиновна выглядела взволнованной.

— Как что? Ничего! — Александр Николаевич бросился закрывать бутылку, — простудились.

— Оба?

— Сначала ты, а потом уже я или нет. Я простудился, а ты прибежала с работы.

Сына Александра Николаевича и Зои Константиновны звали Павлик. Не Павел или Павлуша, а именно Павлик. Павликом он стал задолго до своего появления на свет. Каким-то сверхъестественным чувством будущая мать понимала, что должен родиться мальчик и назвала его, отбросив в сторону разного рода предрассудки. Мальчик получился удачный и внешностью, и характером, хотя все же, наверно, больше характером — совсем безпроблемный. В младенчестве позволял родителям спать, не капризничал по ночам и был на удивление послушным. Достаточно было сказать раз, и Павлик все тут же понимал. Говорить не умел, а понимал! Моргнет глазками, словно подсказывая, мол, все понятно, можно не повторять. Скажете, не бывает, вздор и полная ерунда. А вот бывает! Нужно, предположим, Павлику сходить по малой нужде. А как сходить, если он и ходить не умеет? Другой малыш справит дело под себя и давай орать благим матом, а Павлик пискнет три раза — знак подаст и дожидается. По большой нужде — четыре раза. Зоя Константиновна вначале не поняла, почему три раза а не два? А уж потом догадалась, два раза можно и не услышать, а вот три — шансов значительно больше. А еще поняла Зоя Константиновна, что сын ее к себе приучает, не она Павлика, а именно Павлик! Чрезвычайно смышленый малыш, даже как-то не по себе, чтобы в таком возрасте, когда действует только безусловные инстинкты, на лицо явные признаки интеллекта. А заговорил как? Не мама или папа — первые слова, от которых едва не сходят с ума родители. Первое предложение, которое выдал Павлик, оказалось сложноподчиненным! И так во всем, что касалось вхождения малыша в жизнь. Мать сказку прочитает, на следующий вечер Павлик требует новую: не интересно, говорит, финал уже знаю, интриги никакой. Как вам! Интриги! Зоя Константиновна с ног сбилась — переносила из библиотеки все детские книжки, на свои собственные уже денег не хватало. Разоришься окончательно, если каждый день будешь новые покупать. А как иначе? Как расширять кругозор ребенка? В четыре года Павлик уже постиг грамоту и самостоятельно читал все, где был хоть какой-либо текст. Газеты проглатывал за завтраком, так что для родителей не было никакой необходимости знакомиться с новостями — рассказывал Павлик. Отправили в школу, а он заявляет: скучно мне, делать нечего, все знакомо и уже давно пройдено. Пришлось поговорить отцу — провести профилактическую беседу. Александр Николаевич даже несколько расстроился: чрезвычайно умный ребенок такая же головная боль, как и тот, что отстает в своем развитии от сверстников. Ни у Зои Константиновны, ни у Александра Николаевича в роду гениев не было, поэтому папаша так и сказал Павлику.