Анатолий Борзов - Anenerbe [СИ]

Павлик, покупая газету, всегда приступал к знакомству с содержанием номера как раз с последней странички — разглядывал еще одну полуголую девицу, отмечая про себя, что их количество растет в геометрической прогрессии. Появиться в газете голой с некоторых пор уже считалось не только достоинством. Чтобы продемонстрировать «свои данные» — и насколько они выросли — требовался конкурс.

Итак, газета в руках, цена демократичная, как впрочем, и содержание. Глянуть и просмотреть для проницательного читателя хватит и трех минут — на большее жалко времени. Полный набор — региональные новости, вести с полей, скандалы недели, сдобренные рекламой, и небольшая доска объявлений. Ничего особенного — кто-то продает, кто-то покупает — все как всегда. Еще зайти в магазин и выполнить поручение родителей — обязательная составляющая воспитательного процесса, как считала Зоя Константиновна, оправляя сына за покупками. К взрослой жизни нужно готовиться в юности, а что может быть полезней, чем поход в магазин? Павлик не возражал, получая определенный бонус, а проще говоря, сдачу на карманные расходы, хотя уже давно в них не испытывал потребности. Однако народная пословица, к которой частенько прибегал Александр Николаевич, подсказывала, что копейка и в самом деле бережет рублик.

— Купил? — Александр Николаевич продолжал уже который день хворать, хотя и выглядел замечательно. Вставал, когда все уходили. Надевал халат и слонялся по квартире. Однако скучно не было — Кузнецов продолжал строить планы, сначала в голове, а затем на бумаге, записывая наиболее ценные.

Павлик кивнул и разложил покупки. Молоко и сметану в холодильник, хлеб в шкафчик.

— Как учеба? Успеваешь?

— Троек не было, — доложил сын.

— Правильно. Высовываться ни к чему. Выскочек в обществе не любят. Что у нас происходит в мире?

— Ничего особенно. Новостей никаких.

— Прекрасно. Как говорят англичане: отсутствие новостей — уже хорошая новость, — и Кузнецов, развернув газету, сел за стол.

Действительно, за прошедшие дни мир совсем не изменился — не упал ни один самолет, никого не застрелили, не взорвали, а так просто не может быть. Александр Николаевич уже собирался зевнуть и закрыть газету, когда его взор обратился в колонку, которую он прежде своим вниманием не баловал. Прочитал и похолодел — стало как-то зябко, хотя халат добротный, да и температура в квартире вполне комфортная. И все же Кузнецов поежился и перечитал вновь.

«Убедительная просьба — вернуть за вознаграждение сумку, оставленную… далее указывался адрес. Если нет возможности вернуть содержимое сумки, просьба вернуть хотя бы сумку. Звонить круглосуточно. Телефон, номер… спросить Сережу».

А ты, Сережа, круглый идиот, — подумал Кузнецов. Какое вознаграждение потребуется, чтобы вернуть миллион долларов? Два миллиона? Вернуть хотя бы сумку! Нет, Сережа, ты не идиот, ты кретин! Выкинуть из окна миллион долларов не под силу нормальному человеку. У него и руки не поднимутся. Да он скорей сам выпрыгнет.

— Что-нибудь смешное?

— Где? — не понял Александр Николаевич.

— В газете, — подсказал Павлик.

— Странное создание человек, — философски начал Кузнецов, — сначала он что-то теряет, выбрасывает, а затем просит вернуть за вознаграждение. Где, спрашивается, логика?

— Ты о сумке?

Александр Николаевич еще раз поежился.

— Да, о сумке. Потерять, конечно, можно все что угодно — кошелек, телефон, но сумку! Как можно потерять сумку? Она же большая и тяжелая!

— А почему тяжелая? Кстати, а что за сумка у нас появилась?

— Какая еще сумка? — Александру Николаевичу стало уже промозгло. — Нет у нас никаких сумок!

— Сейчас покажу, — Павлик шмыгнул из гостиной и не заметил, как побледнел отец.

Кажется, французы сказали: «ищите женщину». Все несчастья в мире происходят исключительно по одной причине. Именно только по этой банальной причине. Кто, спрашивается, ее просил поставить сумку на самое видное место в квартире?

— Вот, — Павлик вертел в руках котомку и смотрел на отца.

— Я что, сумки не видел? Это сумка бабушки, я про нее и вовсе забыл.

— Бабушки? — переспросил Павлик, кстати, каким-то нехорошим голосом.

— А мама сказала — дедушки.

— Какая разница! Бабушки или дедушки? Что ты ко мне пристал? Ты уроки сделал? Иди и немедленно делай уроки!

— А что ты так нервничаешь?

— Я нервничаю? И нисколько я не нервничаю! И почему я должен нервничать?

— Что было в сумке? — неожиданно спросил Павлик и тут же продолжил — деньги?

— Какие деньги? Откуда ты взял? Не было никаких денег!

Конечно, чтобы столь стремительно раскрыть тайну, требуется не только проницательность Пуаро и талант бабушки Агаты, для этого требуется… сходить в магазин и получить от матери свеженькую банкноту в сто долларов. Беда почти всех родителей заключается в том, что они явно недооценивают своих чад, порой умышленно и преднамеренно занижая их интеллектуальные способности. Не нужно обладать глубоким умом, чтобы сопоставить бросающиеся в глаза признаки поведения обоих родителей. Заболел внешне здоровый отец, который день не выходящий из дома. Постоянные совещания при закрытый дверях — чего никогда не было прежде, появившаяся таинственным образом хрустящая банкнота, явно не последняя — Павлик видел, как протянула денежку мать. И, наконец, сумка — тоже чужая. Она и пахла всем чем угодно, но только не дедушкой или бабушкой.

— Если сумка тяжелая, — сказал Павлик, — значит, в ней много денег.

— А кто говорил, что она тяжелая? — отбивался из последних сил Александр Николаевич, явно волнуясь.

— Не переживай, я умею держать язык за зубами, доллары настоящие, я их обменял в солидном заведении.

— Каком?

— Не в банке, естественно. У меня хватило ума, в противном случае, продавца можно отследить по номерам купюр.

— Каким номерам, кому отследить? — опешил Александр Николаевич.

— Тому, кто дал объявление в газете. Неужели вы с матерью полагаете, что они успокоятся? Объявление — это первая ласточка, сигнал, который означает — в покое они вас не оставят!

— И что нам теперь делать? — сдался Кузнецов.

— Ничего не делать! Жить, как жили, и срочно выходить на работу. Закрывать больничный и выходить.

Александр Николаевич вздохнул.

— Я его и не открывал, нет у меня больничного. Как мне его откроют, если я здоров, как конь?

Павлик присел напротив и покачал головой.

— Папаша, не мне вас учить, в самом деле? Ты что, никогда не был симулянтом? Не поверю.

Павлик! — Александр Николаевич явно был оскорблен, — как ты можешь подобное говорить? Твой отец в жизни никого не обманывал, твой отец порядочный и честный человек, все эти годы…