Сью Фортин - Сестра! Сестра?

– В любом случае это большое потрясение, – сочувствует Рома. – Не спешите, свыкнитесь с такой новостью. Простите, если я вас огорчила. А вдруг я все перепутала и ввела вас в заблуждение?.. Мне, наверное, лучше уйти. – Она кладет на столик несколько купюр. – Я заплачу.

– Спасибо, что приехали, – киваю я. – Ой, подождите… А откуда у вас адрес моей мамы? Который вы дали Элис после смерти отца?

– Адрес я узнала случайно. Нам пришло письмо, когда Патрик был в отъезде по работе. На письме стояло «Лондон, Англия». Оно пролежало на столе мужа три дня, но потом мое любопытство пересилило. Я вскрыла конверт над паром. Некий детектив спрашивал у мужа: не вы ли Патрик Кеннеди, проживавший ранее по такому-то адресу? Я решила, что тут какая-то путаница – ведь у Патрика, как я думала, фамилия Кендрик. Тем не менее адрес я зачем-то записала. Не спрашивайте зачем, записала и все. Ну а потом вернулся Патрик и уверил меня, что детектив просто ошибся, перепутал фамилии.

– И вы хранили адрес столько лет?

– Да. Возможно, из-за того, что жизнь Патрика в Великобритании окутывала некая завеса тайны, а адрес был единственной ниточкой к разгадке… Сама не знаю почему, но мне казалось важным его сохранить. Честно говоря, я о нем позабыла, а после смерти Патрика разобрала бумаги и нашла. Вот тогда-то и вручила адрес Элис. И объяснила, что это может быть ложная ниточка, но все же. – Рома встает. – Мне действительно пора. Берегите себя, пожалуйста. Если найдете Элис, передайте, что я переживаю о ней и жду вестей.

Улыбка у Ромы печальная, и я верю в ее искренность. На работе я перевидала немало лжецов, а сейчас мое шестое чувство подсказывает – моя сестра дорога Роме по-настоящему.

– Да, чуть не забыла, – добавляет Рома и достает из сумки коричневый конверт. – Я принесла фотографии Элис. Вам, наверное, захочется взглянуть… – Конверт ложится передо мной на стол. – До свидания, Клэр.

– Можно один вопрос напоследок?

Рома кивает.

– У вас есть еще дети? Дочь?

– Дочь? Нет, если не считать Элис. Только сын, Натаниэль. А что?

– Просто интересно.

– Ну что ж, до свидания еще раз.

Я провожаю Рому взглядом. Элегантная женщина. На улице она останавливается, секунду смотрит на меня через окно, потом надевает солнцезащитные очки и уходит.

Я беру конверт и, прежде чем его открыть, собираюсь с духом. Внезапно оживает мой мобильный. Я перевожу его в бесшумный режим, молча смотрю на экран.

Это Люк. Второй раз за утро. Очень необычно. Не ответить не могу – тоненький голосок на задворках сознания пугает какой-нибудь бедой дома, с мамой или с девочками.

– Привет, – только и говорю я.

– Клэр. Где тебя на хрен носит?

– Э… Я в кафе. Что случилось?

– В каком кафе? Где ты вообще? – Голос у Люка злой, хотя он не кричит, а скорее шипит. – И не говори, будто у Надин.

– Что?

Боже мой, Люк узнал!

– Я в курсе, что ты не у Надин. Ко мне полиция, мать ее, явилась. Тебя хотели повторно допросить. Я нашел в твоем блокноте координаты Надин, ведь ты поехала к ней, правда? И представляешь? Тебя там нет! Надин удивлена еще больше, чем я. Она уже давным-давно с тобой не общалась! – Шипение исчезло, Люк разбушевался не на шутку. Он вообще не кричит. Последний раз Люк так неистовствовал, когда… ну да… когда кто-то исполосовал портрет Элис. – Клэр? Ты тут?

– Да. Тут.

– Может, сообщишь, где это долбаное «тут»?!

Я оставляю вопрос без ответа. Не хочу ничего объяснять. Еще рано. Сначала надо выяснить, что же произошло здесь, в Америке.

– О чем меня хотят спросить в полиции?

– О порче машины Пиппы.

– Да что ж им неймется!

– Они просмотрели записи с камеры. На них ты входишь в автосервис, а через несколько минут возвращаешься, уже с баллончиком краски в руках.

– Это невозможно. Повторяю, я тут ни при чем.

– У полиции есть доказательства, Клэр. Ты что, меня не слушаешь? Видеозапись. – Люк в ярости. – Немедленно приезжай домой. – В трубке звучат еще какие-то отдаленные голоса, потом он говорит: – Полицейские спрашивают, где ты и когда тебя ждать назад.

Я взволнованно барабаню пальцами по столу.

– Я вернусь в среду.

– Вряд ли они настроены ждать так долго. Давай сегодня днем, а?

– Не могу.

В трубке шорох, ее кому-то передают.

– Миссис Теннисон? – Я узнаю голос женщины-полицейского, которая приходила к нам домой. – Говорит констебль Эванс. Мы с вами обсуждали ущерб, нанесенный автомобилю Пиппы Стент.

– Да. Здравствуйте.

– Ваш муж уже рассказал про новые улики, которые подкрепляют обвинения против вас. Мы хотели бы вновь вас допросить. Вы, наверное, помните наше предупреждение: вы должны сотрудничать с полицией и в случае необходимости приезжать на допросы. Человеку вашей профессии подобное расшифровывать не нужно.

– Я понимаю, но вернуться до среды не могу. – Пора выкладывать все начистоту, дальше тянуть нельзя. – Я за границей, и обратный самолет только во вторник ночью. Я приеду к вам в среду, в первой половине дня.

– Миссис Теннисон, покидать страну недопустимо…

– Очень даже допустимо, – перебиваю я. – Я не арестована. Мне не предъявлено никаких обвинений. Я не под залогом. Вы не запрещали мне покидать страну. Так что я ничего не нарушила.

– Не очень-то вы меня обрадовали.

– Охотно верю и обещаю связаться с вами по возвращении в Англию. А теперь верните, пожалуйста, трубку моему мужу.

– Проклятье, что происходит? – рявкает Люк. – Ты где?

– В Америке, – сообщаю я и продолжаю, игнорируя его возмущенный лепет: – Вернусь в среду. Тогда и поговорим.

Я даю отбой. Кошмар какой-то. Откуда я, черт возьми, взялась на видео из автосервиса?!

Я перевожу глаза на оставленный Ромой конверт. Про видеозапись подумаю позже, а сейчас мне не терпится взглянуть на фотографии. Трясу конверт, на стол вываливается с полдюжины снимков. Я раскладываю их перед собой.

И сначала ничего не понимаю. На то, чтобы осознать увиденное, уходит какое-то время.

На всех фотографиях Марта Манро. Подруга Элис. Девушка, которая сидит рядом с Элис на полученном мамой снимке.

Кажется, мой мозг целую вечность упорядочивает эту информацию и подыскивает ей логическое объяснение. В действительности же проходит мгновенье.

На меня обрушивается правда. То, что я давно подозревала в глубине души, перестает быть мучительным сомнением. Оно трансформируется в ощущение реальной угрозы. К горлу подкатывает тошнота, а мой холодный юридический рассудок затягивает в трясину паники и ужаса.

Не знаю, как я доехала обратно в мотель. Видимо, на автопилоте. Нормально думать я не в состоянии, в голове крутится одна-единственная мысль – все запутано, все жутко запутано. То, что я узнала, понять трудно.