Себастьян Фитцек - Отрезанный [litres]

– Ну наконец-то, – послышался ее рассерженный голос из динамиков автомобильной телефонной системы.

Дело заключалось в том, что мобильник автоматически подключился к ней через блютуз, и теперь весь разговор стал слышен также и Ингольфу. Херцфельд на мгновение задумался, стоит ли ему выключить громкую связь, и мельком взглянул на практиканта, сидевшего в пассажирском кресле. В ответ фон Аппен, поняв смысл этого взгляда, только устало пожал плечами. Тогда профессор решил, что в сложившейся ситуации ничего страшного не произойдет, если и Ингольф станет свидетелем его переговоров с Линдой. К тому же от повышения температуры внутри салона автомобиля степень физического истощения спутника Пауля только возрасла, и он уже, засыпая, стал клевать носом.

– Ты куда запропастился? – требовательно спросила Линда.

По звуку ее голоса и доносившемуся эху нетрудно было догадаться, что она стоит довольно далеко от телефона. Херцфельд уже собирался ответить, как вдруг послышалось дребезжание, как будто кто-то перевернул мусорный контейнер на улице.

– Что, черт возьми, там у тебя происходит? – вскричал профессор.

– Если это для тебя так важно, то я скажу. Мне наконец-то удалось опрокинуть шкаф, – ответила Линда.

На этот раз ее голос стал более отчетливым – видимо, она приблизилась к телефону.

– Это еще зачем?

– Чтобы забаррикадировать двери, – раздраженно заявила Линда таким тоном, как будто ей пришлось объяснять это уже тысячу раз. – Теперь мне осталось только упереть в дверь эту хреновину.

В этот момент Херцфельд почувствовал, как задние колеса автомобиля начали проскальзывать на обледенелой дороге, и ему показалось, что он сам теряет равновесие.

«Зачем ей понадобилось забаррикадироваться в морге?» – с ужасом подумал профессор.

Однако он не подал виду, что это его напугало, и только сказал:

– Я думал, у тебя есть ключ.

– Да, профессор с фамилией Сверххитрый, ключ у меня имеется. Однако, очевидно, я не единственная, у кого он есть. А кроме того, эта сраная дверь открывается и снаружи, даже если ее заперли изнутри. И поскольку мне не хочется еще раз лезть в холодильную камеру для хранения покойников из-за того, что здесь кто-то бродит, я решила принять меры предосторожности до того, как подоспеет помощь.

В этот момент Ингольф очнулся ото сна и пробормотал:

– Это может занять достаточно много времени.

Херцфельд согласно кивнул и включил стеклоочистители на максимальную скорость, однако даже в этом режиме они едва справлялись с налипающим на лобовое стекло снегом. Немного подумав, он сказал:

– Послушай, Линда, ты сама говоришь, что убийца все еще может быть где-то поблизости. Мне кажется, морг больше не является безопасным для тебя местом.

– Что ты говоришь? Правда? Как жаль, а я так замечательно здесь себя чувствовала, – с иронией парировала Линда.

– Ты должна как можно скорее свалить оттуда.

– И оставить Эндера одного?

«Верно, об Эндере я и забыл», – подумал Пауль.

Он не нашел ничего лучшего, чем спросить:

– Как он?

– Хреново. Ненадолго очнулся, встал, а потом снова упал. Хорошо еще, что пузом вперед и прямо на матрас, который я положила рядом с дверью. Боюсь, не пострадал ли он при этом еще сильнее? С того момента, как убийца обесточил все здание, здесь темно как в погребе, но мне кажется, что Эндер еще дышит.

– Ему срочно нужна операция, – проговорил Херцфельд.

– Я уже позвонила, так что пусть тебя это не беспокоит. При этих словах Херцфельд чуть было не поперхнулся:

– Позвонила? И куда?

– В германскую метеослужбу. Там я поинтересовалась, когда будет снят запрет на перелеты в Гельголанд. Метеорологи рассчитывают, что через пять часов на короткое время в шторме образуется окно, и тогда можно будет направить сюда спасательный вертолет. Сейчас же он рискует потерять лопасти несущего винта.

«Пять часов? – подумал Херцфельд. – Это долго, слишком долго. Причем не только для Эндера, но и для Ханны, если, конечно, она еще жива».

От грустных мыслей его оторвал голос Линды, которая заявила:

– Ты же коп, Пауль. Разве тебе не под силу организовать специальный вертолет?

Херцфельд задумчиво покачал головой, включил поворотники, сигнализируя, что выезжает на автостраду, а потом проговорил:

– Послушай внимательно и поверь, что я не сделал этого не просто потому, что моя дочь попросила меня не привлекать полицию, а из-за того, что все не так просто. Горячей линии с местом стоянки вертолетов, куда можно легко позвонить, не существует. Да, Федеральное ведомство уголовной полиции Германии – это могущественная организация, однако в ней действует своя бюрократия и различные предписания. – Профессор замолчал на мгновение, а потом добавил: – Но я попробую.

– Хорошо. Я вовсе не хочу смотреть, как Эндер умирает. Мне и без того страшно. От мысли, что маньяк вернется, чтобы насадить меня на кол, как эту старуху, я вот-вот в штаны наделаю.

В этот момент Ингольф, сидевший рядом с Херцфельдом, инстинктивно сделал ногой движение, как будто нажимая на тормоз, – Пауль слишком резко вошел в поворот.

– Что ты сказала? – переспросил Херцфельд, чувствуя, как кровь стала приливать к его лицу.

– Я не хочу оставаться здесь дольше, чем нужно, – со вздохом ответила Линда. – Так что позвони своим копам и скажи им, что…

– Да нет, – взволнованно перебил ее Пауль. – Ты что-то сказала про кол.

– Сказала. Так оно и есть.

В этот момент Херцфельд утопил педаль газа до пола, и «порше» помчался по полосе обгона с невероятной скоростью.

– Ты хочешь сказать, что в тело Фредерики Тевен ввели продолговатый предмет? – уточнил профессор, повысив голос, чтобы заглушить дорожный шум.

– Да нет, я хотела сказать, что кто-то вбил ей в задницу палку! – яростно прокричала в ответ Линда. – Проклятье! Какое теперь это имеет значение?

– Вытащи ее! – потребовал Херцфельд, идя на обгон через две полосы.

При этом стрелка тахометра, показывавшего число оборотов, перепрыгнула в красный сектор, и это означало, что мотор функционирует в режиме максимальной мощности.

– Ты шутишь или совсем с ума сошел? – после непродолжительного молчания поинтересовалась Линда. – До знакомства с тобой моя жизнь и так была превращена в настоящий ад, а теперь я торчу в настоящей заднице. Если бы я не помогла тебе, то мне не пришлось бы сейчас ожидать спецназа в надежде, что он вовремя вытащит меня отсюда.

– Послушай, Линда! Я клянусь тебе всем, что мне дорого, в том, что найду способ самое позднее через два часа быть рядом с тобой.

Ингольф с сомнением посмотрел на профессора, но тот не обратил на него никакого внимания и, глядя на дорогу, проговорил: