Себастьян Фитцек - Отрезанный [litres]

«Проклятье! Значит, мне это не снится!» – поняла Линда и засунула порезанный палец в рот.

Она принялась сосать его, как ребенок, ощущая вкус крови и вспоминая, как когда-то мать успокаивала ее, боявшуюся темноты.

«Ш-ш-ш, – приложив палец к губам, говорила она. – Успокойся! Никого под твоей кроваткой нет!»

Ага, значит, не под кроваткой, а… в морге. В этом не было никакого сомнения. Линда слышала реальные шаги, а не шорохи, вызванные системой принудительной циркуляции воздуха. Она видела лучи света карманного фонарика, обшаривавшие помещение секционного зала. И это была отнюдь не игра ее воображения. Да и лежала она в настоящей морозильной камере. Причем не во сне, а наяву.

К телефону подошел не призрак, а реальный человек. Этот некто взял его в руки, ответил и…

Закашлялся!

Линда собственными ушами слышала, как неизвестный давился от кашля и смеха, словно желая посмеяться над звонившим человеком. Теперь же, спустя некоторое время после того, как этот некто молча прервал разговор, она вновь услышала шаркающий звук его шагов. Причем, если вначале они начали удаляться от нее, то потом стали медленно приближаться.

«Боже мой! Помогите!» – мысленно взмолилась Линда, а затем совершила большую ошибку.

Она попыталась вытереть потную рукоятку ножа о свои брюки, чтобы в случае необходимости крепче держать его в руках. Но, на ее беду, нож выскользнул из ее пальцев, повлажневших от нервного возбуждения, и со звоном исчез между направляющими тележки. Времени на то, чтобы корить себя за неуклюжесть и размышлять о том, мог ли услышать произведенный ею шум незваный гость, у нее уже не было – через несколько мгновений неизвестный рывком распахнул дверцу ее убежища.

– Ты? – воскликнула Линда, вновь и вновь спрашивая себя, не начались ли у нее галлюцинации после того, как она вылезла из морозильной камеры.

Ее удивление было настолько велико, что она на мгновение даже перестала чувствовать запах разлагающихся трупов.

– Эндер?

Луч его фонарика больше не светил ей прямо в лицо, а был направлен в потолок, что придавало погруженной в призрачную полутьму прозекторской особо жуткий вид.

Теперь, когда Линду от него отделял всего лишь один шаг, она крепко прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать. Выглядел Эндер поистине страшно – комендант, как и трупы, лежавшие на секционных столах из нержавеющей стали, походил на восковую фигуру из комнаты ужасов. Его свалявшиеся светлые волосы торчали в разные стороны. Лицо, руки и весь комбинезон были в крови, а рукоятка секционного ножа, торчавшая из шеи, поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе.

– Как?.. Почему?.. Разве ты не чувствуешь?.. – запинаясь, вопрошала Линда, не в состоянии закончить ни один вопрос.

Как такое вообще возможно?

В ответ Эндер лишь пожал плечами и посмотрел на Линду, которая, похоже, была больше удивлена, чем испугана. Затем он открыл рот, чтобы что-то сказать, но из-за раны смог издать только нечленораздельные звуки. И все же молодая женщина смогла понять две вполне очевидные вещи – она была не права, посчитав, что комендант умер. Он просто впал в глубокий обморок и пребывал в нем довольно долго, а когда очнулся, пережил настоящий шок, в котором и находился по настоящее время.

В этот момент Линде вспомнился репортаж из Ирака, в котором сообщалось о жертвах террористов-смертников. Один торговец овощами искал после взрыва своего маленького сынишку и заметил, что ему оторвало левую руку по самое плечо, только тогда, когда нашел мертвого ребенка и попытался вытащить его из-под завала рыночных прилавков.

Судя по всему, Эндер находился в таком же состоянии, что и тот торговец. Во всяком случае, другого объяснения, почему он спокойно стоял перед ней и даже не удивлялся произошедшему с ним, Линда не находила.

Он поднял брови и выдавил из себя что-то похожее на:

– Что происходит?

Линда не верила своим глазам.

«Ничего не понимаю! Такого быть не может! Он не чувствует ножа!» – мысленно удивилась она и лишь покачала головой.

Очевидно, его организм произвел огромное количество эндорфина, который начисто перекрыл ощущение боли и заблокировал часть воспоминаний.

– Я… студился… – прохрипел Эндер и схватился за горло. «Верно, – подумала Линда. – Ты кое-что поймал. Но не вирус, а лезвие ножа!»

– Нет, не надо! – воскликнула она, когда Мюллер сделал движение, словно собираясь повернуть голову в сторону, чтобы расслабить напряженные мышцы шеи.

В ответ Эндер бросил на нее такой удивленный взгляд, как будто не он, а она стояла перед ним с воткнутым в шею секционным ножом.

– Никаких резких движений, – сказала она ему.

Линда не знала, как ей поступить – не усугубит ли она положение Мюллера, если расскажет ему обо всем, что с ним произошло? Ведь достаточно было одного неправильного поворота головы или неверного шага, чтобы его навсегда разбил паралич, если не того хуже. Однако на лбу Эндера уже начал проступать пот, да и руки у него стали слегка подрагивать. Рано или поздно шоковое состояние пройдет, а тогда вернется боль и понимание своего реального положения. Линда даже представить себе не могла, как среагирует комендант, когда обнаружит торчащий из своей шеи нож.

– На нас напали, – начала она медленно подбираться к главному.

– Кто? – выдавил из себя Эндер.

С каждым словом его речь становилась все более разборчивой.

– Мне кажется, что это был тот, на совести которого все эти трупы, – ответила Линда, кивнув в сторону секционных столов.

– Спряталась? – уточнил Мюллер.

– Да, я спряталась, – подтвердила она, подумав при этом: «Вот как-то так!»

Тогда Эндер направил луч своего фонарика на матрас возле раздвижной двери, а затем на пол, чтобы не ослепить Линду. При этом он заметил, что шнурок на его правом ботинке развязался, и хотел было нагнуться, чтобы завязать его снова.

– Нет, нет! Не делай этого! – воскликнула Линда.

– Што? – прошепелявил Мюллер.

– Убийца нанес тебе серьезную рану!

Линда решила прибегнуть ко лжи во спасение:

– Боюсь, что у тебя пробит череп или что-то в этом роде. Тебе ни в коем случае нельзя делать резких движений, наклоняться и до себя дотрагиваться. Ты меня слышишь? Не притрагиваться ни к шее, ни к голове!

– К шее? – удивился Эндер.

Линда хотела удержать его от опрометчивых движений, но не успела. Он поднял руку, пытаясь дотронуться до затылка, и коснулся рукоятки ножа.

– Что это, к дьяволу… – были его последние на удивление разборчивые слова.

Затем Эндер начал кричать. Сначала беззвучно, широко раскрыв рот, как человек, получивший удар в пах и у которого от боли перехватило дыхание, а затем все громче и гортаннее.