Антуан д'Эстет - Flamma

Люциус заставил себя посмеяться этой шутке, хоть и был несколько напряжен свежестью дошедших сюда слухов.

— Вы очень остроумны, миледи, — похвалил он благодарно кивнувшую миссис Палмер и поспешил перевести тему разговора поближе к цели своего визита. — Но вижу, до меня здесь побывал герцог Бэкингем.

— А вы — чересчур проницательны, — любезностью на любезность ответила Барбара. — Герцог действительно был у меня, и вы разминулись с ним едва ли больше чем на четверть часа.

— А куда его светлость направился?

— Не знаю, — просто, словно теряя интерес, проговорила миссис Палмер. — Да и к чему он вам?

Глаза Люциуса сверкнули недобрым огнем.

— Хочется… прояснить с ним один вопрос, — уклончиво ответил он.

— И все-таки вы приехали ко мне не для того, чтобы разговаривать о герцоге, — убежденно сказала Барбара. — Сознайтесь, вас что-то беспокоит. — И, устремив на архидьякона игриво-любопытствующий взгляд, добавила: — Женщина?!.. Может быть две?..

Люциус на мгновение замялся, но, не узнав ничего толком о Бэкингеме, решил хотя бы упрочить дружбу с фавориткой короля, беседой на интересные ей темы. К тому же в свете последних событий ему было, что рассказать; да и услышанное могло оказаться для него небесполезным.

— Вы упрекнули меня в излишней проницательности, миледи, — задумчиво проговорил он. — А сами грешите этим, пожалуй, побольше моего.

— Так значит я права?! — подалась чуть вперед миссис Палмер.

Архидьякон кивнул.

— Да. Не так давно в моей жизни появились две женщины, — начал он; и Барбара, предвкушая интересный рассказ, довольно откинулась в своем кресле. Люциус продолжал: — Одна из них влюблена в меня, но…

И священник, немного смущаясь, поведал фаворитке короля историю Жанны Обклэр. Миссис Палмер очень порадовалась тому, что узнала продолжение начатого еще в Уайтхолле рассказа, но тем с большим нетерпением ожидала она чего-то нового.

— А что же другая? — спросила она, когда история Жанны была, по ее мнению, закончена. — Кто она?

— Другая?.. — вновь замялся Люциус: почему-то говорить о Маргарите ему было гораздо сложнее. — Это рыжеволосая девушка, имя которой вы назвали мне на вечере в Уайтхолле — Маргарита. И… надо в этом сознаться, иногда я ловлю себя на том, что испытываю перед нею страх.

Миссис Палмер несколько удивилась.

— Маргарита?.. — повторила она, словно стараясь припомнить. — Нет, среди моего окружения нет девушки с таким именем. Во всяком случае, рыжей. Но помилуйте, вы сказали «страх»?!

Люциус, которого неприятно кольнуло необъяснимое незнание Барбарой Маргариты, в подтверждение сказанному опустил голову.

— О-о, разве можно бояться женщины, — засмеялась миссис Палмер. — Перед ней можно трепетать, рядом с ней можно испытывать робость, возле нее можно почувствовать приятную слабость, но… — она ехидно улыбнулась, — все это уже ближе к любви, ваше преподобие.

Люциус едва приметно вздрогнул, но от неизбежного под внимательным взглядом Барбары смущения его спас раздавшийся за дверью шум. Казалось, будто десятки стоявших в коридоре людей в единовременном поклоне шаркнули ногами по паркету. Впрочем, так оно, наверное, и было, потому как через минуту, в гостиную миссис Палмер вошел король.

***

Король везде в своем государстве является господином, и Карл II любил продемонстрировать это, являясь без доклада и предупреждения. Порой такие королевские прихоти доставляли немало тревожных минут тем, кого его величество столь неожиданно одарял своим посещением, однако на сей раз, застав у миссис Палмер архидьякона, удивился сам король. Он сухо кивнул в ответ на почтительный поклон Люциуса и, галантно поцеловав ручку своей фаворитки, спросил:

— О чем вы разговаривали, моя дорогая?

— О женщинах, государь, — с улыбкой отозвалась Барбара.

Король засмеялся.

— Ах да, — с насмешливостью повернулся он к архидьякону. — Вы ведь сводите их с ума, не так ли Люциус? Причем, невзирая на возраст.

— Хм, — сразу помрачнел тот. — Вижу, ваше величество тоже повстречались с его светлостью герцогом Бэкингемом.

— Именно, — подтвердил король. — Он ехал в Тауэр к моему брату, но любезно задержался, чтобы сообщить мне свежие и, надо признать, весьма занятные новости.

Люциус еще больше нахмурился: Карл II очевидно придавал слухам большее значение, нежели его фаворитка.

— Толки ходят разные, государь, — с холодком проговорил архидьякон, — и не всем стоит верить.

— Например? — поинтересовался король: ему очень хотелось узнать, как Люциус выберется из-под навалившихся на него со всех сторон сплетен.

Архидьякон на какое-то мгновение стиснул зубы и напряженно сжал кулаки, собираясь с силами для того шага, на который только что решился.

— Например, когда в Лондоне свирепствовала Чума, — чуть дрожа, но твердо сказал он, — ходили слухи, будто вы! покинули город исключительно из трусости.

Карл II был поражен: то, что защите и отговоркам Люциус предпочел нападение, приятно удивило его.

— А почему вы думаете, что это не так? — делая, что называется — ход конем, спросил король.

— Потому что народ был напуган, — ответил заранее готовый к этому архидьякон. — А оправдать свой ужас, мог лишь приписав страх лицу стоящему так высоко над ними, как ваше величество, и прикрываясь отчаянием, вследствие этого возникшим.

Карл II уперся подбородком в кулак и, призадумавшись над словами Люциуса, несколько раз пересек комнату.

— И пусть мы с вами знаем, что отъезд королевской семьи был мерой вынужденной для блага государства, — продолжал священник, — призываю вас поверить, государь: в народе нет никакой политики… только чувства.

Даже миссис Палмер, старавшаяся не вникать в разыгрываемую королем и архидьяконом партию, почувствовала в этих словах неизбежность победы Люциуса. Впрочем, Карл II и не упрямился.

— К чему вы это говорите? — задал он вопрос уже не содержащий в себе задних мыслей.

— К тому, государь, — отозвался священник, — что обо мне говорят те же самые люди. Они нарекли меня Падшим ангелом, признавая обычную мою непогрешимость и строгость, но вместе с тем приписывая мне вину и грязь совершенных в Лондоне преступлений. Однако сам я и это новое мое прозвище есть всего только символ — символ падения былых нравов и устоев общества, его упадка… разложения.

Король, слушая Люциуса, молча подошел к окну и посмотрел на Пэлл-Мэлл — одну из самых оживленных улиц своей столицы. Там внизу промчалась карета, украшенная гербом с баронской короной, и чуть было не сбила молодую крестьянку, несшую в руках полупустую и весьма потрепанную корзинку. А миссис Палмер тем временем, подернув плечиками, капризным тоном пожаловалась: