Игорь Фёдоров - Волк

А пока мы доехали до Пахиного дома. Мы с Альбиной вышли из машины. Аля была здесь впервые, являлась почетным гостем, поэтому мы решили войти во двор не по-свойски — через дверь в гараже, а через калитку. Хотя расстояние между ними не больше десяти метров. А Паха с важным видом открыл гараж пультом и неторопливо въехал внутрь.

— Ну, так как тебе фильм? — поинтересовалась Аля.

— Средне, — ответил я, — на один раз.

— А название помнишь?

И я задумался. Смешно, но я даже не поинтересовался, на какой фильм мы идем. Все мои мысли были немного о другом. В зеленых глазах Альбины читался интерес, с каким десятилетний младенец рассматривает яркую многоцветную вещь и хочет безжалостно сломать ее.

— Что-то про смерть и кровь.

— Спустись с небес на землю, — произнесла она тихо, но твердо, — в таком мечтательном состоянии, как у тебя, можно таких дров наломать, что мало не покажется.

Мы начали открывать карты.

— Мысли мои читаешь, — спросил я, — или будущее видишь?

— Чувствую твою решимость, — ответила она, — справедливую, но глупую.

— В чем же она глупая?

— Мал ты еще для этого, — чуть повысила Аля голос, — развлекаться — развлекайся, но для серьезных дел ты еще не дорос. Или твой наставник тебя этому не учил?

И глядя мое недоумение, добавила:

— Про дядю мне Паша сказал, что он знахарь и все такое.

Я кивнул.

— Значит, он должен был тебе рассказать об ответственности и их последствиях.

— Было дело, — согласился я, — и я все продумал.

— Да ты пацан еще, чтобы все продумать — начала кипятиться Аля, — любая твоя ошибка скажется на близких тебе людей, а кроме Паши у тебя никого нет. Ни-ко-го!

— Да его и рядом не будет, — я тоже немного повысил голос, — если кто и пострадает, так это буду я.

Альбина беспомощно развела руки:

— Ну не идиот ли?

— Нет, — честно признался я.

— Как можно не видеть очевидного?

Она уже кричала шепотом, и ее голос напоминал шипение змеи.

— А ты видишь, что я собираюсь сделать? — шипел я в ответ.

— В том то и дело, что нет!

— Тогда занимайся своим мракобесием и не лезь в мои дела.

Птичий крик, похожий на человеческий, раздался из леса, пролетел над нами и затих, оставляя в сердце тоску.

Глаза Альбины вспыхнули яростным огнем, зрачки стали темно-зелеными, а голос холодным и спокойным. Таким спокойным, что трудно было не заметить ту ненависть, которую она испытывала ко мне.

— А вот грубить не советую, — тихо произнесла она, — не надо ТАК говорить о том, о чем ты совершенно не ведаешь.

Мы стояли друг против друга, и играли в «кто кого переглядит». Мы оба стали спокойными и едиными с природой. Она со своей, я со своей. Энергия, как пламя, охватившее нас, вытеснила из меня всю злость и раздражение. Мое состояние можно сравнить с тем, что ощущает памятник — отрешенность от всего мира. И готовность к любым действиям. В таком же состоянии находилась Аля. Если бы рядом с нами упал метеорит, вряд ли мы обратили на это внимание. Все перестало для нас существовать. Были только мы. Это состояние было мне знакомым, но что с ним делать, кроме как бегать кругами по поляне, я не знал.

— Прости, — медленно произнес я, — малость не подумал.

— Малость? — тихо усмехнулась Аля, — не каждый день можно услышать такую глупость.

За высоким забором послышался лязг металла — Паха открывал дверь гаража. Такое представление пропустил!

— Ладно, — примирительно сказала Аля, — потом договорим, но если в твоем мероприятии что-то пойдет не так — Пашу больше не увидишь.

— Вот еще! — настроился я на продолжение спора.

Открылась входная калитка, из нее выглянул объект нашего спора.

— И вдохни поглубже, — прошептала Аля, — глаза тебя выдают.

— А что с ними? — также прошептал я.

— Потемнели.

— Well come! — пригласил нас Паха, — Милости просим.

Я глубоко вздохнул. Альбина сделала то же самое.

Паха посмотрел на нас с некоторым удивлением:

— Особого предложения ждем?

— Мне домой пора, — отказался я, — готовиться надо.

— Я тебя умоляю, — махнул рукой Паха, — с твоей-то светлой головой любой экзамен по плечу. Пойдем, посидим немного.

Конечно, он хотел остаться с Альбиной наедине. И я им мешал. Мы все трое это понимали. Но не мог же Паха сказать это открытым текстом. Но мне действительно надо было идти. Это знали мы с Алей.

— И, тем не менее, я пойду.

Паха для приличия развел руками — мол, сделал все, что мог.

— Ладно, водителя только позову.

— Я пешком, — отказался я, — напрямик.

— Через лес? — удивленно уточнил Паха.

— Угу, — подтвердил я.

Паха с сомнением посмотрел на серое небо. От солнечного утра остались лишь воспоминания.

— Пока дойдешь — стемнеет. Ты промокнешь, простынешь и, как следствие, не пойдешь на экзамен. А как я там один против всех?

Но я был непреклонен.

— Прогуляюсь по свежему воздуху. Врачи говорят, это полезно.

— Врут все твои врачи, — авторитетно заявил Паха, — а так — с комфортом доедешь.

— Я уже принял решение.

— Вы только посмотрите на него, — воскликнул Паха, — он принял решение, какой гордый.

— Гордыня, это грех, — напомнила Аля. С намеком.

— Пока.

Я направился через дорогу к лесу.

— Как придешь — позвони, — бросил вдогонку Паха.

— Обязательно, — отозвался я.

Альбина не попрощалась.

В 6 утра моя голова коснулась подушки и я моментально вырубился. В 7:00 будильник отчаянно заголосил о необходимости просыпаться. Я с трудом открыл глаза.

Возьмите варенное яйцо. Взяли? Теперь постучите по нему со всех сторон металлической ложечкой. Как это яйцо будет выглядеть, примерно так же я себя чувствовал. Голова раскалывалась на кусочки. Тело ныло так, будто я за ночь пробежал 244 километра и вернулся обратно. Руки тряслись, ноги гудели. Желудок сжался в комок. Неимоверно тошнило, но добраться до туалета я не находил возможным. Придется вместо унитаза воспользоваться полом. Он большой, не промахнусь.

По глазам бил невероятно яркий свет, но когда я их закрывал, то видел мелькавшие ветки, листья, травы. И растерзанная корова, в луже собственной крови. Ночка выдалась, что надо. На свадьбе так не гуляют.

Зазвонил мобильник. Когда-то негромкая мелодия, теперь гремела, как победный марш на параде. Бодро, весело и оглушительно. Со всех сторон.

Я поднес трубку к уху. Это был Паха. Его голос был слабым и тихим. Приблизительно то, что он хотел сказать, я уже знал.

— Я тут приболел малость, на экзамен не пойду.

Я старался придать своему голосу бодрость, но получилось не очень:

— Аля постаралась?

— Нет, — ответил он грустно, — тут немного другое.

— Расстались, что ли?

— Аля тут совсем не причем, — раздраженно повысил Паха голос, и чуть смягчившись — позже расскажу. Вечером заглянешь?