Игорь Фёдоров - Волк

— Обязательно. Если на радостях не напьюсь с группой.

— Было бы с кем там пить.

Тут Паха был прав — весь семестр мы держались обособленно. Были двумя белыми воронами, разбавляющие серую однородную массу. Никто из одногруппников не был вхож в нашу компанию. Нас как бы и не замечали даже во время футбола на физкультуре. Даже хулиганы, что самое обидное, не обращали на нас внимания. Просто знали, с кем будут иметь дело. А значит, торжественное мероприятие после экзамена будет проходить тоже без нашего участия.

— Значит, вместе отметим, — предложил я.

— Если только твою «пятерку».

— Сомневаюсь. Похоже, я тоже не в лучшей форме.

— Долгая дорога домой?

— Ага.

— А я говорил…

— Говорил, — оборвал его я.

— И предлагал…

— Помню.

— Но ты-то появишься?

— Постараюсь.

— Машину прислать? Или опять заартачишься?

Я представил дорогу до института. В моем измочаленном состоянии каждый метр сойдет за десять.

— А вот сейчас не откажусь.

— Жди к восьми — обрадовался Паха, — и передай привет всем нашим.

— Они будут рады твоему отсутствию, — заметил я.

— Ладно, удачи и до вечера, — прервал Паха наш разговор.

До тумбочки тянуться было очень далеко, и я уже положил телефон на пол, как опять раздалась музыка. Не в силах ругаться, я молча поднял трубку. На экране высветилось «мент поганый», хотя еще вчера красовалось — «Васильев».

— А я ждал тебя, — сказал я телефону, вздохнул поглубже и нажал на клавишу.

Как не странно, но голос Васильева был мягким и спокойным. А я ожидал буйных эмоций.

— Лишил все-таки меня скотины? — холодно начал он без всякого приветствия.

— Не знаю, о чем ты, я в городе, — отчитался я, — хотя тебя предупреждали.

— А здесь твоих следов нет. Тут вообще нет человеческих следов — продолжал он все также тихо и равнодушно, — а вот волчих отпечатков полно.

— Ну вот с волка и спрашивай, — посоветовал я, — а за одно и с медведя про теленка спроси.

— Наслаждаешься победой, крысеныш?

— Сочувствую твоему горю.

Да, я наслаждался победой. Меня просто переполняло дикой восторгом. Все получилось отлично, как бы Аля не предостерегала меня. Только вот, устал здорово.

— Давай на чистоту, — предложил Васильев, — я разговор не записываю, свидетелей нет. Ты причастен к этому?

— Да каким боком? — попытался я изобразить удивление.

— С твоей стороны угроза была.

— Моя угроза была ответом на твою подлость. Всего-навсего. Не хочешь же ты сказать, что поверил в это.

— Факт остается фактом. Ты сказал — это случилось.

— Ты сказал, что мой дом спалишь, — напомнил я, — тоже угрожал. Кстати, как он?

— Спалил, — как само собой разумеющееся, сказал Васильев, — и дом и все постройки. Только забор остался, но его быстро на дрова растащат. И сарай не задело, почему-то.

Меня это особо не удивило и не расстроило. Все свои дела я успел сделать. Теперь уже все концы обрублены.

— Ну, вот видишь, все мы что-нибудь, да теряем.

В трубке возникла тишина. После такой тишины обязательно случается что-нибудь плохое. Я прямо-таки видел, как Васильев улыбается. Холодок пробежал по моей спине. Настроение таяло, как снег весной.

— Тут у нас опять похороны намечаются, — его тихий голос казался мне оглушающим.

Я выжидающе молчал.

— Уж не знаю, чего там забыл Васька со своими детишками, — Васильев для пущего эффекта помолчал, — вначале не знал, потом объяснили. Их обгоревшие трупы обнаружены в курятнике.

Кур похоронить надо, вспомнил я.

Васильев неторопливо продолжал, растягивая слова и явно получая удовольствие.

— Но мне все же кажется, что по положению трупов экспертиза сделает заключение, что смерть наступило не от огня, а немного раньше. Все дело в том, что из этого гадюшника может выбраться даже младенец. А они не смогли. Значит…

Опять театральная паузу:

— … им помогли. Ваську-то не особо жалко, а вот пацанов…

Мне хотелось отбросить телефон в сторону, укрыться одеялом и проснутся от ночного кошмара, где все будет так, как должно быть.

— Ты записываешь разговор? — осведомился Васильев, — Записывай и слушай дальше.

Я молчал.

— Скорей всего, смерть наступила от нанесения ножевых ранений, не совместимых с жизнью, — он опять помолчал, — ну это я так считаю. Так сказать, мое предположение.

Яйцо находится еще рядом с вами? Бросьте его на пол и раздавите ногой.

Приблизительный сценарий таков. Васильев решил не откладывать дела в долгий ящик. Пришел в дядин дом с целью поджога. Тут он видит или слышит Ваську с сыновьями. Или они его застали за преступными действиями. В любом случае, свидетелей вскоре не стало. Один профессиональный алкоголик и трое школьников не смогут тягаться с одним полицейским. Молодым и сильным. Возможно, все случилось так быстро, что никто даже крикнуть не успел. Так легко и просто умереть. Просто ли? Я поспешно отказался от тех жутких картин, которые нарисовало мне воображение. Сдались же мне дохлые куры! Но, опять же, кто бы знал. Теперь уже Васильев праздновал победу. Как это нелегко признавать, но он великолепен. И ужасен.

— А за два часа до пожара, — продолжил Васильев, — Васька торжественно всех оповестил, что бросил пить, начал новую жизнь и все это после разговора с тобой. Мол, наставил на путь истинный, открыл глаза на все то дерьмо, в котором он оказался. До самых небес тебя вознес. Про твою просьбу кур похоронить, тоже сказал. Вот только некоторые отговаривали его идти в дом колдуна. Мало ли, что там может случиться с православным человеком. Я это уже потом узнал. Ночью разбудили — пожар! А потом трупа. Я почти не спал.

Заткнись, мразь — крутилось у меня на языке, но не могло сорваться с губ. Во рту пересохло. Мысли застыли, как муха в тягучей смоле. Трепыхаются, но вырваться не в силах.

— И видишь, как все нехорошо обернулось? Для нашего поселка это большая трагедия. Сразу пятерых хоронить.

Моя голова что-то совсем плохо стала соображать.

— Пятерых?

— А я разве не сказал? — удивился Васильев, — Кузнечик тоже ласты завернул.

— Нет, — промямлил я.

— Да, — убедительно сказал Васильев, — слепая вера, оказывается, очень сильная вещь.

— Вранье.

— Что вранье? Что сильная вещь?

— Что Кузнечик умер, — я только сейчас понял, что даже не знал, как зовут нашего кузнеца. Для всех он был просто Кузнечик.

— Если не веришь, то приезжай, убедись. Только… — небольшая пауза, как угрожающий намек, — не думаю, что тебе здесь будут несказанно рады. За короткий срок пребывания ты столько дел успел провернуть. Да и у меня к тебе вопросы будут. Личного характера. Со стороны правоохранительных органов к тебе претензий нет, так что оставайся в городе. А насчет пожара… Ну можешь приехать, документы кое-какие подписать, если это тебе надо.