Игорь Фёдоров - Волк

— Круто, — заметил Паха.

— Круто, но потом я падаю и лечу прямо в воду. А под водой камни.

— Слышь, братан, — обратился Тимофеев к Пахе, — а я тебя раньше нигде не встречал?

— Это все, конечно, хорошо, — вдруг подал голос Степаныч, — но кто объяснит бывалому охотнику, как мы здесь очутились.

Все с удивлением заметили, что оказались на том же месте, где они встретили Степаныча, и откуда дружной толпой двинулись вглубь леса. Та же поваленная сосна, тот же овраг.

— Опять чудеса начинаются, — недовольно сказал Тимофеев.

— А это леший чудит, — объяснил Степаныч, — был уже у меня такой случай.

— И долго он нас водить собирается? — спросил Тимофеев.

— Поиграет немного, и отпустит.

Васильев радостно толкнул Тимофеева в плечо:

— Братан, а помнишь, Митрофанов нам объяснял, что делать в такой ситуации.

— Шутишь? — неуверенно спросил Тимофеев.

— Есть другие предложения?

— Глупость какая, — пробурчал Тимофеев, но без лишних слов снял с себя ветровку, вывернул наизнанку и снова надел.

— Ну, чувствуешь что-нибудь? — спросил Васильев.

— Идиотом я себя чувствую, — огрызнулся тот и наставил пистолет на Паху, — теперь вы.

— Так, — скомандовал Васильев, — все берем пример со Славика, и начинаем чувствовать себя идиотами.

Такой картины лес никогда не видел — люди, кто смеясь, кто ругаясь, снимают с себя куртки, ветровки, рубашки и выворачивают их наизнанку.

Более подходящего момента для меня не будет.

Я подбежал на достаточно близкое расстояние, мотнул головой и швырнул бедного зайца прямо в середину толпы.

На мгновенье все застыли от увиденного. Поняв, что делать тут нечего, заяц вскочил на ноги и рванул вдоль оврага в мою сторону. Первым очнулся Степаныч. Он издал дикий вопль, схватил автомат, отправил очередь вслед зайцу и побежал следом. Одна из пуль коснулась моего плеча, но это я оставил без внимания. Я вылетел из кустов и прыгнул на Тимофеева. Мы вместе полетели кубарем в овраг. Паха, тем временем, подскочил к ничего не понимающему Васильеву и ударил его в нос. Бывший участковый взвыл и упал на землю, прикрывая лицо руками. Паха взял за руку Алю и сказал только одно слово:

— Надо.

Аля слегка кивнула, и они побежали к дороге.

Тем временем мы с Тимофеевым скатились на дно оврага, подняв тучу пыльцы иван-чая. Пистолет валялся на расстоянии вытянутой руки, и пока мой противник не пришел в себя, я вскочил на него, встав на грудь одной лапой. Другую поднял и сжал когти в «как бы кулак», отставив «указательный». Коготь находился прямо над глазом Тимофеева.

Подо мной лежал беспощадный, но поверженный, убийца. И я мог сделать с ним все, что пожелаю нужным.

В лесу вдруг стало тихо, только где-то в стороне изредка звучали одиночные выстрелы — Степаныч не хотел упускать свой шанс расквитаться с назойливым зайцем.

Тимофеев внимательно смотрел в мои глаза, и его лицо от удивления вытянулось. Глаза изумленно округлились.

— Серега? — тихо спросил он.

Мой коготь резко опустился вниз, и нечеловеческий крик раздался над лесом. Нечеловеческой же силой я был отброшен назад. Я быстро вскочил на лапы и посмотрел на поверженного Тимофеева. Тот катался по земле и горько стонал, закрывая часть лица, где только что находился глаз. Мне даже стало немного жаль его. Что ж, с волками жить…

Оставив несчастного Тимофеева на волю непредсказуемой судьбы, я в два прыжка выскочил на поверхность. Место, минуту назад полное народу, пустовало. Васильев погнался за ребятами, оставив после себя капли крови. Где-то далеко раздался металлический лязг, а следом истошный крик Степаныча. Капкан, еще недавно предназначенный для меня, поймал охотника-изувера. Леший сдержал свое обещание. Я думаю, этот день он будет не раз вспоминать долгими скучными вечерами с улыбкой.

Я осмотрел свое плечо. Пуля слегка процарапала кожу, и хоть кровь и не хлестала ручьем, боль была достаточно сильной. До меня донесся звук мотора. Дельфин тронулся с места, объехал машину неприятеля, и помчался в сторону вокзала. Честно говоря, мне никуда уже не хотелось бежать. Плечо болело, хотелось спать. После всякого колдовства, волшебства и магии, почему-то хочется спать. А потом проснуться в своей кровати.

Но тут до меня донесся звук еще одного мотора. Взбешенный Васильев помчался вдогонку. Стал бы он продолжать погоню, если бы знал, что его подельники вышли из игры? Живые, но уже безвредные и списанные со счета? Я тихо вздохнул, лизнул рану и помчался следом, стараясь не думать о боли.

Тем временем оба автомобиля уже выскочили из леса и мчались по степи, особенно красивой в лучах заходящего солнца. До девяти мы точно не успеем, подумал я, пытаясь нагнать Васильева. Это было не так легко, чувствуя мое бедное плечо и усталость. И хотя машины ехали не на полной скорости, учитывая кочки и ухабы, расстояние между нами сокращалось очень медленно. Мое преимущество состояло в том, что дорога изгибалась. От одного поворота до следующего я сходил с дороги и бежал по траве, тем самым сокращая путь.

Главной задачей для Пахи и Али было добраться до вокзала. А там полиция, охрана, люди, видеокамеры. Словно думая о том же, Васильев высунул из окна руку, сжимая в ладони пистолет. Попасть куда-либо во время гонки в подпрыгивающем автомобиле дело не простое. Особенно, если у стреляющего разбит нос, его дважды за день ловили взглядом, и он повесился. Но даже если пуля пробьет корпус автомобиля, предстоит долгие объяснения с родителями, и рейтинг Али, которая обещала за нами присмотреть, упадет. Но пуля может выбрать и другую цель.

Раздался выстрел, но Дельфин никак не отреагировал. Ее один, и пуля просвистела и потерялась в просторах необъятной степи.

Автомобили зашли еще на один изгиб дороги, длинной, как сегодняшний день. Я опять бросился наперерез. Пока я бежал сквозь высокие заросли травы, раздались еще два выстрела. Я их еле расслышал в свисте ветра в ушах. Сквозь стебли и цветы я уже видел машину с Васильевым за рулем. И пистолет, смотрящий в сторону Дельфина. Я уже бежал рядом, приближаясь все ближе и ближе. Прозвучал еще выстрел. Васильев стрелял не целясь и все мимо, патроны заканчивались, но удача может выбрать другую сторону.

Я подбежал вплотную к автомобилю, прыгнул и вцепился зубами в руку экс-участкового. Скорее от неожиданности, чем от боли, Васильев нажал на тормоз. Одновременно с последним выстрелом возле моих ушей, автомобиль истошно завизжал, поднимая клубы дорожной пыли. Я по инерции полетел дальше, беспомощно кувыркаясь в воздухе. Это был восхитительный полет, и очень болезненное приземление всем телом на дорогу. Несколько раз я перевернулся на дороге. Все стихло.