Джон Макларен - Черные такси

Ночь тянулась дальше, и в конце концов он заключил, что объяснение может быть только одно: этот сукин сын из Альпийской страховой, видимо, каким-то образом выяснил, кто выкрал эти документы. Жаль, он их не скопировал. Конечно, парень из «Хок» объяснил ему их важность, но знать и использовать — вещи разные. Теперь придется поломать голову над тем, что Мюллер предпримет дальше. Оставит все как есть и пойдет на мировую? В конце концов для «Бурликона» необычайно важно купить «Юэлл»; блокировать эту сделку, чтобы досадить ему, значит действовать себе во вред. Но что будет после, когда Цюрих получит контроль над «Скиддер»? Вдруг Мюллер подложит ему свинью, чтобы помешать Роско получить комиссионные, или не даст ему занять там высокий управленческий пост?

Роско Селларс ничего не пускал на самотек. Один страховой полис из сейфа выкраден, значит, нужен другой. Он осторожно забросил удочку в нескольких солидных кадровых агентствах, пояснил свою ситуацию: жизнь в Лондоне не привлекала его; подростки сыновья в Нью-Йорке совсем отбились от рук, им нужен отцовский глаз; и, может быть, пора переключиться на другую сферу банковской деятельности, например частные акции. Вскоре стали поступать предложения. Всегда найдется какой-нибудь иностранный болван, жаждущий громкого имени.

Сегодняшний прилетел из Амстердама, чтобы прямо за завтраком вырвать у Роско согласие возглавить новое учреждение, основанное его голландским банком в Нью-Йорке. Сделка была выгодная: сразу же по подписании контракта ему выплачивали пять миллионов долларов, номинальное ежегодное вознаграждение составляло полтора миллиона плюс десять процентов от всех доходов на капитал, которые получит банк.

Жуя второй рогалик, Роско дал принципиальное согласие, оставалось только во время рождественских праздников обсудить это с женой. Вскоре после Рождества он свяжется с голландцем и к первому января подпишет контракт.

Они обменялись рукопожатием и вышли на водянистое солнце зимнего Мейфэра.

По причинам, которые так и остались для Мэри Лонг загадкой, Хант перестал суетиться, теперь он, похоже, был уверен, что процесс над Салминеном начнется в Олд-Бейли в марте. Мэри оставила всякую надежду, что Терри Торогуд даст какую-нибудь зацепку, и очень удивилась, когда он позвонил ей. Мало того, он предложил встретиться и ошеломил ее, сказав, что проводит независимое расследование и хочет кое-чем с ней поделиться.

Сидя против него в ист-эндском кафе, она поневоле призналась себе, что недооценила этого таксиста. Сочла его безмозглым разгильдяем, для которого счастье сводилось к вечерку на террасе, шести пинтам пивка, карри и траханью. Ей и в голову не приходило, что его заботят ошибки правосудия, и уж тем более что он предпримет некие шаги.

Конечно, он отнюдь не был готов полностью выложить ей все, что обнаружил. Оно и понятно: имея такого брата, парень имел причины остерегаться полицейских, его доверие так быстро не завоюешь. Впрочем, отрывочные сведения, которые он сообщил, оказались весьма интересны, и Мэри поняла, что думают они в одном направлении. Очень может быть, финн не имеет касательства к убийству; вероятно, здесь замешан кто-то из банка. Торогуд предполагал, что убийство связано с крупной сделкой, над которой работал «Скиддер». Мэри слабо разбиралась в бизнесе, но не решилась признаться в этом, опасаясь, что Терри может потерять к ней доверие. Не стоит нервировать его, поэтому она откликнулась на его просьбу выследить человека, который, как думал Терри, связан с тайными делишками, — владельца «форда-мондео» с регистрационным номером Т48KER. Для нее это проще простого, и ни Хант, ни кто другой не узнает, что она это сделала. Терри пообещал, что, получив нужные сведения, он сообщит ей дополнительную информацию и вместе они раскроют это убийство.

Мэри вышла из кафе взволнованная и смущенная. Несомненная изобретательность Терри и его социальная ответственность совершенно не вязались с его хриплым голосом. Но внешне он был весьма недурен, особенно если вас привлекает тип этакого рубахи-парня. Что до нее самой, она не решила, привлекает он ее или нет.

Назначенный адвокат припарковал машину возле тюрьмы Пентонвилл и, терпеливо выдержав все бюрократические процедуры, прошел наконец в комнату для свиданий. Он был раздосадован. Недолюбливая лживых клиентов, он вовсе не выносил клиентов, лгущих глупо. До сих пор он был почти готов поверить, что его клиент действительно невиновен.

Он не удосужился встать, когда ввели Марти. Вид у парня был взволнованный, и не зря.

— В чем дело, мистер Дейвис? Зачем я вам опять понадобился?

Марти похудел. Тюремная еда не шла ему впрок, и хотя Пентонвилл гордился своим гимнастическим залом, тюремные власти не рискнули допустить туда Марти — вокруг убийства Грейс Честерфилд кипели страсти, и с Марти мог произойти «несчастный случай». Первый сокамерник зверски избил финна, и его поместили в одну камеру с вором, который ожидает досрочного освобождения и рисковать не станет. Позже решили, что даже такой уровень риска слишком велик, и перевели Марти в одиночку. Изголодавшийся по общению (никто его не навещал), Марти чувствовал себя оторванным от всех. Но даже при таких обстоятельствах известие, что его желает видеть назначенный адвокат, ничего хорошего не сулило.

— Я пришел, потому что у нас возникла проблема. Обвинение заявило нового свидетеля.

— Кто же это?

— Вы сидели в одной камере с неким Сидом Финчем, так?

— Да. Забавный парень. Грабитель. Показал мне кое-какие приемчики.

— Как я понимаю, вы обсуждали с ним Грейс Честерфилд.

Марти смешался.

— Может быть, немного.

— Вы говорили ему о письмах, которые писали ей?

— Ему было интересно. Я не видел ничего дурного.

— И вы признали, что были как одержимый. Вы так говорили?

— Возможно. А что такого? Я и вам то же самое говорил, и в полиции, разве не так?

— Верно. Но вы не говорили нам, что изнасиловали Грейс, а когда не сумели убедить ее не ходить в полицию, укололи ее отравленной шпилькой.

У Марти отвисла челюсть.

— Этого я не говорил. Это чушь, враки.

— Вовсе нет, по словам Сида Финча. Он собирается дать показания в суде. Если он выступит убедительно, его показания безнадежно изменят баланс не в вашу пользу. Сожалею, что должен спросить, но если это правда, то лучше вам признаться прямо сейчас. Если вас признают виновным, приговор все равно будет пожизненный. Однако, если вы признаете вину и выкажете раскаяние, вас могут освободить значительно раньше, чем если вы будете отрицать все обвинения.

Салминен покраснел от ярости:

— Мистер Дейвис, я не признаю себя виновным, потому что вины за мной нет.