М Беннетт - Остров

— Но почему…

— Почему именно я, а не они? — Она улыбнулась, похоже, мой вопрос ее не рассердил.

— Ну… да.

— Об этом я тоже думала. Наверное, это связано со здоровьем. Смит — астматик, у нее довольно тяжелая форма. Никуда не ходит без ингалятора. Это ее «наркотик».

И правда ведь, сколько раз я видел Смит в серебристых коридорах Осни — как она совала себе в рот ингалятор и всасывала его содержимое так, словно это последняя в жизни доза.

— А Фрай?

— Диабет, — ответила она. — И не второго типа, а по полной программе. У него инсулиновая помпа, он сам регулирует подачу инсулина. — Она пожала плечами и добавила: — Они оба в полном порядке, пока у них есть лекарства. Но здесь? Как бы хорош ни был Ральф, едва ли он сумел бы добыть им все, что нужно.

Она была права. В видеоигре персонаж Флоры имел бы длинную, во весь экран, зеленую полоску здоровья. Она была в отличной форме для игры. По крайней мере, пока я не приморил ее голодом. Но сейчас был неподходящий момент, чтобы каяться и бить себя в грудь. Мы подобрались к разгадке.

— Мы были отобраны, — продолжала Флора. — Именно и конкретно мы. Для охоты за сокровищем. И многое другое тоже тут подстроено.

— Например?

— Козы. Каждый день мы охотимся, а попадаются только козлы. Я даже издали самку не видела. Похоже, на острове их просто нет. А это неестественно: как же они размножаются? Значит, спустя определенное время они просто закончатся.

Я молчал, обдумывая услышанное.

— И не только это. Номер твоего места, помнишь? Который не соответствовал другим? Я тогда вернулась к самолету, и ты тоже.

— Почему ты все это не рассказала мне тогда?

Она в упор посмотрела на меня.

— Мы же тогда не были друзьями. И я не знаю, что все это значит, но что-то значит. Времени осталось мало. Наверняка к началу учебного года нас отсюда эвакуируют. Но если сложить воедино все ключи — мы еще успеем, может быть, найти сокровище.

Я поглядел на озеро. Солнце — огромная золотая монета — тонуло в расплавленном золоте озерной воды. Сокровище! Мне показалось, у меня, как у мультяшного персонажа, в каждом глазу по знаку доллара. Деньги — это свобода. Будут деньги — можно всю жизнь не работать. Могу писать, изобретать, сочинять компьютерные игры. Не общаться ни с кем, если не захочу. Могу сидеть, запершись в своей комнате, как Говард Хьюз. Ну, не совсем как Говард Хьюз: идея выставлять за дверь бутылки с мочой меня не вдохновляла, — просто жить так укромно, как в ту пору, когда я учился дома, и никого рядом, кроме родителей. Но когда солнце опустилось ниже, меня постигло откровение. Я вовсе не хочу жить, как прежде. Я вот этого хочу. Хочу сидеть рядом с другом, болтать. Я помогу Флоре выиграть, если она того хочет. Первый неэгоистичный поступок в моей жизни, насколько я понимал. Я припомнил ее слова: если ты стал жертвой травли, это еще не значит, что сам ты — хороший человек. Я отъявленный эгоист, видимо, всегда таким был.

— О’кей, — выдохнул я. Слово, от которого я отказался на острове, навязал его другим. — С чего начнем?

— Охота за сокровищами, пункт первый, — откликнулась она. — Сделаем карту.

— Как?

— Давай поднимемся на гору и оглядимся. — Она широко ухмыльнулась. — Извини. Поднимемся на Монте-Кристо.

Снова она меня подначивала, а я был только рад.

— Утром пойдем?

— Нет, — сказала она, поднимаясь. — Прямо сейчас.

Я встал и пошел за ней и даже не стал говорить, что в такое время дня мы мало что увидим с вершины. Сейчас командовала Флора.

Через час, а то и через два мы добрались до вершины Монте-Кристо. До холма из камней, который я насыпал в первый день, до того самого места, где я, распуская хвост перед Себом, вычислял широту и долготу. Как я и опасался, было уже слишком темно и под собой мы ничего разглядеть не могли. Другое дело — над собой. Мы растянулись навзничь на вершине горы, друг подле друга.

Некоторое время так и лежали молча, ощущая песок под спиной, тепло наших, почти — но не совсем — соприкасавшихся рук, прохладный ночной ветерок на лице. Мне так сильно хотелось снова подержать Флору за руку, но я не решался. Это какой-то огромного значения жест, его уже нельзя было бы взять обратно. Звезды сверкали невероятно ярко и близко, и теперь они казались более привычными. Я различал некоторые созвездия.

— Вид из центра пустоты, — пробормотала Флора.

Чуть погодя я ответил:

— Знаешь, мы ведь действительно попали в самое средоточие пустоты. Это океанский полюс недоступности. Называется точка Немо.

— Вот как? — Голос ее звучал сонно.

— На Земле нет другого места, где бы ты оказалась так далеко от всех остальных людей. И есть даже такие фазы в сутках, когда от точки Немо ближе до астронавтов на международной космической станции, чем до кого-либо на земле.

Флора помолчала, обдумывая мои слова, а потом сказала:

— Никак не отделаешься от привычки делиться знаниями, да, Линк? — Но сказала это по-доброму, с улыбкой.

И я мог принять ее критику. Теперь я знал: критиковать друг друга и поддразнивать — для приятелей нормально.

— Полно, это же интересный факт. Согласись. Наши ближайшие соседи — астронавты на последнем рубеже Земли.

— Хорошо, на этот раз ты прав. Но это еще не значит…

Тут я резко сел.

— Что такое? — удивилась Флора.

— Немо! — сказал я. — Вот оно!

— Рыбка из мультика?

— Нет, — сказал я. — Другой Немо, более ранний. Капитан Немо. Из Жюля Верна. «Таинственный остров». — Я постучал себя по голове: — Я идиот.

Словно звезды обрушились с небес — и прямо мне на голову. — Белый медведь из «Остаться в живых». След Пятницы на песке. Мистер Курц в «Сердце тьмы». Я все время думал не про те книги. Это с самого начала был капитан Немо.

Флора тоже села.

— О чем ты? Давай сначала. Кто такой капитан Немо?

— Немо на латыни значит «никто». На Таинственном острове не должно быть никого, то есть никого, кроме тех, кто потерпел там крушение. Но там с самого начала присутствует капитан Немо, хотя открывает он себя только в конце книги. Кто вырвал мой зуб? — Мне вспомнилась призрачная белая фигура, вкус резины во рту и как долго не возвращалась к этой стороне лица чувствительность.

— Ты меня пугаешь.

— Я и сам напуган. — Я прижал руку к сильно забившемуся сердцу. — Они не просто натыкали повсюду камеры и ушли. Кто-то остался на острове — с нами.

Я проснулся первым, на рассвете. Во сне Флора была прекрасна, ее волосы в лучах восходящего солнца вновь сделались розовыми. И какого черта я нашел в Миранде?

Поскольку накануне мы заговорились допоздна, я предоставил Флоре поспать и решил пока заняться картой, чтобы потом было проще. Я вытащил из-под руки Флоры сложенное меню, достал из кармана ручку Гила, которая столько времени пролежала там без пользы. Оглядел сверху остров Линкольна — и он тоже был прекрасен.