Крэйг С Залер - Духи рваной земли [litres]

– Сеньор Уэстон может сидеть, – сказал Убальдо, – а я пойду говорить с грингами.

– Gracias , – поблагодарил Натаниэль. – Мне хотелось бы взглянуть на обеих, прежде чем принять какое-либо решение.

– У одной волосы светлые, у другой рыжие. Каждая muy bonita , но… – Деревянный Нос замялся. – Одна потеряла правую ногу.

Гринго сделал вид, что вполне удовлетворен услышанным.

– Очень интересно.

Убальдо посмотрел прямо в глаза джентльмену.

– Вам будут нравиться эти женщины.

– Возможно, я проведу время с обеими.

Изображавшая рот тонкая ровная линия дрогнула, изогнулась, и деревянный нос накренился.

– Вы достойный человек. – В глазах мексиканца растворилась капля темной радости. – Я вернусь.

С этими словами он поспешил к одному из восьми коридоров, лучами расходившихся от храма и уводивших в катакомбы.

Ступая по девятиугольным глиняным плиткам, Натаниэль направился в зал, где на роскошном розовом ковре стояли диваны, оттоманки, столы и стулья. Не успел он сесть, как женщина в золотистом кимоно принесла мокасины.

– Gracias, Señorita.

Стромлер сунул ноги в мягкую обувь и огляделся.

Все клиенты были хорошо одеты и говорили по-испански, не считая кучки мужчин восточной наружности, игравших в маджонг [90] Китайская азартная игра с особым набором игральных костей. в дальнем углу. Женщины в халатах, бесшумно скользившие по своим орбитам и напоминавшие монахов в шелках, составляли более разнообразную группу: мексиканки, южноамериканки, мулатки, негритянки и азиатки. Все они предлагали гостям себя и находили теплые слова.

Предложенные роли женщины выполняли охотно, без признаков принуждения, при том что в их выдающихся артистических способностях Натаниэль сильно сомневался. Похоже, многие из них, даже большинство, работали в заведении по собственному выбору.

Привлекательный человек с тонким носом, полными губами, волосами костяного цвета и одним глазом наблюдал за всем происходящим с поблескивающей свежими красками картины на стене. Под ногой изображенного сидящим мужчины лежал распухший труп со вспоротым животом, из которого вытекала кишащая скорпионами река черного масла.

Натаниэль повернул голову, чтобы не видеть жестокой картины.

Из коридора, куда вошел Убальдо, выбежала рыжая дворняга с перекошенной мордой.

– Генри!

Высунув язык, собака радостно прошлепала по плитам и остановилась. Вышедший из проема Убальдо обратился к ней с просьбой вести себя подобающе. Генри встал на задние лапы и в таком положении двинулся через зал.

Компания мужчин восточной наружности встретили номер аплодисментами. Некоторые из мексиканцев довольно загоготали.

Убальдо потрепал пса по голове и подошел к Натаниэлю.

– Генри – цирковой цверь. Знает особенные трюки.

Джентльмен осведомился о белых женщинах.

– У них сейчас друзья, – ответил Деревянный Нос, – но вы можете видеть их немного позднее.

Словно обезумев, пес принялся кружиться на задних лапах.

Стромлер наблюдал за ним с молчаливым сочувствием.

Крошечная лазурная звезда поднялась из-за юго-западного горного хребта, помедлила, ярко вспыхнула и упала, оставив след из голубых искр и исчезнув там, откуда поднялась.

– Это сигнал, – сказал Брент, обращаясь к людям, ожидавшим в тени громадного вулканического камня.

– Я засек. – Штукарь опустил подзорную трубу и указал практически невидимым пальцем в темные горы. – Та низина.

– О’кей. – Брент посмотрел на северо-восток, прошелся взглядом по сереющей равнине, лежащей между его командой и далеким грибообразным свечением Нуэва-Вида, но всадника так и не обнаружил. – Длинный уже должен быть с нами.

– Он будет, – отрезал Джон Лоуренс, исключая саму возможность дальнейших вопросов.

Ковбой почти не сомневался, что вспомогательная миссия стрелка имеет какое-то отношение к Охосу. Представляя, как Длинный угрожает помогшему им мексиканцу (или делает кое-что похуже), он чувствовал себя не в своей тарелке и даже возмущался, но, как успел понять во время ограбления, ответственности за его действия не нес и повлиять на него не мог. Безжалостный и неразборчивый в средствах стрелок участвовал в предприятии сам по себе; он оказывал любезность давнему партнеру, и отчитываться перед гуртовщиком и вообще кем бы то ни было ему и в голову не пришло бы.

– Трогаем, – сказал Брент, отринув бесплодные размышления.

Крапчатый мустанг рванул вперед. Остальные последовали за ним. Старик Плагфорд вел лошадей, приготовленных для дочерей, Стиви – буланую кобылу джентльмена, которую час назад забрал со стоянки в Нуэва-Вида, а Штукарь охаживал кнутом крупы запряженных в фургон. Группа шла параллельно хребту, так что заметить ее со стороны гор было почти невозможно.

– Как думаешь, кто-нибудь еще засек сигнал? – спросил Стиви. – Не хотелось бы, чтобы нас обнаружили раньше времени.

– Он либо выпустил стрелу из какого-то безопасного места, где его никто не мог увидеть, либо позаботился, чтобы ему не помешали, – сказал негр.

– Глубокие Озера дело знает, – добавил Брент.

– Если знает, почему ж его в костер бросили? – фыркнул Стиви.

– Он тогда еще ребенком был, – объяснил младшему брату старший, – и тебе трепаться об этом не стоит. Не твое дело. – Ковбой взглянул на отца и увидел, что тот хмурится.

– Просто интересно, – продолжал Стиви. – Если этот индеец такой мастак, почему родня обращается с ним как с последним псом?

Судя по заторможенности речи, юнец уже успел промочить горло.

– Дай мне чертову фляжку, дурачина, – потребовал Брент.

– Не дам. Да там и осталось совсем немного.

Джон Лоуренс остановил лошадь и, оказавшись прямо перед Стиви, поднял руку и хлестнул сына по лицу.

– Черт! – Стиви покачнулся, но удержался. – Я выпил-то всего ничего…

Второй удар оказался еще сильнее, и юнец, чтобы не упасть, ухватился за луку седла. Правая щека быстро темнела.

– Отдай, – распорядился глава семейства.

Стиви опустил руку в седельную сумку, вытащил фляжку и протянул отцу. Плагфорд-старший взял металлическую емкость и положил в передний карман серого комбинезона. Лошади под обоими всадниками нетерпеливо переступали с ноги на ногу.

– Там и было-то…

Карающая длань заставила его заткнуться. Слезы полосками белого лунного света потекли по темнеющему лицу младшего сына. Кони отпрянули друг от друга, но в глазах Брента сцена осталась непод-вижной.

– Хватит оправдываться, – обратился он к брату.

Стиви промолчал.

Джон Лоуренс повернулся к Штукарю.

– Дай ему пригоршню кофейных зерен.

– Дам.

Старик посмотрел на сына.

– Будешь жевать, пока я не разрешу выплюнуть.