Кортни Саммерс - Сестры

Клэр Сазерн.Знаете, все забывают одну простую вещь.

Неприятности в моей жизни начались, когда я была еще ребенком. Я начала употреблять, будучи ребенком. И забеременела я тогда же. И мама… и мама у меня умерла, когда я была ребенком. Не то чтобы я ищу себе оправданий. Но я не могу понять, почему все думают, будто Сэди была слишком маленькой для того дерьма, через которое ей пришлось пройти… а вот мне никаких поблажек не делают. Почему-то считается, что я была уже достаточно взрослой.

Почти сразу после рождения Сэди Мэй Бет стала воспитывать ее сама. И настроила против меня. Это разбило мне сердце. И я ничего с этим не делала, потому что была глупым, неустроенным ребенком и не знала, как нужно себя вести. Моя мама умерла. У меня не было никакой опоры. Сэди меня ненавидела, и я с этим смирилась. А потом появилась Мэтти, и… И Мэтти полюбила меня.

Уэст Маккрей.Клэр, вы знаете Даррена М.?

Клэр Сазерн.Что-что?

Уэст Маккрей.Я выяснил, что делала Сэди, уехав из Колд-Крика в Фарфилд… Я еще не закончил расследование, но уже на пути к завершению… В общем, судя по всему, она искала человека, которого считает своим отцом. Она говорила разным людям, что его зовут Даррен. Это реальная личность, но найти его мне пока не удается.

Клэр Сазерн.И какой от вас тогда прок?

Уэст Маккрей.Если отец Сэди не Даррен, то кто же?

Клэр Сазерн.Не знаю.

( Пауза. )

Думаю, на сегодня с меня хватит.

Уэст Маккрей (в студии).Клэр уходит спать к Мэй Бет. Новых сведений я сегодня от нее не узнаю. Через некоторое время ко мне выходит сама Мэй Бет. Она явно плакала, но изо всех сил старается держаться молодцом.

Уэст Маккрей.Что было с Сэди, когда пропала Мэтти?

Мэй Бет Фостер.Что?.. Ну а сами как думаете? Она была сама не своя от волнения.

Уэст Маккрей.Я имею в виду, после того, как нашли тело.

Мэй Бет Фостер.Когда Мэтти пропала, Сэди не возвращалась к себе в трейлер. Она оставалась у меня и почти все время стояла у двери. Прямо на том самом месте, где мы сейчас. Стояла, смотрела вдаль… Думаю, она даже спать не ложилась. Когда приехала полиция, Сэди не было, она искала Мэтти по всей округе. Не описать, каково было, когда она вернулась… Она подошла к трейлеру… Ее тут уже ждали двое полицейских… И когда они ей обо всем рассказали, она просто… Извините.

Уэст Маккрей.Ничего страшного.

Мэй Бет Фостер.Она рухнула на землю. Звучит драматично, но ничего показного в этом не было. Она не кричала, не плакала, просто у нее ноги подкосились, и все. Знаете, иногда человек расслабляется в воде, и его уносит в сторону потоком… Вот с Сэди так же было. А потом она ушла домой и сидела там в одиночестве несколько дней. Я боялась к ней заходить. Боялась посмотреть ей в глаза. Я не знала, смогу ли это выдержать.

Когда я наконец нашла в себе силы зайти, она лежала на диване плашмя. Я покормила ее, умыла, расчесала ей волосы и уложила в постель. Выспавшись, она… будто пришла в себя. Но что-то в ней неуловимо поменялось. Я не могла до нее достучаться. Каждый день она все сильнее отдалялась от меня.

Уэст Маккрей (в студии).Вы слышите, как опустошена Мэй Бет. Теперь представьте, что мы стоим в темноте, а над нами мерцают миллионы безмолвных звезд. И Мэй Бет словно обращается не ко мне, а ко всей вселенной.

Мэй Бет Фостер.Ненавижу Клэр. Это не по-христиански, конечно, но я правда ненавижу ее.

Уэст Маккрей.И все же мне придется попросить вас кое о чем. Позвольте ей остаться. Мне еще о многом надо с ней поговорить, если у нее снова возникнет такое желание. И звоните мне, если что. Хорошо?

Мэй Бет Фостер. Думаю, да. Помоги нам, Господь.

Куда вы теперь поедете?

Уэст Маккрей.В местечко под названием Лэнгфорд.

Мэй Бет Фостер. И что вы думаете там найти?

Сквозь шторы пробивается слабый свет. Передо мной медленно проступают очертания комнаты.

Просыпаться на заднем сиденье «шевроле» и то не так странно и одиноко. По крайней мере, я знала, что делать, когда проснусь. Забраться на водительское сиденье. Завести мотор. Поехать искать Кита. А сейчас… Мягкая подушка, пружинистый, но вполне удобный матрас и уютное одеяло напоминают о доме, о прошлом. О том, чего у меня уже никогда не будет. О том, как я на цыпочках заходила к Мэтти, ласково трясла ее за плечо, чтобы она проснулась. Если через десять минут она не вставала, я уже куда менее ласково срывала с нее одеяло. Она всегда приходила завтракать, когда омлет был уже ледяной, и постоянно из-за этого нудела, но потом я поняла, что она из тех чудаков, которые и правда любят холодный омлет…

Вот так проходило мое утро.

А он меня этого лишил.

Нос болит так, что надо бы что-то с этим делать. Я заставляю себя подняться, натягиваю джинсы, а потом замечаю время на часах на тумбочке. Пять вечера. Господи.

Я босиком выхожу из номера. Пол холодный, пальцы на ногах немеют. Лучше бы лицо онемело. На парковке, кроме моей машины, появилась еще одна, чуть покрасивее и поновее. Я прохожу мимо уборщицы, которая как раз выходит из пустого номера. Первым делом отмечаю, какая она высокая. Высокая и крепкая, с вьющимися рыжеватыми волосами. Она задерживает на мне взгляд и слегка хмурится – смахивает на обеспокоенность. Я прячу лицо, слабо представляя, насколько плохо сейчас выгляжу, и мне становится немного стыдно. Хочется повернуться к ней и сказать: «Я в порядке».

Я в порядке.

Я загребаю чуть ли не ведро льда из льдогенератора, возвращаюсь в номер и засовываю лед в полотенце. Прижимаю его к лицу, пока боль не уходит. Я теперь вообще ничего не чувствую. Лед тает, и вода струится у меня между пальцев. В тусклом дневном свете номер кажется еще уродливее. Я кидаю полотенце в ванну, переодеваю футболку, надеваю ботинки и раздвигаю шторы. Нужно что-то с собой делать. С носом ничего не выйдет: видимо, нужно просто ждать. Ну тогда хоть причешусь. Волосы после мытья стали мягче и пышнее. Приглаживаю их. Приятное чувство, надо бы насладиться им, пока могу. Завязываю волосы в хвост. Складываю вещи в рюкзак и вешаю его на плечо. Вообще-то я заплатила за еще одну ночь, но после того, что случилось в Монтгомери, нужно всегда быть готовой бежать.

Вчерашнего мужчину я в офисе не наблюдаю. Вдруг понимаю, что даже не знаю, как его зовут. Вместо него за стойкой парень лет двадцати пяти. У него детское лицо, которое странно сочетается с его мускулистым, стройным телом. На щеках ямочки. Кудрявые каштановые волосы и легкий загар, будто он уже успел провести большую часть едва начавшегося лета на улице. Он одет в форменную одежду, на которой, как и нигде в мотеле, нет никаких синих птиц. На пальце он крутит кольцо с ключами… По крайней мере, пытается. Кольцо с громким звоном падает на пол. Он наклоняется за ним, а когда распрямляется, краснеет, как помидор. Он вешает ключи на пояс, осматривает мое изувеченное лицо. Его взгляд опускается мне на грудь. Я без лифчика. Он понимает, что смотрит не туда, и праздное любопытство в его глазах сменяется стыдом. Он наконец вспоминает, что надо бы спросить, чем он может помочь. У него скрипучий голос, от которого мне не по себе. На груди у него бейджик – «Эллис». Телевизор опять включен, и сегодня там показывают новости.