Кортни Саммерс - Сестры

Я оказываюсь в ванной. Тут темно и пахнет несвежими полотенцами. Я выхожу, щурюсь в тусклом свете, замечаю кучу полотенец в раковине и оборачиваю одно из них вокруг руки. Меня всю передергивает от отвращения при мысли о том, что эти полотенца когда-то трогал Кит. Я крадусь к двери и осторожно открываю ее, стараясь не обращать внимания на ноющую руку в кроваво-красном полотенце.

Номер у Кита такой же, как и мой. Те же обои, стол, стулья. Правда, у него есть холодильник, – наверное, его собственный. Местечко обжитое: кровать не заправлена, одеяло отброшено в сторону. Повсюду валяется одежда: на стульях, на полу у кровати, на туалетном столике. Даже не знаю, с чего начать. Приходится действовать одной рукой. Я проверяю выдвижные ящики, шарю в карманах штанов, пытаясь найти хоть какую-нибудь подсказку о его нынешнем местоположении.

«Давай же, ублюдок, выдай себя».

Заглядываю в холодильник, откуда доносится тошнотворный запах испортившихся продуктов. Стаскиваю с кровати одеяло, снимаю с подушек наволочки. У меня только одна рабочая рука, и все проходит жутко медленно. В итоге, обыскав все что можно, я решаю перевести дух. Ничего. Замечаю на тумбочке спичечный коробок с логотипом «У Купера».

Я смеюсь.

Сажусь на кровать и еле удерживаюсь от отчаянного крика.

Хватит.

Успокойся, Сэди.

Я встаю, переворачиваю стол, опрокидываю стулья. Шкаф от стены отодвинуть не удается. Заползаю под кровать, задыхаясь от пыли. Там тоже ничего. Я вылезаю. Мои глаза находятся на уровне матраса. Так. Матрас. Я поднимаю его и издаю радостный вопль: в центре каркаса кровати лежит маленький конверт. Я тянусь к нему левой рукой. С правой бессильно повисает полотенце, и на пол капает кровь. Я сажусь на ковер и, убаюкивая правую руку, смотрю на конверт. Он такой же легкий, как коробка Сайласа, и у меня случается неприятное дежавю. Я закрываю глаза, сдавливаю конверт, чувствуя пальцами пузырчатую упаковку внутри.

«Сделай меня сильнее», – думаю я, ни к кому в особенности не обращаясь.

«Сделай так, чтобы я сумела это выдержать».

Я переворачиваю конверт.

Сердце вырывается из груди, и я боюсь, что умру, так и не узнав, что у меня в руках. Я снова зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и открываю конверт. Внутри – пачка фальшивых документов и какие-то лоскуты. Фотографий нет. Слава богу. Я перебираю документы, и к горлу подступает ком. Вот оно, первое подтверждение того, что так называемый Кит вообще существует. Если не учитывать свидетельства людей, в жизни которых он то и дело мелькает.

Это водительские права. Выглядят они весьма правдоподобно. В каждых – его фотография. У меня закипает кровь. Хочется сожрать разбитое стекло в ванной, лишь бы ничего этого не видеть. На фотографиях он выглядит иначе: одновременно кажется и чуть более безобидным, и чуть более опасным, чем тогда, когда жил с нами. В уголках глаз больше морщин, желтоватая кожа туже обтягивает череп. Почти на всех правах стоит по черному кресту – видимо, в знак того, что к этим личинам он вернуться больше не может. Его знали под многими именами. Грег, Коннор, Адам… Тоби, Дон… Кит. Дрожащими руками я подношу последние права поближе.

Вот тот человек, которого я знала.

Пол-лица перечеркнуто крестом, но я и без того хорошо его помню. Я прямо вижу, как он сидит напротив меня за обеденным столом. Валяется на диване в гостиной перед телевизором, а потом идет ко мне. Ждет нас с Мэтти со школы, сидя на стуле перед трейлером. Это было лучше, чем когда Мэтти болела и он забирал меня на машине, каждый раз съезжая на обочину недалеко от трейлерного парка… Я кладу права на пятнистый ковер фотографией вниз и смотрю на лоскутки. Поднимаю один. Розовая, мягкая ткань, подшитая по краям. Я сразу понимаю, что это. Кусок от воротника рубашки. Перевернув его, я вижу имя, выведенное черным маркером.

Кейси.

Я хватаю еще один лоскуток.

Изящный цветочный узор. Бутоны роз.

Переворачиваю его.

Анна.

Следующий лоскут – голубой, без рисунков.

Джоэлл.

В клеточку.

Джессика.

И наконец, персиковый.

Сэди.

Я бросаю лоскуток на пол и начинаю шарить в рюкзаке, пока наконец не нахожу то, что нужно. Фотографию. Фотографию, на которой стоит он, Мэтти, мама. И я. В той самой рубашке.

В той самой рубашке.

Я медленно поднимаюсь на ноги, не сводя глаз с собственного лица на снимке. Но потом я понимаю, что больше не могу на себя смотреть. Я опускаюсь на корточки и собираю лоскуты с правами, потому что я не могу оставить девочек здесь, в полном одиночестве, а права – это, считай, список городов, в которых он побывал. Туда, наверное, я и поеду. В каждый. Спрошу местных, знают ли они его, выведаю, куда он мог уехать, а потом… Позади меня распахивается дверь. Черт.

Я оборачиваюсь, в глубине души ожидая наконец увидеть его, Кита, но это не он.

Это Эллис.

Он стоит в дверном проеме, раскрыв рот от удивления.

Он едва успевает сказать «Какого…», перед тем как я одним прыжком преодолеваю расстояние между нами и вдавливаю его в стену. Окровавленную руку прижимаю к его груди, и полотенце падает на пол. Из-за удивления его рефлексы притупляются, и я успеваю вытащить нож и приставить лезвие к его горлу. В комнате тихо, слышно только наше дыхание. Я чуть сильнее сжимаю нож. Даже не понимаю, где заканчивается лезвие и начинается его шея. У меня кружится голова от такой власти над человеком, от понимания, что, дай он мне повод, я…

Пусть только даст мне повод.

– Т-ты тоже из этих? – требовательно спрашиваю я. Он весь в поту и дрожит. Как и я. Я крепче вцепляюсь в нож и всем телом наваливаюсь на Эллиса. Он нервно сглатывает. – Ты т-тоже из этих?

– Что? Тоже? Как кто?

– Как К-К… – Нет-нет. Не Кит. – Д-Даррен.

– Я…

– Т-ты трахаешь маленьких девочек?

– Что? Нет! Нет… – Он хочет помотать головой, но из-за ножа не осмеливается. Он сглатывает, кадык дрожит. – Я не знаю, о чем ты.

– Где в-вы познакомились? На с-сайте для извращенцев? – Я опять наваливаюсь на Эллиса, и он жалобно скулит от страха. – Где, блин?

– В… в… – Он делает глубокий вдох. – В «Контервотче». Это… это игра такая, просто… онлайн-игра! Мы были в одной команде. Я ничего…

Эллис лихорадочно осматривает комнату и, даже невзирая на прижатый к горлу нож, замечает на полу стопку прав и лоскуты с именами.

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

Чувствую, как все тело бьет дрожь, даже держать нож сложно. Наверное, я его случайно и убить могу. «Я не знаю, о чем ты говоришь». Мне не нравится, как это прозвучало. Я ведь ложь за милю чувствую, и Эллис…

Эллис не врет.

– Ты поранилась, – говорит он.

Я качаю головой. Не хочу, чтобы он держал меня за дикарку, которую можно усмирить ласковым словом.