Джуди Финниган - Элоиз

— В самом деле? Это что-то новенькое. Кэти обычно раньше двенадцати не встает.

— Крис, не выдумывай.

Крис улыбнулся:

— Ну, все равно ты не ранняя пташка. Ну что ж, хорошо, что вы заглянули к нам, Джек, потому что завтра мы всей семьей уезжаем в Лондон и, скорее всего, с вами больше не увидимся. Вы когда улетаете в Австралию?

— Пока не знаю, — спокойно ответил Джек, словно не уловив в голосе Криса враждебные нотки. — Мне нужно убедиться, что Артур смог адаптироваться в доме Джулианы. Для него это резкая смена обстановки, и я боюсь, вдруг он поступит в колледж, а потом передумает. В таком случае я заберу его обратно домой. Так что мы, скорее всего, еще увидимся в ваш следующий приезд сюда.

— Мы не вернемся, Джек, — с убийственным спокойствием произнес Крис. — Я продаю дом вместе с землей.

Джек недоуменно переглянулся со мной.

— Но почему? Мне показалось, что Кэти привязалась к этим местам.

— Еще как, — вставила я.

— Тогда зачем продавать?

— Потому что так надо для здоровья Кэти, — вмешался Крис. — Как врач, вы не могли этого не заметить. Тед говорил давеча про то, что ей видятся призраки и она проводит спиритические сеансы, и это чистая правда. Я считаю это ненормальным, причем с ней это происходит, только когда она находится в Корнуолле. Так что я хочу увезти ее отсюда в Лондон, чтобы она раз и навсегда выкинула из своей головы эту чушь про призрак Элоиз.

Я была очень удручена. Крис опять унижал меня при посторонних. Тем самым перечеркивая все, что мы накопили хорошего за последние два дня. Зачем он так поступает со мной? Может, воспринимает Джека как угрозу нашему семейному спокойствию?

Мне стало стыдно, и я нашла предлог, чтобы уйти. Сказав, что мне нужно было прибраться после Теда в моем «домике писательницы».

Отодранная дверь все так же сиротливо болталась на одной петле, и беспорядок внутри расстроил меня пуще прежнего. Одна надежда, что уборка успокаивает и отвлекает от неприятных мыслей, потому что Крис поступил нехорошо, унизив меня в присутствии Джека. Я оглядела комнату. Ну и разгром. Тед не только покусился на мое личное пространство, но внес точно такую же сумятицу и в мою жизнь. Все это было агрессивным вторжением в мое пространство.

Считается, что мужчинам требуется убежище. Но, по-моему, то же самое касается и женщин. А много ли личного пространства у замужней женщины с детьми? Она все время находится подле мужа, спит с ним в одной комнате, делится с ним своими мыслями и тревогами, все свое время отдает детям. Наверное, так и должно быть, иначе ты не мать и не жена. Ты должна быть источником любви, заботы и мудрости, нести охранные функции до конца своей жизни. Все это прекрасно, но иногда такое существование выхолащивает душу. Поэтому вот этот домик — он только мой, и больше ничей. Я, кстати, никогда не приветствовала появление здесь Криса. Я как Вирджиния Вульф — мне нужна своя комната, своя берлога.

Я нашла пакеты для мусора и начала уборку. Сначала я застелила покрывалом кровать, потом начала подбирать порванные книги и обрывки бумаги, до отказа набив ими мешок. Книги — это часть меня, поэтому мне было очень горько. Я куплю все заново, обязательно. Да, но зачем? Ведь завтра мы покидаем Корнуолл навсегда. Зачем я тогда все это делаю? Для чужих людей, которые здесь появятся? Ведь им будет совершенно все равно, как много значил для меня этот флигель.

Я присела на корточки и заглянула под стол. Я выудила оттуда две маленькие бумажки. Это были билеты на спектакль фестиваля Дафны дю Морье, что проходил в прошлом году в Фоуи. Я недоуменно покрутила их в руках и вдруг вспомнила. Я нашла эти билеты в кармане кожаной куртки Элоиз. Прошлым летом я была у нее, и мы пошли на верхнюю террасу с видом на море. Помню, тогда поднялся сильный ветер, и я начала мерзнуть. И я все вспомнила до мельчайших подробностей — ее счастливое лицо, ее смех. Она как раз рассказывала мне про тот спектакль, ругала его. И она накинула мне на плечи свой пиджак. Я вспомнила все это — и разрыдалась, упав на кровать.

И тут в комнату вошел Джек и присел около меня.

— Не плачьте, Кэти. Крис не хотел вас обижать. Вы ушли, а он извинялся. Говорит — просто устал.

Не верю. Сам-то он не пришел извиняться.

— Ничего, Джек. Я просто плачу. Целый ком всего — Элоиз умерла, а теперь мы уезжаем из Корнуолла.

— Я думаю, Крис просто хочет увезти вас подальше от неприятностей. Не думаю, что он станет продавать дом. Вы тут растили детей, а такую память не продают.

Не очень-то верится, но слова Джека успокоили меня. А потом он сказал с улыбкой:

— Вот вы меня удивляете, Кэти. Почему вы лежите и плачете? Ведь вы сильный человек. Почему все решения должен принимать Крис? Не хотите продавать дом — и не продавайте. Он не может вас заставить. Ведь дом записан на вас двоих?

— Да. Но, Джек, никакая я не сильная. Крис говорит, что я — хрупкая. Психически неустойчивая.

— Я бы так не сказал, — мягко возразил Джек.

— Нет, это правда. У меня был нервный срыв. Мне мерещатся призраки, вернее — всего один призрак. Клиническая картина налицо. Если я не подчинюсь мужу, он меня просто бросит. Он уже едва не сделал это. Я не хочу, чтобы семья распалась. Это очень больно для детей.

Тень легла на пол, и в дверях появился Крис. Надеюсь, он не слышал нашего разговора. Судя по его виноватому виду — не слышал.

— Кэти, прости, я опять наговорил глупостей.

Как всегда, я его простила, простила моего любимого брюзгу, ненаглядного ворчуна. Люблю его и всегда буду любить.

Мы вернулись в дом. Дети уже проснулись, и мы позавтракали тостами и хлопьями с чаем. Нам было здорово вместе. Джек рассказывал детям о стране Оз [16] Сами австралийцы называют свою страну Оз, а себя — оззи. , про вылазки к морю на выходные и про то, какая там красивая природа. Том впечатлился и объявил, что срочно переезжает жить в страну Оз. А потом начали спорить, где лучше — там или у нас в Англии. И тут зазвонил телефон. Я сняла трубку. Это был пастор Пит, и он был сильно взволнован.

— Кэти, простите, что беспокою, но я только что натолкнулся на Теда. С ним что-то неладное.

— Что случилось?

Пастор рассказал, что проезжал мимо Лэнтик Бэй и заметил на верхней парковке машину Теда. Проехав немного вперед, он увидел Теда с дочками. Пастор остановился, вышел из машины и окликнул Теда, чтобы поздороваться. Сначала тот не отреагировал, но потом обернулся и хмуро поприветствовал его. Пастору показалось, что девочки — какие-то притихшие, словно напуганы чем-то. Пастор спросил у Теда, куда они направляются, тот посмотрел на него странно и ответил: «Как куда, к морю, конечно. Куда еще я могу везти своих малявок?»

— Но, знаете, Кэти, у них с собой ничего не было — ни ведерок с лопатками, ни сачка, чтобы ловить креветок, ни полотенец. И у Теда был такой отстраненный вид… Потом они стали спускаться вниз. У меня на душе было неспокойно, и я пошел за ними — так, чтобы они меня не заметили. А потом вдруг они свернули к тропинке, ведущей к Сторожевой бухте. А там — совершенно безлюдный пляж и предупреждения о разрывном течении. Туристы обходят это место стороной. Спуститься туда очень трудно даже опытным скалолазам, а тут — совсем дети. Сколько им? Лет пять? Я постоял на тропинке, пока они совсем не исчезли из виду. Возможно, все это звучит нелепо, но я все-таки священник, Кэти, я много разговариваю с людьми и всегда чувствую, если за их словами скрывается ложь. Мне показалось, что Тед не в себе, а девочки напуганы не на шутку.