Майкл Коннелли - Последний койот

– Помнишь, кто устраивал вечеринку?

– Не помню. Даже если бы и знала, то за все эти годы наверняка бы забыла.

Что-то в ее ответе Босху не понравилось. Тон у нее изменился – вот что. Казалось, эта ее реплика хорошо отрепетирована.

– Уверена, что не помнишь?

– Разумеется. – Кэтрин поднялась с места. – Пойду-ка на кухню и принесу еще воды.

Она забрала поднос и стакан и вышла из гостиной. Босх же подумал, что многолетнее знакомство с этой женщиной и нахлынувшие в связи со встречей сентиментальные чувства блокировали его интуицию детектива. Он вдруг потерял способность оценивать истинность высказываний. Не мог сказать, чего было больше в ее словах – правды или лжи. Немного подумав, Босх решил вернуться к вопросу о вечеринке. Он чувствовал, что она знает об этом больше, нежели говорит сейчас или говорила во время следствия много лет назад.

Женщина пришла из кухни с двумя стаканами ледяной воды и, сняв их с подноса, поставила на пробковые кружки. То, как она проделывала все это – на его взгляд, слишком медленно, размеренно и аккуратно, – навело его на мысль, которая до этого не приходила ему в голову. Ей стоило огромных трудов достичь того уровня жизни, благами которого она сейчас пользовалась. Ее нынешнее социальное положение и сопутствующие ему дорогие вещи – все эти стеклянные столики и пушистые ковры – очень много для нее значили, и она тратила большую часть своего времени, чтобы за ними ухаживать и поддерживать в надлежащем порядке.

Кэтрин, присев на стул, сделала большой глоток из своего стакана.

– Позволь сказать тебе одну вещь, Гарри, – произнесла она. – Я кое-что скрыла от следователей. Не солгала, нет, просто не сказала всего, что знала. Я боялась...

– Боялась? Чего же?

– Меня охватил страх с того самого дня, когда нашли Map. Мне, видишь ли, в то утро позвонили. Когда я еще не подозревала, что с ней случилось. Незнакомый мужчина сказал мне, что если я сболтну что-нибудь лишнее, то буду следующей. И добавил: «Мой тебе совет, малютка, сматывайся побыстрее из Доджа». Потом я услышала на лестнице шаги полицейских, которые шли в квартиру Map. И уж только после этого узнала, что ее убили. Короче говоря, я сделала то, что от меня потребовали. То есть уехала. Подождала с неделю, пока полицейские не сказали мне, что больше не нуждаются во мне как в свидетеле, и перебралась в Лонг-Бич. Я сменила имя, образ жизни и встретила там своего мужа. Прошло много лет, прежде чем мы перебрались сюда... Знаешь, с тех пор я больше никогда не бывала в Голливуде – даже мимо старалась не проезжать. Это ужасное место.

– Так чего ты не рассказала Эно и Маккитрику?

Кэтрин посмотрела на свои руки, немного помолчала и заговорила снова:

– Я боялась, потому и не сказала следователям всего... Но я знала, с кем Map должна была встретиться на вечеринке. Мы же были как сестры, жили в одном доме, делились одеждой, своими секретами, короче, всем на свете. Каждое утро мы вместе пили кофе и разговаривали. Между нами не было тайн. И на эту вечеринку мы собирались пойти вдвоем. Конечно, после того... после того как Джонни меня ударил, ей пришлось отправиться туда в одиночестве.

– С кем она собиралась там встретиться, Кэтрин? – нетерпеливо спросил Босх.

– Хороший вопрос, но самое интересное, что детективы так ни разу мне его и не задали. Их волновало, кто устраивал вечеринку и где она проводилась. А это не так уж важно. Важно, с кем она должна была там встретиться. Но об этом, как я уже сказала, они меня так и не спросили.

– Так с кем же?

Кэтрин перестала изучать свои руки и перевела взгляд на камин. Теперь она смотрела на лежавшие в каминном чреве холодные почерневшие поленья, оставшиеся от последнего растапливания, так же сосредоточенно, как некоторые люди смотрят на огонь, завороженные пляской оранжевых языков пламени.

– Этого человека звали Арно Конклин. Он был большой шишкой в шестиде...

– Я знаю, кем он был.

– Правда знаешь?

– В деле я наткнулся на его имя. Хотя и не в связи с вечеринкой. Но как ты могла не сказать об этом копам?

Она быстро повернулась к нему и впилась в лицо пронизывающим взглядом.

– Только не надо меня осуждать, ладно? Говорю же: я была напугана. Более того, мне угрожали. А детективы в любом случае этими сведениями не воспользовались бы. Они зависели от Конклина и наверняка ели у него с руки. Неужели ты думаешь, что они стали бы его беспокоить на основании заявления, сделанного какой-то девушкой по вызову, которая к тому же ничего сама не видела и знала одно только имя? Помимо всего прочего, Гарри, твоя мать была мертва, и мои слова ее не оживили бы.

– Ты думаешь, это сделал Конклин?

– Этого я не знаю. Знаю только, что он с ней и раньше встречался, но никакого насилия во время этих встреч не было. Так что я, Гарри, не могу ответить на твой вопрос.

– Имеешь представление, кто мог тебе позвонить?

– Ни малейшего.

– Конклин?

– Не знаю. В любом случае я никогда не слышала его голоса.

– Ты когда-нибудь видела их вместе – мою мать и этого человека?

– Только один раз. На танцах в «Мэсонике». Полагаю, в тот вечер они и познакомились. Их представил друг другу Джонни Фокс. Сомневаюсь, что Арно знал о ней что-нибудь... эдакое. По крайней мере тогда.

– А не Фокс ли тебе позвонил?

– Нет, я сразу узнала бы его голос.

Босх на секунду задумался.

– Ты еще когда-нибудь видела Фокса после того утра?

– Нет. Я избегала встреч с ним примерно неделю. Это было не трудно, поскольку, как полагаю, он сам в это время прятался от копов. А потом я уехала. Можешь думать обо мне что хочешь, но этот человек вселил-таки в меня страх божий. Я отправилась в Лонг-Бич на следующий же день после того, как копы сказали, что больше во мне не нуждаются. Упаковала чемоданчик и села в автобус... В квартире твоей матери осталась кое-какая моя одежда. Вещи, которые она взяла у меня поносить. Но я даже не пыталась вернуть эти тряпки. Взяла, что было у меня в шкафчике, и отчалила.

Босх молчал. Больше спрашивать было не о чем.

– Знаешь, я часто вспоминаю то время, – сказала Кэтрин. – Мы тогда находились в самой настоящей клоаке – твоя мать и я, но мы были близкими подругами и, несмотря ни на что, умели получать от жизни радость.

– Ты постоянно присутствуешь в моих воспоминаниях... Ведь вы с матерью всегда были вместе.

– Мы с ней тогда много смеялись – несмотря ни на что, – с грустью произнесла Кэтрин. – А ты... ты всегда был светом в нашем окошке. Знаешь, когда тебя у нее отобрали, она чуть не умерла... И она все время пыталась тебя вернуть. Надеюсь, ты знаешь об этом, Гарри? Ведь она очень тебя любила. Да и я тоже.

– Я знаю.

– Но после того как тебя отдали в приют, она уже никогда не была прежней. Иногда мне даже кажется, что умереть молодой ей было на роду написано. Такое ощущение, что она отправилась в роковое путешествие к той темной аллее задолго до того, как все это с ней случилось.