Джонатан Келлерман - Дочь убийцы

Бродяга нахмурился.

– Были времена, когда там можно было найти убежище.

– В здании?

Три энергичных кивка.

– Были времена, – сказал старик.

Значит, здесь жили бездомные.

– Когда это прекратилось? – спросила Блейдс.

– Когда возобновилась семейная традиция.

– Какая традиция?

– Разве ты меня не слушала?

Доктор растерянно посмотрела на собеседника.

– Ладно, я приторможу и все растолкую… – сказал тот. – Где, говоришь, ты училась?

– В Бостонском университете.

– Не в Гарварде, да?.. Ладно, ты слишком молода, чтобы это помнить, но давным-давно резкое движение тектонических плит вызвало разрушения на той земле, где мы сейчас сидим. Мосты рухнули, бейсбольный матч был прерван, и если это не плевок в глаза всему патриотическому и священному, то я не знаю…

– Землетрясение Лома-Прието.

Единственный зрячий глаз старика широко раскрылся.

– Изучала историю. В Бостонском университете как минимум.

– Не такая уж и древняя эта история.

– Дочка, в наши дни все, что произошло больше пяти минут назад, – древность. В том числе послания, переданные сюда теми, кто облечен властью. – Бездомный снова похлопал себя по лбу, а потом встал, разгладил брюки и снова сел. – Так вот, плиты сместились, и тарелки разбились. Бах, бах! А потом случилась вторая катастрофа – на первой нажились злодеи, как бывает всегда, когда коллективизм и коллективное бессознательное одерживают победу над волей человека, причем под человеком я подразумеваю представителей обоих полов, так что не нужно обвинять меня в сексизме, дочка.

Грейс посмотрела на строительную площадку.

– Люди, связанные с этим проектом, нажились на землетрясении?

– Страховка, – пояснил старик. – В сущности, азартная игра с редким выигрышем. Но даже игральные автоматы в Вегасе иногда выдают деньги.

– А эти не платили.

Бродяга ткнул пальцем в здание школы:

– Молодежь в большинстве своем – несоциализированные дикари, правда? Повелители, мухи и так далее. Если кто-то и заслуживает смертной казни, так это четырнадцатилетние. Но злодеи чуют друг друга, и этим «повелителям мух» поручили давить на простых людей, чтобы те не требовали компенсации.

– Парень, руководящий этим проектом, нанимал школьников, чтобы запугивать…

– Они могли бы надеть и пояс смертника. Они были террористами, не больше и не меньше, и они позволили злодею выкупать поврежденные дома за бесценок и продавать сама знаешь кому.

– Властям, – сказала Грейс.

– Суп из букв, дочка. Агентство А, агентство Б, агентство Зета – то самое, что имплантировало иридиевый электрод прямо сюда и пыталось обратить меня в ислам. – Бездомный похлопал себя по правому виску. – К счастью, я понял, что к чему, и сумел его деактивировать.

Он зевнул, опустил голову и начал задремывать.

– Была рада с вами поговорить, – сказала психотерапевт.

Она успела отойти на несколько шагов, прежде чем бродяга ответил:

– Обращайтесь.

Ну вот, теперь появился источник, подтвердивший ее догадки.

Конечно, он псих, но с периодами ясного сознания и предклиническим интеллектом – так что его слова можно воспринимать всерьез.

Чуть дальше по Сентер-стрит Грейс нашла относительно свободное интернет-кафе, купила кофе с молоком и булочку, которую не собиралась есть, и устроилась в угловой кабинке. Сидя среди студентов и тех, кто ими притворялся, она глотнула кофе и погрузилась в хаотичный мир информации.

Запрос « зеленые рабочие места город» выдал дюжину ссылок – в основном официальные документы с бюрократической демагогией. Просмотрев наугад несколько разделов, женщина уловила суть: проект строительства быстро прошел через многочисленные комитеты и подкомитеты, муниципальные и штата, получил одобрение чуть больше года назад, и контракт в результате «особой конкурсной процедуры» был отдан компании «ДРЛ-Эртмув, Инк.», из Беркли, штат Калифорния.

Судя по всему, особая конкурсная процедура заключалась в том, что конкурс вообще не проводился, а ДРЛ была признана обладателем уникальной квалификации: «внимание к экологии», «знание истории и духа города», «учет местных потребностей, в том числе обеспечение рабочими местами жителей Беркли, а также бедных районов Окленда и других экономически отсталых районов».

Грейс надеялась, что в документах всплывет имя Роджера Уэттера-младшего, но руководителем и единоличным собственником ДРЛ был Дион Р. Лару. Разочарованная, доктор ввела в строку поиска его имя, но получила только три ссылки, причем все три – репортажи о благотворительных мероприятиях.

Щедрость директора строительной фирмы распространялась на местную организацию под названием «Общество здорового питания», благотворительный фонд «Доверие», занимавшийся реабилитацией членов банд из Окленда, и экспериментальный кинофестиваль, проводившийся в Университете Беркли четыре года назад под девизом «Освобождение народа и личности».

«Общество здорового питания» отблагодарило своих жертвователей веганским банкетом, фотографии с которого выложила на своей странице в «Фейсбуке».

Грейс принялась просматривать снимки сияющих, улыбающихся лиц на этих снимках.

Вот он.

Высокий, хорошо сложенный тридцатипятилетний мужчина в черной с золотом бархатной куртке и черных джинсах. Длинные белокурые волосы, разделенные пробором посередине, спускаются до плеч – английский вариант Иисуса. Светлая щетина, как у кинозвезды.

Дион Лару стоял в расслабленной позе: в одной руке бокал с чем-то оранжевым, другая лежит на худых обнаженных плечах брюнетки лет двадцати пяти. Не красавица, но симпатичная. Резко очерченные скулы, словно ее лицо вырезали с помощью ложечки для мороженого.

Аша Лару, жена босса. Экзотическое имя, но в чертах лица ничего кельтского.

Ее улыбка выглядела фальшивой. Его – ослепительной.

Но их чувства в тот момент не имели значения – обо всем рассказали его глаза. Пронизывающие и странно мертвые. Эти глаза Блейдс уже видела.

Она смотрела на фотографию, и годы словно отлетали прочь, обнажая реальность. Прошло двадцать три года с тех пор, как Принц Яд появился на ранчо Рамоны вместе с братом и сестрой, убил мальчика-инвалида, стал косвенной причиной смерти хозяйки ранчо и разрушил привычную жизнь Грейс.

Одетый в черное, и тогда, и теперь.

Подонок сменил имя. Хотел избавить себя от дурной славы, оставленной в наследство приемным отцом? В таком случае он добился своего – если не учитывать хорошую память и свободные ассоциации маленького мистера Одноглазого.

Был Роджером, стал Дионом…

И тут в голове доктора Блейдс словно щелкнул переключатель, и ее мозг решил задачу, перетасовав буквы, словно карточки в игре.