Валентен Мюссо - Женщина справа

Странное дело, этой ночью я спал практически спокойно. Накопившиеся за последнее время волнения оказали на мои нервы свое действие.

На следующее утро, едва проглотив чашку кофе, я оказался как магнитом притянут к своему компьютеру. За ночь список статей существенно увеличился. Если содержание почти не изменилось, то заголовки претерпели самые разные изменения: «ТАЙНА ИСЧЕЗНОВЕНИЯ АКТРИСЫ 50-Х ПРОЯСНЯЕТСЯ?», «ДЕЛО ЭЛИЗАБЕТ БАДИНА: НАКОНЕЦ-ТО ЭПИЛОГ?», «НОВЫЙ ПОВОРОТ В ДЕЛЕ СОРОКАЛЕТНЕЙ ДАВНОСТИ», «СЦЕНАРИСТ ДЭВИД БАДИНА: УДАСТСЯ ЛИ ЕМУ ПРОЛИТЬ СВЕТ НА ИСЧЕЗНОВЕНИЕ СВОЕЙ МАТЕРИ?» В трех статьях была затронута тема моего молчания: «Дэвид Бадина не пожелал ответить на наши воросы», «Рассказав о своем расследовании, сценарист теперь в обиде на журналистов», «Потеряв статус в Голливуде, Дэвид Бадина проталкивает свою карьеру, изображая детектива Раша».

Я не мог оставаться в доме, рискуя провести весь день у компьютера в переживаниях. Странное дело: только выйдя из душа, я подумал о Нине. Как я мог быть таким эгоистом и таким небрежным? Если бабушка узнает об этом деле из газет, она меня никогда не простит.

Одевшись на огромной скорости, я поставил рекорд в гонках до Вествуда, несмотря на то что движение было достаточно напряженным.

Нины у себя не было. Наведя справки, я нашел ее в конференц-зале на нижнем этаже, где она с множеством других жителей участвовала во встрече с псевдогуру по личностному росту, который, должно быть, посетил все дома престарелых города в надежде сбагрить свою последнюю книжонку. Зал был просто битком набит, и мне пришлось прождать добрых полчаса до конца мероприятия.

Увидев меня, Нина удивилась. Так как ей не хотелось подниматься к себе в квартиру, мы устроились в зале ресторана. Я не стал расспрашивать ее о конференции, опасаясь, как бы она не принялась расхваливать этого болтливого субъекта.

— Почему ты здесь, Дэвид? Ты никогда не приезжаешь ко мне по утрам…

С беспокойством я вынул из кармана статью, которую заранее распечатал.

— Я предпочел бы, чтобы у меня не возникало необходимости тебе это показывать, но вряд ли у меня есть какой-то выбор. Мне бы не хотелось, чтобы ты это узнала из новостей по телевизору или из газет. Вчера это появилось на сайте «Нью-Йорк таймс». Я бы хотел, чтобы ты это прочитала. Это о Лиззи… и обо мне.

Это был первый раз, когда я назвал свою мать по имени.

Лицо Нины омрачилось. Она взяла статью, надела очки и внимательно прочитала. Я следил за малейшей ее реакцией, впрочем, не имея возможности распознать ее эмоции.

— Это правда то, что здесь говорится?

— В общих чертах — да.

— Теперь я лучше понимаю, почему ты без конца задавал мне все эти вопросы…

— Послушай, Нина, если я тебе что-то недоговаривал, приезжая сюда, так это для того, чтобы тебя не беспокоить. Я ввязался в это дело совершенно случайно и опасался внушить тебе ложные надежды. Снова взяться за такое давнишнее расследование — дело крайне ненадежное. Мои расследования никогда не должны были появиться в печати.

Судя по всему, она переносила потрясение лучше, чем я предполагал.

— Кто этот детектив, на которого намекается в статье?

— Его зовут Сэм Хэтэуэй. Я тебе говорил о нем, когда приезжал в Лос-Анджелес три недели назад. На самом деле ты его знаешь…

Она покачала головой.

— Никогда не слышала этого имени.

— А вот он о тебе помнит. Он с тобой много раз сталкивался в управлении полиции. Он даже видел меня, когда мне было всего несколько месяцев. Тогда это был молодой полицейский, он имел к расследованию только отдаленное отношение.

Нина указала глазами на статью, лежащую на столе.

— А что это за история с ФБР?

— Ты знаешь некого Пола Вардена?

Ее взгляд оживился.

— Да, это был писатель… друг Лиззи. Она мне часто о нем говорила и даже оставила мне одну из его книг.

— На самом деле они были больше, чем друзьями. Примерно в пятьдесят шестом у них была любовная связь. Варден был коммунистом, активистом и находился в картотеке у ФБР. Из-за этой связи Лиззи была на мушке у правительства.

— Это невозможно!

— У меня была точно такая же реакция, как у тебя, но чем дальше я продвигаюсь в расследовании, тем больше я в этом уверен.

— И тот агент, о котором говорится в статье, и есть незнакомец из ресторана?

— Это вполне возможно. Но их встреча ничего не доказывает.

Я дал Нине время переварить эти новости.

— А твой отец? Ты нашел что-нибудь о нем?

— Ничего. Я даже не до конца уверен, что он хоть каким-то образом связан с этим делом. В конце концов, их отношения имели место больше чем за год до исчезновения Лиззи.

Она снова убрала очки и спокойно сложила руки на столе.

— Достаточно, сейчас я ничего больше не хочу знать.

— Вот как! — произнес я в недоумении.

— Я тебе доверяю, Дэвид. Ты счел за лучшее все это оставить себе, и ты был прав. Не чувствуй себя обязанным оправдываться.

Пристально посмотрев на мою левую руку, она улыбнулась.

— Ты носишь кольцо…

— Оно действительно маленькое: мне едва удалось натянуть его на мизинец.

— Меня это радует. Твоя мать была бы счастлива, что оно все время с тобой.

Мне очень хотелось поменять тему разговора. Я посмотрел на обитателей, которые с воодушевлением демонстрировали экземпляры книги, которые только что купили. На обложке со скрещенными руками и сияющей улыбкой тренер уставился на читателей заговорщицким взглядом, который, казалось, говорил: «Еще есть время стать хозяином своей судьбы!»

— У меня такое впечатление, что мы изгои: ты единственная в этом зале, кто не взял книжку.

— Пфф! За кого ты меня принимаешь?

— Я подумал, что конференция тебе понравилась.

— Откуда ты берешь такие нелепые мысли? Я ненавижу всяких гуру! Я пошла туда, чтобы провести время и подтвердить для себя то, что уже знаю об этих людях.

— То есть?

— Что они ужасно впечатлительны. Они ищут смысл в своей жизни, особенно когда она подходит к завершению. И некоторые жуликоватые типы умеют извлечь из этого выгоду…

Я взял ее за руку, лежащую на столе.

— Я вот о чем думаю, Нина. Три года назад я сделал все, чтобы убедить тебя поселиться здесь…

Она вынула свою руку из моей.

— Я вижу, куда ты клонишь, Дэвид.

— Дай мне, по крайней мере, время все тебе объяснить!

— Это бесполезно. Теперь моя жизнь здесь. У меня нет ни желания, ни сил оставаться одной.

— Но ты не будешь одна! Мариса может заниматься домом все время и тобой по мере необходимости.

— Насколько я знаю, Мариса не медсестра! Я не хочу никому быть обузой. Мне хорошо здесь, и я знаю, что при малейшем недомогании обо мне позаботятся.

— Ты же хорошо себя чувствуешь, Нина, у тебя нет никаких поводов для беспокойства!