Сабин Дюран - Запомни меня навсегда

– Еще не время! – ласково проговорила она.

Я запаниковал. Все вышло из-под контроля. Да что с ней? Все было так хорошо, как надо. Неужели она не поняла? Неужели отбросит все, что между нами было? В кармане джинсов, брошенных на полу, вибрирует телефон. Наверняка звонит Шарлотта, пытается узнать, куда я подевался. Мысль, чтобы одеться, уйти, сесть на электричку в Брайтон – столько возни, – кажется невыносимой и беспросветной. Отвернулся, пряча от Лиззи лицо.

Сдержаться не было сил.

– Не стоит пускать собаку в спальню, – сказал я. – Это негигиенично!

Во вторник будильник звенит рано. Не хочу спать слишком долго – дом проснулся, на улицах появились люди, шумят машины. Нужно быть начеку.

В спальне темно. Точно помню, что опускала жалюзи, однако сейчас они подняты к самому потолку. Сквозь ветви дерева за окном проглядывает небо цвета застарелого синяка.

Мне снова снился Зак. Как ни зажмуриваюсь, вернуться в сон не удается. Осталось лишь настроение, учащенное дыхание и бешеный пульс. Лежу в темноте, прислушиваюсь к звукам просыпающегося Лондона – отъезжает фургон доставки, дребезжит автобус, стрекочет вертолет. Страх перед Заком рассеялся. Внутри пустота. Порой у него бывал очень потерянный вид: когда арт-галерея возвращала ему непроданные картины или я говорила, что задержусь на работе. Он быстро справлялся с потрясением, надевал маску негодования или гнева, и все же я успевала заметить его ранимость.

Чего он от меня хочет? Хватит ли ему моего раскаяния, чтобы вернуться? Или он сам не знает?

Как он там – отчаявшийся, растерянный, опустившийся?

Пес лежит у меня в ногах.

Если бы Зак пробрался в спальню, пес бы залаял. Или нет?

Запустив Говарда на заднее сиденье, я еду в Коллирс-Вуд. В «Буки» добираюсь к восьми. Мама еще спит. Сижу возле постели и жду, когда она проснется. Потом мама встает, я помогаю ей одеться, кормлю завтраком. Выяснила, почему она стала срыгивать – в чай наливают молоко, а она этого не любит. Немного погодя спрашиваю, не приходил ли к ней тот мужчина опять. «Какой мужчина?» Перевожу разговор на отстраненную тему, и мама снова вспоминает яблоневые сады в Кенте. Сегодня она куда спокойнее. Перед моим уходом она спрашивает, когда, наконец, придет «другая дочка». Сижу в машине и плачу. В который раз.

Договорилась встретиться с Джейн в половине одиннадцатого и погулять с собакой. По пути сворачиваю в лабиринт улочек, еду мимо пустырей вдоль реки Уэндл. Просматриваю каждый проулок, каждую стройку. Где же он? Куда он спрятался? Искать бесполезно. Миллион сараев со взломанными замками. Миллион нелегальных построек из гофрированного металла. Он может быть где угодно – хоть в щели между зданиями, хоть в подвале…

Добравшись до стоянки возле парка в Уимблдоне, где договорилась встретиться с Джейн, чувствую себя вялой и заторможенной. От бодрости не осталось и следа. Кем же он был на самом деле? Где он сейчас? Закрываю глаза, но вспомнить его лицо не могу. Веки тяжелеют, вижу сплошную рябь, как в конце фильма в старом кинотеатре. Не могу воскресить в памяти ни черты его лица, ни руки, ни ноги, ни грудь, ни спину. Я его не вижу.

Невдалеке от магистрали среди скученных домишек возвышается мельница. День пасмурный, на парковке пусто, на покрытой гравием площадке лужи.

Красный «Вольво»-универсал Джейн – единственная машина на стоянке. Она ждет внутри, слушает «Радио-4», «Женский час». Капот вибрирует от голоса Дженни Мюррей. Джейн замечает меня, машет рукой и натягивает резиновые сапоги. Я подхожу с улыбкой, чувствуя себя крайне неловко. Джейн – моя лучшая подруга. Зак снова встал между нами. Не хочу иметь от нее секретов, однако делать нечего. Она мне не поверит, только зря встревожится. Подключит Морроу, позвонит Пегги, как в прошлые выходные. И станет гораздо хуже.

Она открывает дверь и выходит.

– Привет! У тебя все в порядке?

– Да! – поспешно восклицаю я под ее испытующим взглядом. – Извини за воскресенье, – как можно более непринужденно добавляю я. – Ты ведь куда-то собиралась.

– Нет, – отвечает она, наморщив нос, и я понимаю, что она лжет.

Джейн опирается на мое плечо, поправляет носок. Она пытается вести себя непринужденно, но я чувствую – она хочет убедиться, что я в порядке и не падаю духом.

Пытаюсь шутить, чтобы развеять ее сомнения.

– Поверить не могу, что поминала бренные останки!

– Перестань!

– И что на меня нашло? – Нагибаюсь, спускаю Говарда с поводка. – Почему я вспомнила про зубы?

Она прикрывает рот рукой.

– О чем я только думала? Морроу была в шоке.

– Скорее в недоумении.

– Интересно, готовят ли их к этому на курсах инспекторов-психологов.

– Бедная Морроу! И бедная ты! – восклицает Джейн. Мы выходим на дорожку, ведущую в глубь парка. Она придерживает ветку. – Жаль, что ты не рассказала мне про то письмо.

Я вздыхаю.

– Тяжело знать, что он прочитал его перед тем, как сесть в машину… Представить боюсь, каково тебе! Я вот о чем думаю… Послушай, Лиззи! – Она резко останавливается. – Зак знал, что ты его любишь и вовсе не имеешь в виду того, что написала. Это такой пустяк! Письмо ничего бы не изменило. Ты ведь и сама понимаешь. Вы были родственными душами! Ничто не могло это перечеркнуть.

В горле встает ком. Она думает, что Зак покончил с собой. Ее слова словно яма, разверзшаяся у меня под ногами. Я всхлипываю, потом откашливаюсь. Мне ее не разубедить, что бы я ни сказала. Она понятия не имеет, как все обстоит на самом деле, потому что я скрывала от нее правду. Родственные души – какая наивность! Мой сказочный принц, как назвала его однажды Джейн. Она даже не догадывается!

– Спасибо, – с трудом выдавливаю я.

– Мне и в голову не приходило, что между вами не все так гладко. Я знаю, на том корпоративе он слегка расстроился из-за твоего танца с Энгусом…

Я смотрю на нее и поспешно отвожу глаза. Один из молодых учителей схватил меня за руку и потащил танцевать. Зак за нами наблюдал, стоя в углу и яростно сверкая глазами. Когда я высвободилась из рук Энгуса, Зак выкрутил мне кисть за спину и наговорил такого, что вовсе не предназначалось для чужих ушей. Джейн ничего не видела. Похоже, ей кто-то рассказал.

– Он был немного ревнив, – говорю я. – Пустяки!

– Неужели? – Она всматривается в мое лицо. – Ты узнала, кто оставил цветы на месте аварии?

– Нет.

– Я тут подумала: может, эта Ханна – свидетель ДТП? Просто случайный человек.

– Вполне вероятно. – Надо быть осторожнее. Джейн слишком хорошо меня знает. – Может, оно и к лучшему, что в выходные я немного съехала с катушек. Иногда бывает полезно нырнуть в пучину безумия, чтобы потом спокойно жить дальше.