Жереми Фель - Волки у дверей

Запрись как следует и передавай привет Полу. – Обязательно, – сказала Марта, закрывая дверь, в то время как свет маленькой люстры у нее над головой рисовал на ее лице причудливые узоры. – Хорошо, Марта, – проговорил Уолтер. – Вы вели себя как надо. Он провел пальцами по ее щекам. Марта ничуть не воспротивилась – она совладала с охватившим ее чувством отвращения. – Не могли бы вы показать мне комнату Скотта? – спросил Уолтер, убирая пистолет 38-го калибра за пояс. – Было бы интересно узнать о нем побольше. Понимая, что у нее нет выбора, Марта повела его следом за собой вверх по лестнице. Комната Скотта располагалась в конце небольшого коридора стены которого были оклеены бежевыми обоями; она была довольно просторная, повсюду валялись книги и пластинки, стены обклеены киноафишами и плакатами музыкальных групп. Уолтер глянул в окно. На втором этаже дома напротив какой-то мужчина стоял, прислонясь спиной к стене, и разговаривал с сидевшей на постели женщиной.

Где-то лаяла собака. Уолтер задернул шторы и повернулся к Марте, так и оставшейся в дверях комнаты. Тут его внимание привлекла фотография на полке, и он взял ее в руки, чтобы получше рассмотреть в свете лампы. Он тотчас ее узнал. Она сидела на лужайке в парке – в точности такая, какой он ее запомнил, – с маленьким мальчишечкой на руках, и они оба улыбались в камеру. – Откуда эта фотография? Где вы ее достали? – У меня был ключ от ее квартиры. Я поняла, что она больше не вернется, и взяла эту фотографию себе, пока ее не выбросили на помойку вместе со всем остальным хламом. Хотелось, чтобы Скотт знал ее в лицо. – Когда же вы поняли, что она не вернется? Уж коль скоро вы собирались усыновить Скотта, вы должны были бы пребыват в полной уверенности, что она не посмеет забрать его обратно разве нет? Не думайте, Марта, что я поверю, будто вы больше не получали от нее никаких известий. Я же не дурак.

Марта глубоко вздохнула и присела на кровать. – Я никогда не говорила Полу, но Мэри Бет звонила мне в тот вечер. Она была страшно напугана, сказала, что видела, как вы поджидали ее у бара, где она работала. Она пряталась в мотеле за городом, а в каком – не сказала, даже когда я предложила заехать за ней. Тогда- то она и попросила, чтобы мы оставили Скотта у себя, и предупредила, чтобы мы ни в коем случае не совали нос к ней домой и что она вернется за ним позже, когда все уляжется. Неделю или две от нее не было никаких известий, а потом как-то утром я получила письмо. Она писала, что не сомневается – если Скотт вернется к ней, ему будет угрожать опасность. Ей хотелось, чтобы мы оставили его у себя и воспитали как родного сына, чтобы у него была нормальная жизнь, которую она, понятное дело, уже не могла ему обеспечить. Она знала, как нам с Полом хотелось иметь собственных детей, но все тщетно, – понимала, что мы собирались усыновить ребенка. К письму прилагались бумаги, подписанные ею собственноручно, – с ними было бы проще все оформить… А после я не получила от нее ни одной весточки. Друг Пола, работавший в городской социальной службе, помог нам с документами, чтобы мы могли оставить Скотта у себя, пока не решится дело. С тех пор я растила его как собственного сына…

– А что вы говорили Скотту, когда он начал расспрашивать о своем прошлом? – Разве я могла признаться ему, что родная мать бросила его, тем более при таких обстоятельствах?

Я сказала только, что она тяжело заболела и оставила его нам, потому что точно знала – мы вырастим его как родного. Я всем сердцем прикипела к нашему мальчишечке. Вы даже не представляете, сколько бессонных ночей я провела в мучительных раздумьях – что, если в один прекрасный день она все же вернется? С годами эта мысль стала для меня уж совсем невыносимой. Я стала ему матерью – все по закону, но откуда мне было знать, как он поведет себя, если однажды она все-таки объявится. Бывало даже, я желала ей смерти, хотя понимаю, звучит это ужасно, ведь Скотт мне сын, он все, что у меня есть… И никто тут ничего не в силах изменить, никто…

– А почему ваш муж упомянул про наркотики? У Скотта были с ними проблемы? – В прошлом году его застукали – он курил «травку» рядом со школой. Дело пустячное, но полицейские здесь с такими вещами не шутят. Он едва не угодил в воспитательную тюрьму. После этого он увлекся спортом, и жизнь у него, в общем, наладилась.

А к «травке» он больше не прикасался, ни-ни. Только вот Пол, кажется, ему не верит и раз в неделю переворачивает его комнату вверх дном – все ищет что-то. Что ни говори, а он с ним так и не сошелся… Псина на улице лаяла без умолку. Ветер все крепчал – окна ходили ходуном. – Скотт ничего не знает о своей прежней жизни, – продолжала Марта. – Он, как и мы, вряд ли чем вам поможет. Мэри Бет была для него всего-навсего симпатичной девушкой, которая на фотографии держала его на руках, просто иногда он идеализировал ее, когда ему надоедало, что я его слишком опекаю. Он ее совсем не помнит. Точно говорю, вы только зря потратите время… – Боюсь, вы не совсем понимаете, что мне надо… Я здесь вовсе не для того, чтобы поболтать с ним, – я хочу забрать то, что мне принадлежит. Сегодня же вечером я забираю его с собой в Сан-Франциско. – Нет! – воскликнула Марта, вставая. – Не надо, умоляю! Вы не имеете права! Уолтер встал. Марта в страхе стала озираться по сторонам: чем бы защититься. Он крепко схватил ее за шею и ударил по лицу, да так сильно, что она ударилась головой о стену, – ему даже пришлось поддержать ее, чтобы она не рухнула на ковер, в то время как у нее носом пошла кровь, запачкавшая блузку.

– Да нет, еще как имею, – прошептал он ей на ухо, схватив через ткань за левую грудь. Все еще оглоушенная, Марта была не в силах пошевелить рукой, чтобы его оттолкнуть. – Давненько муженек вас не имел, а, Марта? – спросил Уолтер, просунув руку ей между ног. – Я имею в виду не ерзание вверх-вниз ради исполнения супружеского долга, а настоящее наслаждение…

Он ведь не способен на такое, или я ошибаюсь? Он только чесать языком горазд, нет? Видите ли, будь у меня охота поиметь вас прямо здесь, у стенки, мне бы ничто не помешало и никто – я взял бы у вас все, что захотел. Вопрос власти, только и всего, – на том стоит и наше общество. Я сегодня же вечером уезжаю с моим сыном, хотит вы или нет, – у вас нет выбора, и вашего разрешения мне не нужно, так что теперь вы для него прошлое. Уолтер отпустил ее, и она упала на колени, потом он взял с кровати фотографию в стеклянной рамке, в которой на фоне фигур Скотта и Мэри Бетт отражался его голый череп. – Что вы собираетесь с нами сделать? – спросила Марта, утирая кровавую слюну, которая пошла у нее изо рта после удара по лицу, столь унизительного, что она была готова разбить обидчику нос каблуком своей туфли. Не говоря ни слова, Уолтер схватил ее за руку, принуждая встать, и поволок в коридор.