Жереми Фель - Волки у дверей

Пол Лэмб, все так же сидевший на стуле со скрученными за спиной руками, зашевелился, услышав, как они спускаются по лестнице, а когда увидел разбитое, заплаканное, окровавленное лицо жены, то мигом поутих. Уолтер поставил фотографию на стол и усадил Марту на прежнее место. Потом он отправился за другой парой наручников, достал их из сумки и сковал ей руки так же, как ее мужу. – Мне очень жаль, Пол, – успела она проговорить, прежде чем Уолтер заклеил ей рот широким куском коричневого скотча. Супруги Лэмб молча переглянулись.

Двадцать лет брака – и вот они оказались на краю пропасти, не в силах спасти друг друга. Уолтер понимал – из них ему больше ничего не выжать, хотя, сказать по правде, он даже не верил, что они выведут его на Мэри Бет спустя столько лет. Это было бы слишком просто. Оставался сущий пустяк. К счастью, он все предусмотрел. Теперь он собирался перейти ко второй части своего плана. И при мысли об этом почувствовал возбуждение: кровь прилила к его вискам, а в животе защекотало. Он стянул одну перчатку, поднес руку к шее Марты и провел пальцами по ней, чувствуя, как у нее колотится сердце. Другой рукой он взял со стола нож, подошел, пританцовывая к Полу и приставил лезвие к его горлу. В панике Пол мотнул головой. Уолтер сжал его затылок, чтобы он больше не шелохнулся, подмигнул Марте, глядевшей на них широко раскрытыми глазами. И, не говоря ни слова, перерезал ему горло от уха до уха. Марта наблюдала за происходящим так, словно ее глаза видели нечто такое, что ее рассудок отказывался понимать. И тут она взвыла, увидев, как кровь, ударив струей из горла мужа, забрызгала край стола. Вслед за тем Уолтер откинул голову Пола Лэмба назад, отчего рана у него на шее разверзлась, точно громадный зев. Потрясенная увиденным, Марта лишилась чувств. Уолтер обошел вокруг стола, приблизился к Марте, резким движением сорвал скотч с ее рта и похлопал ее по щекам, чтобы привести в чувство.

Для полного его удовольствия жертва должна пребывать в сознании, хотя бы отчасти. Марта застонала, мало-помалу приходя в себя, однако ей понадобилось какое-то время, чтобы понять то, на что были обращены ее глаза: широко вскрытое горло, застывший взгляд и темно-красная липкая жижа, запачкавшая сорочку, которую она только вчера отгладила. Уолтер встал у Марты за спиной, схватил ее за волосы, такие тонкие и мягкие, и намотал их себе на пальцы, удерживая голову прямо, так, чтобы она видела своего мужа, превратившегося в труп.

– Прошу вас, – взмолилась она, всхлипывая. – Я не хочу умирать, ради бога!.. – Почему же, миссис Лэмб? Неужели вы думаете, что ваша жизнь стоит того, чтобы ее сохранить?

С какой стати мне делать вам такой подарок? Если б только это пошло на пользу, если б только подстегнуло вас – заставило убраться из этого захолустья, бросить жалкую работенку… В сущности, я освободил вас от этого рохли, и вы наконец-то можете подумать о себе…

Вы же так долго терпели рядом с собой мужчину, которого ни капли не любили, или я ошибаюсь? Отвечайте же, Марта, скажите, что вам хочется именно этого! – Да, мне хочется именно этого! Я сделаю все-все, клянусь! Уолтер молчал, как будто взяв время на раздумье.

– Тогда обещайте мне одно. Если я вас пощажу, вы все забудете и никому не расскажете о том, что произошло, вы никогда не будете пытаться разыскать Скотта, продадите дом и весь хлам, что здесь есть, и сделаете в точности то, чего вам всегда хотелось, если только это вам еще по силам. Так вам можно доверять, Марта? – Клянусь… Ради всего святого!.. – упавшим голосом проговорила Марта. Их глаза встретились в отражении зеркала, висевшего на стене напротив, и в ее взгляде Уолтер разглядел то, что ожидал: надежду, жажду жизни, подобную вырвавшемуся из тьмы трепещущему пламени, готовому разгореться с новой силой. Не желая больше ждать, Уолтер прижал лезвие к ее горлу и резким движением полоснул по всей его ширине.

И тут надежда в глазах Марты сменилась недоумением и выражением нечеловеческой скорби. Бедная дурочка. Уолтер припал животом к спинке стула, наслаждаясь тем, как в зеркальном отражении стекленеют голубые глаза Марты.

Потом он швырнул нож на стол и взглянул на часы. Половина десятого вечера. Самое время. С приятным чувством выполненного долга он направился в прихожую, где его ждали подручные. – Будьте начеку, – сказал он, открывая дверь. – Мальчишка будет с минуты на минуту. Застегнув куртку, Уолтер присел на ступеньки и закурил. Тучи неслись по небу с такой скоростью, что казалось – они скользят по зеркальной поверхности. На улице не было ни души, ставни в соседних домах были закрыты. Ему даже хотелось остаться здесь и поглядеть, как будут клониться до земли деревья, как под бешеным натиском ветра будут срываться кровли. Как посреди этой мрачной бетонной равнины будет разворачиваться подобие дикой жизни.

Над крышами домов зашуршали крылья. Летучие мыши. Он увидел, как две или три из них промелькнули на фоне горбатой луны, спасаясь от надвигающейся бури. Этих мерзких тварей он боялся с детства, еще живя с родителями на ферме в Канзасе, – когда становилось темно и ему надо было выйти во двор, он накрывал голову чем только можно, боясь, что они налетят на него и начнут рвать волосы, раздирать лицо и выцарапывать глаза. Давненько не вспоминал он те времена, казавшиеся теперь такими далекими, – это было задолго до того, как он, девятнадцатилетним пареньком, перебрался в Сан-Франциско и когда его звали Дэрил Грир; те ночные гонки по полям с Сэми… спонтанные вечеринки в заброшенных зернохранилищах и фермерских домах, куда они заваливались, будучи изрядно подвыпившими, и где махали кулаками… шлюх, которых снимали в притонах Канзас-Сити на деньги, вырученные за торговлю «травкой» в школе… Ну и конечно, тот вечер, когда все разом изменилось… Как же ее звали?.. Анна. Да, точно, – Анна Уоррен. Красотка, работавшая библиотекаршей в школе и носившая круглый год мини-юбки, словно для того, чтобы дразнить школьников. Как-то вечером, когда они с Сэми распивали бутылку старого виски из запасов его отца, тот заявил, что знает, где она живет: в доме неподалеку от бывшей водокачки. Они нагрянули туда на машине, с изрядной порцией алкоголя в крови.

Анна была одна – она лежала в домашнем платье на диване в гостиной и читала журнал. Дверь на кухню она оставила открытой, как и большинство местных жителей в то время. Первым на нее набросился Сэми – он несколько раз со всей силы ударил ее по лицу, чтобы отбить охоту кричать. Вслед за тем они на пару изнасиловали ее прямо на полу, после чего Уолтер в состоянии крайнего возбуждения выхватил из кармана штанов складной нож и уверенным взмахом руки перерезал ей горло. Потом он никогда не мог забыть горячечную дрожь, пронизавшую его с ног головы, – бурю ощущений и головокружение. С тех пор много людей погибло от его рук, но то чувство, столь же сильное, сколь и явственное, он больше не переживал ни разу. Прелесть первого опыта.