Татьяна Полозова - Город постоянной темноты

— Дед и есть тот самый Майкл Грегори Бут. Только он ни черта не помнит.

Саймон молчал и понял, что должен объяснить.

— Я не знаю, почему его досье скрывают, но никто в Обители никогда не называл его полным именем. Он всегда Дед и я даже не знаю почему. Когда я приехал сюда он уже им был.

Саймон все еще молчал, и меня стало это раздражать.

— Может, лучше Вам поговорить с ним, сэр.

Джастин поднял голову, безучастно посмотрел на меня и снова опустил глаза к полу.

— Приведи его ко мне. Сегодня. — Коротко сказал он и быстро пошел вниз.

Я еще несколько минут посидел на чердаке, а потом пошел к бараку. Скоро должен быть отбой. Значит, опаздывать нельзя.

Ребята, как ни странно не спросили меня ни о чем. Может, они подумали, что я снова «сливаю» их, или, например, лежу в лазарете, или опять нарываюсь на неприятности с Люком. Я прошел к своей кровати, чувствуя себя голым. Все смотрели на меня осуждающе и презрительно, я сбросил рубашку и прошел к умывальнику. Мои синяки на ребрах багровели на полупрозрачной коже рахитика, и я услышал, как кто-то прошипел. Что ж в них осталась доля сочувствия.

— Ты долго будешь плескаться? — Грубо спросил меня Малыш Питти.

Я повернул кран, вытер лицо полотенцем и, молча, вернулся к себе. Парень что-то пробурчал, наверняка, непечатное, но я не расслышал. Оуэнс пришел через полчаса. Проведя обычную процедуру переклички, он искоса посмотрел на меня долгим взглядом, но ничего не сказал и вышел из барака.

Как назло, я уснул очень быстро и уже испугался, что проспал встречу с Дедом и Саймоном, но посмотрев в окно, понял, что ночь была в самом разгаре, а, значит, можно было не спешить. Три часа — самое удачное время для преступления — все крепко спят, и ты уйдешь незамеченным.

Я вышел из барака и быстро прошел к корпусу для персонала. В комнате Деда, окна которой выходили во внутренний двор, свет не горел и это меня огорчило: все знали, что если он спит добудиться практически нереально. Все равно, попытка не пытка.

Я не стал стучать и сразу открыл дверь в спальню Деда. Из угла, где стояла кровать доходил очень тусклый свет, которого с улицы видно не было. Под этим огоньком, сидели, скорчившись на кровати, Дед и Саймон.

— Вы?! — Удивленно воскликнул я, но Джастин приложил руку ко рту и позвал меня.

Я сел рядом, внимательно рассматривая Деда. На его лице не было обычного беспокойства, наоборот, он был достаточно спокоен и даже безмятежен.

— Мистер Бут рассказывает мне как раз о том, как попал сюда и что с ним произошло. — Шепотом пояснил мне Саймон.

Дед улыбнулся мне и подвинулся на кровати. Я неуверенно сел.

— Я плохо помню. Все говорят, что я глупый и у меня пустая голова, поэтому в ней ничего не держится. Я, наверное, был очень маленьким, когда родители отдали меня сюда. Они просто не справлялись со мной. Я был плохим сыном, и им пришлось меня отдать.

Лицо Деда скривилось, и я думал, что он сейчас заплачет, но он резко выдохнул и продолжил.

— Мистер Хейвс был очень добр и принял меня. Я не помню, что было раньше.

Я сощурился: как в такой горе силы может копиться столько добра? Он действительно любил все здесь: Хейвса, Оуэнса, тюрьму, вонючие обеды и ребят, которые издевались над ним.

— Грегори, скажи, с какого времени ты помнишь себя? — Ласково спросил Саймон.

Дед нахмурился, вспоминая.

— Много лет. Я был уже большим. Я проснулся в лазарете у миссис Франк. Она смотрела на меня и плакала. Я не знал почему и спросил. А она только заплакала еще сильнее и убежала. Наверное, я стал ей противен и она боялась меня.

Саймон протянул руку и провел пальцем по шраму на шее Деда.

— Откуда у тебя это?

Грегори склонил голову стыдливо.

— Директор Хейвс сказал, что меня побили местные мальчишки, поэтому я ничего не помню. Они порезали мне горло, и я потерял много крови. Поэтому у меня плохо с памятью. Если бы не директор, я бы умер.

Я злорадно прошипел. Конечно! Директор Хейвс — святой! Он спаситель, заступник и моральный идеал, а мы просто мусор. Меня раздражала такая наивность Деда, но поделать было ничего нельзя.

Саймон погладил его по коленям и Дед резко встрепенулся. Он откинулся назад и чуть не ударился головой о спинку кровати.

— Грегори! — Испугался Саймон. — Я не хотел ничего плохого! Что с тобой?! Я напугал тебя?

Парень замотал головой и сжался в комок. Теперь он был похож на луковицу на большом подносе. Как настолько большой человек может сжаться так сильно.

— Нет, нет, нет, нет, нет, — бормотал он.

— Я обидел тебя? — Жалобно простонал Саймон. Я понимал его — не хватало еще, чтобы Дед закрылся от нас. Тогда мы точно ничего не разнюхаем.

— Нет, нет, нет. — Мотал головой парень. — Я просто не люблю, когда меня так трогают.

Саймон странно посмотрел на меня, будто в словах Деда прочитал нечто сокрытое, будто между строк там был истинный смысл всего.

— Грегори? Ты должен нам помочь. Ты должен достать свое дело и кабинета директора.

— Достать? — Наивно хлопая глазами, переспросил он.

Саймон кивнул. Дед отвернулся и закрыл руками голову. Кажется, он согласился.

В моем сознании произошла какая-то вспышка, внезапно заболела голова и я согнулся в приступе невыразимой боли. Перед глазами мелькнули Саймон, Дед, комната, где мы сидели, кровать, потолок, люстра…

Я не видел себя, но знал, что нахожусь уже в другом месте. Это была светлая чистая комната, пахнущая хлоркой и цветами. Противное сочетание, скажу я вам. Это был кабинет, и я сидел за столом, повернувшись лицом к окну. В комнату вошел старый человек с потертым коричневым чемоданом.

— Мистер Рипли, — учтивым, грубоватым голосом, обратился ко мне этот человек. — Я принес, что Вы просили.

Я повернулся на кресле и увидел свои руки — они были обожженными и сморщенными, словно, мне было больше, чем тому старику передо мной. Я дотронулся до лица и ощутил грубость кожи на скулах.

— Опять вспоминал? — Спросил меня старик. — Тебе было плохо с утра. Тебя поймали на улице. Секретарь сказала, что ты весь день сам не свой. С тобой все хорошо?

Я никак не мог понять, о чем он говорит. И вообще не понимал кто он такой.

— Джек? — Он знает мое имя, а я даже лица его не помню. — С тобой все в порядке? — Повторил он.

Я чувствовал себя странно, у меня кружилась голова, будто я вертелся на своем кресле несколько минут в одну сторону.

— Кто Вы? — Спросил я.

Старик посмотрел на меня, но даже не удивился моему вопросу. Скорее разочаровался. Будто он так ждал обратной реакции, но снова получил обухом по голове.

— Я принес документы. Ты просил.

Он вытащил из портфеля затертую папку с промасленными бумажками и протянул ее мне.

Я открыл папку. Мои фото, фото моих друзей, Марти, Люка, администрации. Описания, сделанные кривым почерком, детским и неровным.