Джеймс Тейбор - Заледеневший

У нее начался озноб. Застучали зубы. Она почувствовала, как в грудной клетке образуется пустое холодное пространство.

Ее смерть не будет быстрой. Халли читала воспоминания, вполне правдивые, замерзавших альпинистов, которые от холода впали в кому и момент потери сознания считали смертью, но, очнувшись, обнаруживали себя спасенными. Она понимала, что ее ожидает медленное, длительное, постепенно нарастающее и всеохватывающее чувство боли; затем наступит онемение, все тело ослабнет, зрение станет расплывчатым и туманным, а потом начнется долгий, спокойный путь в темноту, который будет продолжаться до тех пор, пока не померкнет последняя светящаяся точка.

Рациональный ум Халли четко представлял ожидающий ее конец. Но вдруг мысли и образы, теснившиеся в мозгу, вспорхнули и начали улетать, как птицы с дерева… Обожаемый запах лошадей, похожий на запах пригоревшего меда. Сигнал «Отбой» на похоронах отца. Руки матери, маленькие, но сильные и крепкие. И люди, которых она любила: мать и отец, два брата; Мэри Сильвелл, лучшая подруга во время жизни во Флориде, Дон Барнард.

И Бауман. Всех этих людей она вспоминала лишь с чувством печали, но не сожаления; она жила рядом с ними, ничем не ограничивая свою жизнь, веря в то, что любить и быть любимой — это самые большие дары, которыми может наделить человека жизнь. Но о Баумане она вспоминала с сожалением. Сколько всего было упущено ими за то время, что они были вместе: момент, когда она могла бы сказать ему: «Я тебя люблю»; момент, когда они могли бы поклясться в любви друг к другу… и множество других упущенных возможностей, в том числе и рождение детей. Ей тридцать один год. Она все еще молода для ученого, и, уж конечно, не слишком стара, чтобы стать матерью.

А самым печальным было то, что им уже не проехаться верхом. Бауман появился на свет на ранчо в Колорадо и вырос на лошадиной спине. Она родилась на лошадиной ферме в Вирджинии и могла сказать о себе то же самое. Но они никогда так и не ездили на лошадях вдвоем, никогда не показали друг другу, на что способен каждый из них, сливаясь в одно целое с полутонной истинно прекрасной силы. Оба понимали, что каждому из них в этом должно открыться нечто особенное. Они так часто говорили об этом, что это превратилось в их личную поговорку с четко определенным смыслом: «Так когда мы поедем верхом?» Но верхом они так и не поехали. И не поехали верхом из-за нее.

Она вспомнила слова Мерритт о том, что все труднее и труднее становится держаться подальше от опасности. И Халли понимала, что дело обстоит именно так. Она работала в лаборатории с четвертым уровнем биологической защиты, где имела дело с наиболее опасными и смертоносными патогенными организмами, известными людям, и каждая минута, проведенная в лаборатории, казалась ей счастливой. Но в итоге все когда-нибудь кончается, и когда работа превратилась в рутину, она попросила Барнарда направить ее на конкретное дело, иначе говоря, в полевые условия, в которых многократно возросший риск обеспечил ей новую дозу адреналина.

И тут Халли закричала. Без слов, просто закричала во все горло. Дышать стало невмоготу, сил и энергии не было, и она замолчала. Посмотрела вверх: на черной чаше неба не было видно обычных чередующихся зеленых и пурпурных световых полос; не было белых линий, прочерченных метеоритами, не было мерцающих звезд — небо выглядело так, словно его постоянные обитатели погибли от холода.

Халли глубоко вздохнула, закрыла глаза и стала ждать, когда для нее наступит такой же конец.

Грейтер взял со стола дротик, зажал его между большим, указательным и средним пальцами правой руки, замахнулся. Покачал головой и снова положил дротик на стол. Куда, черт возьми, запропастилась Лиленд?

Через секунду дверь его кабинета с грохотом распахнулась, и внутрь ввалился кто-то из амбалов. То, что неожиданный гость был амбалом, можно предположить по его испачканной смазкой верхней одежде и черным унтам из кроличьего меха. Но вошедший оказался пробиркой в одежде амбала. И не просто пробиркой. Перед ним стояла Халли Лиленд.

— Что это вы вырядились в эту амуницию? — спросил Грейтер. — И что вы вообще здесь делаете? Я ведь пытался вас найти.

Халли рассказала ему, как порыв ветра, внезапно пронесшийся надо льдом, раскачал ее промерзший костюм. Как она перенесла вес тела на один бок, сумев сдвинуть костюм с места на долю дюйма. Как перенесла вес тела на другой бок, потом обратно, снова и снова, раскачиваясь, как на качелях, чтобы взлететь повыше. Как в конце концов она раскачалась настолько, что почувствовала, что падает, как ударилась о лед и разбила замерзший костюм.

Она рассказала ему и про Фиду.

— Думаю, Жиётт убил его и оставил там, внизу, чтобы это было похоже на самоубийство.

Потом она рассказала Грейтеру о том, что произошло в дайвинговом ангаре. Он встал.

— Я найду Жиётта. И надеюсь, что этот сукин сын попытается сопротивляться.

— Почему?

— Да потому, — ответил Грейтер, беря в руки чехол для удостоверения и пистолет, — что тогда я смогу всадить в него дюжину пуль.

Долен постучал во входную дверь дома Геррина. Ответа не было. Тейлор тем временем обошел дом, чтобы взять под контроль черный ход. Долен забарабанил в дверь кулаком. Этот стук должен был показаться находящимся в доме чем-то вроде раскатов грома, которые услышал бы даже глухой.

— Ладно, по-хорошему… или по-плохому, — пожал плечами Долен.

Специально для такого случая он захватил с собой монтировку. Сделав знак Бауману и Барнарду стоять позади, он приготовился просунуть заточенный конец монтировки в щель между дверью и стойкой коробки.

— Постойте, — остановил его Бауман.

Подойдя к двери, он достал из одного из своих карманов какое-то приспособление из нержавеющей стали. Долен, собравшийся было что-то сказать, закрыл рот и стал молча наблюдать, как Бауман, приложив свой аппаратик поверх дверного замка, коснулся пальцем датчика, установленного на одной из боковых сторон. В течение нескольких секунд ничего не происходило, затем раздались лязг металла о металл и ясно различимый щелчок. Бауман убрал свой аппаратик обратно в карман. Долен уставился на него.

— Устройство открывает и новые высокотехнологичные замки, и старые, — пояснил Бауман. — В их механизмах достаточно металла. Открывает чище.

— Но как, черт возьми, вам удалось… — начал было Долен.

— Не спрашивайте, — ответил Бауман.

Долен взглянул на него и кивнул.

— Вас понял, — сказал он, после чего включил радио и вызвал Тейлора. — Мы входим. Оставайся на месте.

Он достал служебное оружие, распахнул дверь и вошел внутрь дома.

— Служба маршалов Соединенных Штатов, — громко возвестил он. — У нас есть ордер на проведение обыска в данном помещении. Все, кто находится в нем, должны выйти и назвать себя, в противном случае будете арестованы за неподчинение представителям федеральной власти.