Дэн Браун - Инферно

— Ищи и найдешь! — кричала женщина Лэнгдону. — Время ускользает!

Лэнгдон снова почувствовал непреодолимую потребность помочь ей… помочь всем. В бешенстве, он кричал ей вслед через кроваво-красную реку.

— Кто ты?!

Еще раз женщина протянула руку и приподняла свою вуаль, и предстала в том же самом поразительном облике, который Лэнгдон видел раньше.

— Я жизнь, — ответила она.

Без предупреждения колоссальное изображение материализовалось в небе над ней — внушающая страх маска с длинным, подобным клюву носом и двумя пламенными зелеными глазами, которые безучастно смотрели на Лэнгдона.

— И… я смерть, — прогремел голос.

Глаза Лэнгдона распахнулись и он судорожно вздохнул. Он все еще сидел за столом Сиенны, держа голову в ладонях. Его сердце дико билось.

Что, черт возьми, со мной происходит?

Перед его мысленным взором все еще стояли образы седоволосой женщины и маски с клювом. Я жизнь. Я смерть. Он попытался стряхнуть видение, но оно, казалось, навсегда запечатлелось в его мозгу. Со стола на него смотрели две маски с афиши.

— Ваши воспоминания будут запутаны и беспорядочны, — так сказала ему Сиенна. — Прошлое, настоящее и воображение — все смешается вместе.

У Лэнгдона кружилась голова.

Где-то звонил телефон. Пронзительные звуки старомодного звонка исходили из кухни.

— Сиенна?! — позвал Лэнгдон, вставая.

Ответа не последовало. Она еще не вернулась. Через два сигнала включился автоответчик.

— Ciao, sono io! [4] Здравствуй, это я! (итал.) — счастливым голосом объявила Сиенна в исходящем сообщении. — Оставьте свое сообщение и я вам перезвоню.

Послышался гудок, и напуганная женщина с сильным восточноевропейским акцентом начала говорить. В коридоре эхом раздавался ее голос.

— Сиенна, это Даникова! Где ты?! Все ужасно! Твой друг доктор Маркони, он мертв! В госпитале творится что-то сумасшедшее! Сюда приехала полиция! Люди говорят им, что ты сбежала, пытаясь спасти пациента?! Почему!? Ты не знаешь его! Теперь полиция хочет поговорить с тобой! Они взяли твое личное дело! Я знаю, что информация неправильная — неверный адрес, никаких номеров телефона, фальшивая рабочая виза — они не смогут найти тебя сегодня, но скоро они тебя найдут! Я пытаюсь предупредить тебя. Сожалею, Сиенна.

Звонок прервался.

Лэнгдон почувствовал новую волну раскаяния, охватившую его. Судя по звукам сообщения доктор Маркони разрешал Сиенне работать в больнице. Теперь присутствие Лэнгдона стоило Маркони жизни, и решение Сиенны спасти незнакомца имело страшные последствия для ее будущего.

А потом в дальнем конце квартиры громко закрылась дверь.

Она вернулась.

Мгновение спустя снова включился автоответчик.

— Сиенна, это Даникова! Где ты?!

Лэнгдон вздрогнул, зная то, что Сиенна может услышать. Пока прокручивалось сообщение, Лэнгдон быстро убрал театральную афишу, очищая стол. Потом он проскользнул через коридор обратно в ванную, чувствуя себя неловко из-за того, что ему пришлось заглянуть в прошлое Сиенны.

Десять секунд спустя в дверь ванной тихо постучали.

— Я оставлю твою одежду на ручке двери, — сказала Сиенна немного насмешливо.

— Большое спасибо, — ответил Лэнгдон.

— Когда закончишь, пожалуйста, приходи на кухню, — добавила она. — Есть кое-то важное, что я хочу показать тебе прежде, чем мы позвоним кому-нибудь.

Сиенна устало прошла по коридору в сторону скромной спальни. Она достала пару синих джинсов и свитер из комода и отнесла их в свою ванную.

Встретившись взглядом со своим изображением в зеркале, она выпрямилась, ухватила конский хвост своих густых светлых волос и с силой потянула вниз, сдёрнув со своей лысой головы парик.

Из зеркала на неё смотрела безволосая женщина тридцати двух лет.

В жизни Сиенны было вдоволь неурядиц, и хотя она научилась преодолевать трудности, опираясь на свой ум, нынешнее положение настигло её на уровне глубинных эмоций.

Она отложила парик, умыла лицо и руки. Вытеревшись, сменила одежду и снова надела парик, тщательно его разглаживая. Сиенна обычно терпеть не могла таких порывов, как жалость к себе, но сейчас, когда слёзы её исходили из глубины души, она знала, что у неё нет выбора и остаётся дать им волю.

И она заплакала.

Она плакала о жизни, которая ей неподвластна.

Плакала о наставнике, убитом у неё на глазах.

Плакала о глубинном одиночестве, переполнявшем её сердце.

Но более всего она плакала о будущем… которое нежданно показалось столь неопределённым.

В каютах роскошного судна «Мендасиум» координатор Лоуренс Ноултон сидел в своей светонепроницаемой кабинке и, не веря своим глазам, смотрел в монитор компьютера, только что показавшего ему видео, которое оставил их клиент.

— И я должен загрузить это в сеть завтра утром?

За десять лет работы в Консорциуме Ноултон выполнял все виды странных заданий, которые только можно придумать, балансируя где-то между нечестным и незаконным. Работа с темной стороной морали была обычным делом в Консорциуме — организация, единственным этическим принципом которой было сделать все возможное, чтобы угодить клиенту.

Мы пройдем до конца. Без всяких вопросов. Независимо ни от чего.

Перспектива загрузки этого видео, однако, беспокоила Ноултона. В прошлом независимо от того, какие бы странные задачи он ни выполнял, он всегда понимал, что для этого существует разумное объяснение… осознавал мотивы… осмыслял желаемый результат.

А теперь это видео выбило его из колеи.

С ним было что-то не так.

Совсем не так.

Откинувшись на спинку стула у своего компьютера, Ноултон перезапустил видеофайл, надеясь, что повторный просмотр внесет большую ясность. Он прибавил громкость и приготовился к девятиминутному просмотру.

Как прежде, видео началось с мягкого плеска воды в жуткой, заполненной водой пещере, где все купалось в сверхъестественном красном свете. Снова камера погрузилась вниз сквозь толщу освещенной воды, чтобы рассмотреть покрытое илом дно пещеры. И снова, Ноултон прочитал текст на погруженной в воду пластине:

В ЭТОМ МЕСТЕ, В ЭТО ВРЕМЯ,

МИР ИЗМЕНИЛСЯ НАВСЕГДА.

Полированная пластина была подписана клиентом Консорциума, и это вызывало тревогу. Датой было завтрашнее число… и это только увеличило беспокойство Ноултона. То, что последует за этим, ставило его в критическое положение.

Камера теперь переместилась влево, чтобы показать поразительный объект, колеблющийся под водой рядом с пластиной.

Там, привязанная к полу короткой нитью, показалась пульсирующаяая сфера из тонкой пластмассы. Тонкая и колеблющаяся как огромный мыльный пузырь, прозрачная форма плавала как подводный воздушный шар… надутый не гелием, а какой-то студенистой, желто-коричневой жидкостью. Аморфная оболочка надувалась и была приблизительно футом в диаметре, и в ее прозрачных стенах, казалось, медленно циркулировало темное облако жидкости, как центр медленно зарождающегося шторма.