Йозеф Гелинек - Скрипка дьявола

Именно тогда он увидел женщину-полицейского, которая вела за руку мальчика тринадцати лет, удивительно похожего на Грегорио.

— Папа! — крикнул мальчик, как только его увидел. Вырвав руку у женщины, он пересек в обратном направлении зону проверки ручной клади и горячо обнял отца.

— Теперь вы мне верите? — довольно воскликнул инспектор. — Верите, что я ничего не выдумал, что там был мальчик, мой сын?

Жандарм, уже привыкший к роли победителя в личном состязании с Пердомо, вместо того чтобы признать очевидное, ответил:

— Вы говорили, что вашего сына похитили. Как же он вдруг освободился?

Пердомо отстранил сына, который по-прежнему его обнимал, и попросил рассказать жандарму все, что с ним случилось, однако рассказ Грегорио также не убедил этого тупицу. К счастью, в этот момент появился лейтенант, который, увидев Пердомо, воскликнул:

— Черт возьми, да это же герой Эль-Боало!

Лейтенант напомнил впавшему в ступор подчиненному, как Пердомо помог Гражданской гвардии раскрыть одно из самых таинственных преступлений последних месяцев, и, выслушав торопливый рассказ инспектора, пропустил его внутрь.

Прежде чем броситься вслед за Рескальо, инспектор спросил сына, из каких ворот назначена посадка в самолет, и, выслушав ответ, спросил:

— Ты видел у него оружие?

Отрицательно покачав головой, мальчик вынул из кармана ноты, которые он расшифровал сегодня утром, и вручил отцу.

Пердомо не мог скрыть изумления. Однако ему даже в голову не пришло, что Грегорио сумел разобрался в этой галиматье сам.

— Откуда ты это взял? — ошеломленно спросил он.

— Это просто головоломка, папа. «Соедини линией пронумерованные точки». Здесь точками служат головки нот: половинная нота — это один, четвертная — два и так далее.

Растроганно обняв сына, Пердомо положил ноты в карман, а затем объяснил сотрудникам, что теперь, когда подозреваемый больше не удерживает Грегорио, можно провести обычную полицейскую операцию по задержанию итальянца.

До открытия четвертого терминала в аэропорту работало триста шестьдесят пять сотрудников полиции. Затем число постоянных сотрудников увеличилось почти на двести человек, и в Т4 было открыто собственное отделение. Большинство агентов специализировались на таможенном контроле, но также имелись подразделения судебной полиции, безопасности граждан и группа поддержки. Единственная проблема сейчас состояла в том, что никто из работавших здесь полицейских не знал подозреваемого в лицо, поэтому им трудно было объяснить, кого они должны задержать. И все же Пердомо дал им следующие указания:

— Свяжитесь с посадочными воротами J40 и скажите, чтобы они не пропускали человека с двойным гражданством, итальянским и испанским, у которого с собой скрипка и виолончель. И возможно, повреждена нога. Предупредите также отделение терминала, чтобы они не выпускали из здания человека, отвечающего этому описанию. У вас есть план терминала?

Жандармский лейтенант мгновенно развернул подробный план всех трех этажей четвертого терминала. Пердомо был нужен первый этаж, план которого напоминал перевернутое Т.

— Рескальо должен пройти на посадку через ворота J40, первые из группы J, расположенной в южном крыле. Туда я направлюсь в первую очередь, но итальянец очень умен, он знает, что, упустив заложника, проиграл партию. Он понимает, что, даже если ему удастся сесть на самолет, летящий в Амстердам, его задержат, как только он приземлится в Скипхоле. Весьма вероятно, что в данных обстоятельствах он откажется от полета и попытается покинуть аэропорт любым способом, а это будет нелегко, так как ему придется снова пройти через полицейский контроль. Главное сейчас — заблокировать все выходы и, конечно, остановки такси и автобусов, если ему все же удастся вырваться наружу.

Лейтенант одним ухом слушал инструктаж Пердомо, а другим прильнул к телефонной трубке, по которой передавал указания инспектора различным пунктам контроля.

Увидев четкую и быструю работу лейтенанта, выгодно отличавшуюся от действий его подчиненного, Пердомо улыбнулся и, прежде чем отправиться на поиски Рескальо, сказал:

— Мой сын пока останется здесь на попечении агента, которая его нашла. Ни на секунду не выпускай его из виду. Не хватало только, чтобы, сбежав от итальянца, он снова попал ему в руки. Дайте мне в помощь кого-нибудь из ваших служащих. Хотя план терминала достаточно подробный, там нет всех укромных уголков, где может спрятаться тот, кого мы ищем.

Лейтенант сделал знак рукой одной из девушек в зеленом жакете, в обязанности которых входит помогать пассажирам ориентироваться внутри здания, и та, догадавшись, что речь идет о чем-то важном, поспешила к ним.

— Сеньорита, — сказал лейтенант, не обращая внимания на приколотую к отвороту жакета табличку с именем девушки, — этот сеньор — инспектор полиции. Выполняйте все его просьбы и отвечайте на все его вопросы.

По пути к воротам J40 девушка знакомила инспектора с особенностями зоны отлета.

— Здесь два крыла, северное и южное. Если мы будем читать план слева направо, то сначала окажемся в зоне H, где расположены ворота H1, H2 и так далее вплоть до ворот H37.

— Значит, ворота J находятся в конце этого ряда?

— Нет, они находятся в начале. Мы, девушки в зеленых жакетах, должны быть благодарны этой путанице, в противном случае в нас не было бы нужды. К тому же при нынешнем состоянии рынка труда эта работа прекрасно оплачивается.

Они спустились по эскалатору на первый этаж, и Пердомо остановился, чтобы сориентироваться.

— Ворота J40 находятся справа от нас, — объяснила девушка. — Если мы повернемся лицом туда, где кончается южное крыло, они окажутся слева.

Пердомо не мог в очередной раз не восхититься внутренним пространством аэропорта. Волнообразная крыша из бамбуковых пластин, двойные колонны, цвет которых менялся от холодных тонов до теплых, от синего до желтого. В северном крыле терминала, протянувшегося с севера на юг, преобладали холодные тона, начиная с синего. К югу цвет колонн постепенно теплел и в секции H, в конце южного крыла, становился ярко-желтым.

Инспектор догадался, что тревога уже объявлена: повсюду появились полицейские в форме, они патрулировали помещение и взяли под охрану основные выходы. Даже если реакция Рескальо оказалась молниеносной, ему было бы непросто покинуть аэропорт, особенно с больной ногой.

Посадочные ворота терминала Т4 располагались в шахматном порядке по всей длине двух огромных пролетов, отделенных друг от друга десятками центральных колонн, поддерживавших эффектный потолок из бамбука. Пердомо казалось, что он шагает по собору XXI века. Он и девушка в зеленом жакете решили подойти к воротам J40 по противоположному проходу, чтобы их не заметил Рескальо, если он все же попытается подняться на борт самолета. Но, как и предполагал инспектор, когда они наконец оказались поблизости от вышеупомянутых ворот, итальянца и след простыл. Посадка еще не началась, но уже выстроилась длиннющая очередь, в основном состоявшая из людей, одержимых неистовым желанием сесть побыстрее в самолет. С одной стороны, пассажиры, возможно, надеялись посредством длинной очереди приблизить момент посадки, оказывая давление на наземный персонал, который должен был запустить их в «рукав». С другой стороны, создавалось впечатление, что многие смертельно боятся остаться без места, номер которого был указан во время регистрации и, следовательно, гарантирован. Так как очередь практически сформировалась, Пердомо, приблизившись к посадочным воротам, двинулся вдоль нее, теперь в обратном направлении, чтобы удостовериться, что среди пассажиров Рескальо нет. Пока он оглядывал помещение, ему пришло в голову, что, вероятно, умнее было бы позволить итальянцу сесть в самолет, чтобы он оказался как бы в мышеловке, в которой невозможно спрятаться. После объявления тревоги преступник насторожился, а в этом гигантском терминале имелось множество мест, где можно было укрыться, и дверей, через которые можно было улизнуть. Но решение принято, и жалеть о нем бесполезно, подумал инспектор, услышав в сотый раз монотонный голос из громкоговорителя: «В целях собственной безопасности не оставляйте свой багаж без присмотра…»