Бернадетт Пэрис - Дилемма

НЕ МОГУ ЖЕ Я ВЕЧНО ТОРЧАТЬ В ВАННОЙ. Я и так провел тут слишком много времени – стоя над раковиной, глядя, как из ладони сочится кровь. И ничего не ощущая. Музыка в саду грохочет, пульсирует в такт мучительному стуку у меня в голове. Я вот-вот окончательно слечу с катушек. Хочется выйти в сад и завопить: а ну-ка убирайтесь ко всем чертям из нашего дома. Чтобы сдержать этот порыв, я представляю, какая начнется буча. Все будут встревоженно пялиться на меня. А потом Ливия, мой отец, Джош, Нельсон кинутся меня успокаивать, будут спрашивать, что случилось. Беспокоясь – а вдруг у меня какой-нибудь нервный срыв?

Сумею ли я и дальше удерживать внутри себя эту страшную новость – что Марни могла лететь на том самолете, который разбился? Или начну в крике выплескивать свою боль, свой гнев, заору, что я их всех ненавижу, потому что они-то живехоньки, а Марни, возможно, мертва. Они придут в ужас, их сокрушит эта новость. И никто, никто не поймет, почему же я, зная это, позволил вечеринке идти своим чередом.

На лестнице слышатся шаги. Это Джош.

– Па? Ты где?

Я сжимаю кулак, чувствуя, как внутри выступает теплая кровь.

– Да тут порез надо залатать! – кричу я.

Его голос отчетливо слышится через дверь ванной:

– А я тебя везде ищу.

– Сейчас спущусь.

– Минуты через две?

– Ну да. Через две.

– Ладно. Ты мне там нужен.

И он с грохотом спускается по лестнице. Я вдруг понимаю, что во всех своих размышлениях как-то мало внимания уделял Джошу. Не думал о том, как утрата Марни скажется на нем. Но сейчас я не могу заниматься еще и этим. И потом, есть ведь еще надежда. Мне просто необходимо верить, что надежда еще остается.

Плеснув себе в лицо водой, я все-таки спускаюсь вниз, стараясь по пути не смотреть на дверь спальни Марни. Я уже прошел пол-лестницы, когда музыка в саду вдруг обрывается посреди песни. Наступает внезапная тишина. Я слышу негромкое бормотание множества голосов. Время от времени доносится громкий взрыв хохота, чей-то крик. Бормотание делается все громче, словно что-то вот-вот должно случиться. Наверное, сейчас Ливия произнесет речь. И вдруг я совершенно неожиданно слышу:

– Ма! Я здесь!

Весь мир, содрогнувшись, останавливается. Нет-нет, мне это лишь кажется, ее голос только у меня в голове. Но тут Ливия восторженно вскрикивает, все смеются, издают радостные восклицания, и я уже мчусь через кухню, пересекаю террасу, взлетаю по каменным садовым ступеням, туда, где все. Все собрались на лужайке. Стоящие сзади пытаются заглянуть через плечи стоящих впереди, увидеть, что происходит там, где стоит Ливия, это Ливия, я вижу промельк ее платья сквозь толпу. Я слышу, как Марни возбужденно рассказывает: она устроила этот сюрприз с помощью Джоша. Я проталкиваюсь к ней, никто не обращает на меня внимания, все слишком поглощены хохотом. И наконец, наконец я пробираюсь вперед, локтями распихав Нельсона и Роба.

– Эй, полегче! – недовольно ворчит Роб.

– Пропусти его, Роб, он хочет увидеть свою дочку, – говорит ему Нельсон. Я ищу глазами Марни, я ее слышу, но вижу только Ливию, и у нее такой счастливый вид, что я знаю – она сейчас смотрит на Марни. Я слежу глазами за ее взглядом и наконец понимаю, на чем он сосредоточен. И ужасная слабость, владевшая мною, возвращается. Споткнувшись, я устало приваливаюсь к Нельсону. И он обнимает меня за плечи одной рукой. Он, как и все, не отрываясь смотрит на экран компьютера Джоша. На экране – Марни. Она говорит Ливии, как ей не терпится поскорей вернуться домой.

– Ну не блеск? – говорит Нельсон. – Вы только поглядите, какое стало лицо у Ливии! Наверняка для нее это лучший момент всего праздника. И Марни шикарно выглядит. – Он поворачивается ко мне: – Ты знал?

Но я сейчас в состоянии лишь бессмысленно пялиться на этот видеоролик с Марни. Видеозапись. Это какой-то кошмарный сон – когда ты имеешь возможность видеть ее, но не можешь ее обнять. Она здесь, но при этом не здесь. Нельсон понимает, что я не в силах выговорить ни слова, и успокаивающе сжимает мне плечо.

– Она скоро будет дома, – говорит он. – Скоро она вернется.

– Па, а ты где? А-а, вот ты куда спрятался! – Тут Марни делает вид, что заметила меня, и все смеются. – Мне и тебя так хочется увидеть, прямо жду не дождусь. Ну, теперь уж недолго, осталось всего несколько недель. И потом, кто знает… может, мы посмотрим это вместе, – добавляет она, улыбаясь особенной улыбкой, предназначенной только мне. Заговорщицкой улыбкой. Потому что лишь я один понимаю тайный смысл ее слов, все остальные увлеченно машут ей руками на прощание, когда она исчезает с экрана.

Ко мне подходит Ливия, лицо у нее раскраснелось, глаза сияют от непролитых слез.

– Прелесть, правда? – говорит она. – Это ты все устроил?

– Нет, это я. – К нам присоединяется Джош, ноутбук уже закрыт, он держит его под мышкой. Я не могу отвести взгляд от проклятого устройства. – Я хотел, чтобы Марни сегодня вечером связалась с нами по фейстайму, но когда она сказала, что у нее может не оказаться такой возможности, потому что она как раз уезжает на несколько дней, я попросил ее записать и прислать запасное видео – ну, на всякий случай. Она велела подождать до двадцати трех тридцати. И если к тому времени она не пробьется и не сумеет выйти на связь, то чтобы я поставил этот ролик. Хотя она еще может с нами пофейстаймить, – добавляет он.

Нет, не может, понимаю я. Острая обжигающая боль пронизывает меня: я наконец-то готов признать то, что так долго и упорно пытался отрицать. Она больше никогда не выйдет на связь по фейстайму. Марни согласилась записать это видео лишь для того, чтобы Джош не знал, что она хочет вернуться домой совсем скоро. Она не ожидала, что этот ролик действительно поставят на празднике, она рассчитывала к этому времени уже оказаться здесь во плоти. Потому что все должно было сложиться именно так, как мы планировали.

Все звуки – какие-то слишком громкие, все цвета (воздушных шаров, платьев, лампочек в гирляндах) – слишком яркие. Все расплывается у меня перед глазами. Я не в состоянии ни двигаться, ни говорить. Рядом со мной обнимаются Ливия и Джош, мягкая ткань ее платья слегка задевает мне руку. Я вполне в состоянии видеть нашу семью, наших друзей, вот они, совсем рядом, пьют и хохочут. Но меня с ними словно бы нет.

ПОКА ВСЕ ЕЩЕ СТОЯТ НА ЛУЖАЙКЕ, посмотрев видеообращение Марни, мне приходит в голову – вот подходящее время, чтобы поблагодарить всех за то, что пришли. Адам тоже здесь, так что я смогу торжественно вручить ему подарок, прежде чем он снова умудрится исчезнуть. Я не совсем понимаю, что с ним такое, но с ним явно что-то не так. Когда я недавно обхватила его руками, он на несколько мгновений прямо-таки обмяк, привалившись ко мне, словно у него совсем не осталось сил. В понедельник утром я первым делом заставлю его записаться к врачу.