Эмма Хоутон - Тьма [litres]

– Прекрати лгать! – кричу я, махая ножом в попытке отогнать его. – В этом нет смысла. Я не верю ни единому твоему слову.

Арне хмурится, изображая растерянность. Он внезапно бросается вперед, выбивая у меня нож.

– Кейт, черт возьми! – кричит он, хватая меня за руку. – Ты должна…

Громкий хлопок разносится в темноте.

Я стою в недоумении, смотря Арне в глаза в то короткое мгновение, прежде чем он падает передо мной. Я инстинктивно роняю фонарик и пытаюсь поймать его, но он слишком тяжелый. Он грузно валится на лед.

Я смотрю на него, замерев от шока и удивления.

Что, на хрен, только что произошло?

Кто-то выстрелил в него, понимаю я с кружащейся от непонимания головой.

Это был звук выстрела.

Арне лежит в снегу лицом вниз. Я падаю на колени возле него, панически скуля, пытаясь развернуть его на спину, но я не могу нормально схватиться в своих толстых перчатках. Я снимаю их и пробую снова.

Позади меня хрустит лед, кто-то приближается. Я поворачиваюсь, светя фонариком в необъятную ночь. Я вижу силуэт, направляющийся ко мне, его лицо закрыто высоким воротником пуховика и широкими лыжными очками, а волосы скрыты под большой меховой шапкой.

Я знаю, что это мужчина по его росту и движениям.

В руке он держит маленький черный пистолет.

– Ты в порядке, Кейт? – заботливо спрашивает Дрю.

– Да… – Я поворачиваюсь к Арне. Снимая перчатку, я щупаю внутри его воротника в поисках пульса. Чувствую слабое биение его сердца.

Он еще жив.

– Быстрее, – говорю я. – Нам нужно отнести его внутрь.

Дрю не двигается. Просто стоит, глядя на нас.

– Помоги мне, – тороплю я, – или он истечет кровью. – Я хмурюсь, но он лишь качает головой.

– Он собирался тебя убить, Кейт, как всех остальных.

– Это неважно, – настаиваю я. – Я помогу ему, а потом мы можем запереть его, чтобы он не мог никому навредить. Мы предоставим полиции разбираться с ним. Мы не можем просто оставить его умирать. – Снег у его виска уже окрашивается кровью, пуля, должно быть, попала в голову.

Но Дрю все еще не двигается.

– Дрю, – отчаянно поторапливаю я, – ради всего святого, помоги…

– Заткнись, – огрызается он. – Мне надо подумать.

Я растерянно хмурюсь. Здесь что-то не так. Он только что подстрелил человека и все же ведет себя так, словно… в этом нет ничего такого.

И откуда у него пистолет? Он нашел его на станции?

Или он все это время знал, где он спрятан?

Земля подо мной кренится и кружится, и внезапно я снова выхожу из самолета после долгого пути в Антарктику. Мужчина, протягивающий мне руку в приветствии.

– Эндрю, – говорит он. – Но все зовут меня Дрю.

Эндрю.

«А» [27].

– Ты, – запинаюсь я, дрожа от шока и неожиданной, твердой уверенности, что я права.

– Я что? – спрашивает он.

– Ты был на Мак-Мердо, не так ли? Когда та девушка погибла. Наоми Перез.

Дрю склоняет голову набок. Хотя я не вижу его глаз, я знаю, что его внимание сконцентрировано на мне.

– Это что еще за вопрос?

В его тоне теперь появилась жесткость, его поведение изменилось, хоть я и не могу точно сказать как. Словно он сбросил маску.

Убедительный. Никогда не показывает свою истинную натуру.

Слова моего предшественника звенят у меня в голове, когда я поднимаюсь на ноги и заговариваю:

– Ты убил Наоми, да? И Жан-Люка, когда он начал что-то подозревать. И Алекса с Сандрин.

Я жду возмущенной реакции, шокированного отрицания. Но ничего не происходит. Мы стоим во тьме, в почти полнейшей тишине, только с тихим звуком пара от нашего дыхания, замерзающего в маленькие ледяные кристаллы, ударяющиеся о лед.

Вечность проходит, прежде чем он говорит:

– Я хотел бы, чтобы ты этого не говорила, Кейт. Правда.

Дрю хватает меня за руку, поглядывая на тело Арне.

– Забудь о нем, – говорит он. – Он того не стоит.

Я вырываюсь, внезапно охваченная яростью. Забыв об опасности.

– Почему? – выплевываю я ему в лицо. – Почему ты это сделал? Почему ты все это сделал?

Дрю не отвечает. В конце концов что он может сказать? Все притворство между нами рассеялось. Его действиям нет рационального объяснения. Ответ лежит глубоко в его душе – наверное, такой же непонятный ему, как и мне.

– Давай пройдемся. – Дрю снова хватает меня за руку и тащит меня за собой. Я пытаюсь сопротивляться, но это невозможно – он намного больше и сильнее меня.

– Что ты собираешься делать? – спрашиваю я. – Как ты это все объяснишь?

– О, очень просто, – отвечает он, звуча ужасающе безразлично. – Я здесь наткнулся на Арне, – указывает он на тело позади нас, уже укрытое тонким слоем снега, – который собирался на тебя напасть. Я смог отобрать у него пистолет, но случайно подстрелил его в борьбе. Как по мне, звучит убедительно.

Убедительно. Я с отвращением смотрю на него.

– Так это ты подкинул браслет в гараж? Чтобы перевести стрелки на Арне?

Дрю молча улыбается.

– А как насчет меня? – тихо спрашиваю я, собираясь с силами перед его ответом. – Что ты собираешься сказать всем обо мне?

Он останавливается и поворачивается.

– Ты убежала в панике, уронила фонарик и потерялась в темноте. Я везде тебя искал, но нашел слишком поздно. Твое маленькое тело лежало в снегу, может, в позе зародыша, в отчаянной попытке согреться. Бедная испуганная Кейт.

Я поднимаю свободную руку и срываю его лыжные очки. Я хочу видеть его. И хочу дать ему понять, что я вижу, какой он на самом деле.

– Это ты забрал мой фонарик, да? Когда я наблюдала за авророй.

Дрю хмыкает, тянется за своими очками, проверяя, что они не сломаны.

– Ты меня взбесила, Кейт, играя со мной. И я подумал, почему бы тебя не проучить?

– Например, украв таблетки из моей комнаты.

Дрю снова ухмыляется, но не утруждается это подтвердить.

– И это ты вломился в клинику. Украл таблетки и удалил видеодневники Жан-Люка.

Он хлюпает носом, надевая очки обратно.

– Неосторожно с моей стороны было не подумать о них раньше.

– Неосторожно также не запереть за собой дверь клиники, когда уходил. – Эта мысль странно успокаивает. Он не такой умный, каким себя считает. Даже если Дрю каким-то чудом вывернется из случившегося здесь, рано или поздно он оступится и выдаст себя.

Снова хватая меня за руку, Дрю тащит меня за собой глубже в ночь. Я представляю, как он стаскивает мою одежду, удерживает меня, пока холод не проникнет в каждую часть моего тела.

Как он сделал с Наоми и Алексом.

И я осознаю, что мне все равно. Я слишком устала. Слишком потрясена бесполезностью всего этого. Тем, что не увидела очевидное у себя под носом, пока не стало слишком поздно.

– Пообещай мне кое-что, – говорю я, спотыкаясь на снегу. – Ты не тронешь Каро, да? И ее ребенка?