Ким Слэйтер - Запертая в своем теле

И снова никакой реакции.

– Скажи мне, где она, Джо. – Нэнси переходит на шепот. – Не важно, жива девочка или умерла; Тони Коттер должна узнать, что случилось с ее ребенком. Ты можешь это сделать?

Тишина.

– Я придумала как. Но, чтобы моя идея сработала, тебе надо научиться моргать. Просто моргать, и всё. Даже не обязательно опускать веки до конца. Дрогнут они – и того достаточно. Как только ты научишься управлять ими, мы сможем поговорить.

Лицо Джо по-прежнему неподвижно. Немигающие глаза смотрят вверх, веки открыты.

– Направь всю свою энергию к глазам. Представь, что она, как молния, пронзает тебя насквозь, от пальцев ног до глазных яблок. Твои веки – как ставни, они опускаются. Энергия заставляет их опуститься.

Медсестра смотрит на дверь.

Уже почти десять, а значит, скоро придет уборщица. Будет махать шваброй, намоченной в дезинфицирующем растворе, и гонять ротавирус, натворивший бед в последнее время.

– Потренируйся, Джо. Представь, что энергия скапливается позади твоих глазных яблок. Ты же моргала раньше – я знаю, я это видела. Значит, сможешь и сейчас.

Нэнси ждет, потом снова описывает процесс.

И вдруг это происходит.

Джо моргнула. Всего один раз.

– Отлично, у тебя получилось!.. – Медсестра осекается и понижает голос. – Ты моргнула, ты это сделала. А теперь еще раз. Пытайся, пока не получится.

Нэнси смотрит и ждет.

К тому времени, когда она уходит, Джо Дикон моргает трижды.

На следующий день, когда Нэнси приходит на дежурство, оказывается, что в больнице приняты дополнительные меры в связи со вспышкой ротавируса и весь медперсонал нагружают дополнительными обязанностями.

До палаты Джо Дикон она добирается только к полудню.

– Ладно, давай попробуем еще раз. Сможешь моргнуть? Один раз.

Нэнси почти физически чувствует невероятное усилие, исходящее от лежачей.

Джо моргает.

– Фантастика! А теперь моргни, пожалуйста, дважды, ладно? Два раза, очень коротко.

Снова наступает пауза: пациентка копит силы. Потом моргает. Один раз.

Медсестра ждет, глядя в стеклянные серые глаза.

Через минуту Джо моргает снова.

Дважды.

Нэнси едва сдерживает ликование.

– Сейчас я задам тебе очень простой вопрос, – ровным голосом говорит она. – Если ответ «да», моргни, пожалуйста, дважды; если «нет» – один. Начали. Ты меня понимаешь?

Джо моргает дважды.

Ее моргание – не отчетливое, законченное движение сначала вниз, а потом вверх – нет, это всего лишь дрожание век, смазанное, расплывчатое, но даже оно – уже огромное достижение.

В сердце вспыхивает надежда.

Значит, пациентка вовсе не впала в вегетативное состояние после инсульта, как полагают врачи. Она страдает синдромом изоляции.

Сама Нэнси никогда такого раньше не видела, но за годы работы наслушалась всякого. Человек, страдающий синдромом изоляции, полностью парализован, но остается в сознании, запертым сам в себе, словно в невидимой тюрьме. Все, что он может, это моргать, и то не всегда.

Этот синдром – чрезвычайно редкая вещь, но именно она и случилась с Джоанной Дикон, которая слышит и понимает все, что происходит вокруг нее.

Профессиональная этика обязывает немедленно доложить ситуацию врачам, и медсестра, конечно, так и поступит.

Позже, не сейчас.

Сейчас для Нэнси важнее всего Эви Коттер, ее мама и бабушка.

И к черту этику.

Весь следующий день Нэнси мечется между палатой В, где работает с обычными пациентами, и палатой Джо, куда забегает каждую свободную минуту. Например, после врачебного осмотра, уверенная, что сейчас их никто не побеспокоит.

Джо быстро устает. Всего несколько минут – и она перестает моргать, возвращаясь в состояние полной неподвижности.

И все же за два рабочих дня Нэнси удается получить ответы на все главные вопросы.

– Это ты похитила Эви?

Да.

Разные «как» и «почему» сразу завертелись на языке у медсестры, но она сдержалась: понятно же, что простым морганием это не рассказать.

Чтобы облегчить задачу, они договорились, что Джо будет моргать только один раз, если услышит правильный ответ.

В некоторых случаях это срабатывало отлично, и как раз сегодня Нэнси обдумывала вопрос, ответ на который надеялась получить. В конце смены, после второго врачебного обхода, она проскальзывает в палату и сразу спрашивает:

– Эви еще жива?

Джо пропускает варианты «да» и «нет» и моргает, когда Нэнси говорит: «Не знаю».

Медсестра старательно прячет свое огорчение.

Как это возможно, чтобы Джо не знала? Если она украла ребенка, значит, должна знать его судьбу.

И Нэнси берется за самодельную доску с буквами.

– Ты можешь отвечать мне словами. Я буду читать ряды букв, очень медленно, а ты на нужной букве будешь моргать. Давай попробуем.

Процесс оказывается долгим и утомительным. Джо моргает несколько раз, но буквы ни во что не складываются. Нэнси понимает – слишком рано.

Ей вспоминается невинное лицо Эви, и женщину даже бросает в жар – так хочется вцепиться в Джо Дикон и трясти до тех пор, пока не получит ответы на все вопросы.

Но медсестра отворачивается от кровати и делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

– Давай пока вернемся к «да» и «нет», – говорит она ровным голосом. – Ты знаешь, где сейчас Эви?

Нет.

Это всё, чего она успевает добиться к концу смены.

Не надо переутомлять Джо. Первые вопросы самые важные, и, пока на каждый из них не будет получен ответ, нельзя позволять пациентке скатываться в полное беспамятство.

Нэнси убеждена – если правильно формулировать вопросы, то и без доски можно получить достаточно информации, чтобы помочь Тони Коттер распутать тайну ее пропавшей дочки.

По дороге домой Нэнси заходит на Мюриел-кресент. На стук открывает Анита.

– Как она? – тихо спрашивает медсестра. Анита только качает головой.

Ее дочь смятой тряпичной куклой сидит все в том же углу дивана, где и три дня назад, когда Нэнси впервые пришла сюда с инспектором Мэнверсом.

Но вот Нэнси переступает порог, и Тони вскидывает голову. В ее глазах на краткий миг вспыхивает огонек надежды, однако тут же гаснет, и они становятся тусклыми и безжизненными, как раньше.

– Я думала, это инспектор Мэнверс с новостями, – шепчет женщина, глядя на свои руки.

– Мне захотелось навестить вас. Что слышно от полиции?

– Они опрашивают всех, кто знал Джо Дикон, – внезапно оживляется Тони. – Но она оказалась заядлой одиночкой: ни семьи, ни друзей, вообще никого, а опрос коллег по работе ничего не дал.

– Вы говорили, что когда-то считали ее своей подругой. Она ничего вам о себе не рассказывала?