Кэтрин Купер - Шале

— Боже мой, мама! — воскликнула я. — Ты меня напугала! Что ты тут делаешь?

Мама посмотрела на меня пустыми глазами и похлопала по стулу рядом с собой.

— Сссадись, — сказала она.

Несмотря на прочие проблемы, выпивкой мама не увлекалась, поэтому я была очень удивлена. Я присела рядом с ней, задержав дыхание, чтобы не чувствовать исходящую от нее вонь. Она, наверное, неделю не была в душе.

— Ты же все время спрашиваешь о своем отце, — запинаясь, пробормотала мама.

— Хм…

Я никогда не видела ее в таком состоянии и не знала, что делать. Мне не хотелось ее провоцировать. В последнее время я не заговаривала об отце, потому что от этого она сильно расстраивалась, но, похоже, теперь мама сама решила рассказать о нем. Я подумала, что лучше всего будет ей не мешать.

— Он мертв, — сказала она низким серьезным голосом.

— МЕРТВ! — внезапно выкрикнула мама, хлопнув по столу, и я подскочила на месте.

— Ох!

Слезы защипали мне глаза — из-за мужчины, которого я даже не знала. Почему она вдруг решила мне рассказать спустя столько лет? Стоит ли ей верить? Что… что с ним произошло?

— Этот УБЛЮДОК, — снова закричала она. — Он… он…

— Папа, ты имеешь в виду?

Она опять хлопнула по столу.

— НЕТ! Его УБЛЮДОК брат!

Я поморщилась. Никогда не слышала, чтобы мама ругалась или употребляла подобные слова.

— Его брат? Чей брат?

На мгновение мне показалось, что она просто напилась и несет чушь. Когда мама лежала в госпитале, то часто говорила всякую бессмыслицу. Анна объясняла, что дело в лекарствах — из-за них она такая, — но на этот раз все было по-другому. Несмотря на выпитое, мама казалась на удивление трезвой. По моей коже побежали мурашки.

— Уилл, — продолжала она. — Твоего отца звали Уилл. Его брат… его брат потащил Уилла за собой в тот день. В горы. И он умер. Это он виноват. Его брат. Адам.

— В какие горы? Ты же говорила, он живет в горах… или где? Я считала, ты все выдумала.

Мама схватила меня за запястье и попыталась заглянуть в глаза, но взгляд ее метался из стороны в сторону, и ей не удавалось сфокусироваться. Потом она зловеще расхохоталась:

— Он УМЕР в горах! УМЕР — а не живет. Мы были на каникулах. Катались на лыжах. Он катался. Он виноват. Адам. А перед тем… раньше… до того, как они поехали… знаешь что? Знаешь, что он сделал со мной? — шипела мама.

Внезапно ее взгляд стал полностью осознанным.

— Я была умной. Отлично училась. В Оксфорде. Вся жизнь лежала передо мной. А потом Адам все разрушил, потому что убил Уилла. А до того он…

— Он убил моего отца? — хриплым голосом перебила я.

Мама обмякла на своем стуле.

— Они этого не сказали. Сказали, произошел несчастный случай. Но Я ЗНАЮ! — Теперь она снова кричала. — Я ЗНАЮ! Они поднялись в горы, и Адам вернулся, а Уилл — нет. Он умер. Это его вина. Адама. ВОТ ПОЧЕМУ Я СТАЛА ТАКОЙ! ВОТ ПОЧЕМУ! А перед тем он, он, он…

— Что?

Мама взмахнула рукой.

— Я не могу тебе сказать. Это слишком жутко… Тебе не надо знать.

Она привстала со стула и сразу рухнула на пол. Я просунула руки ей под мышки и усадила назад.

— Знаешь, давай-ка я отведу тебя спать.

— Уилл Кэссиобери, — бормотала она. — Уилл Кэссиобери. Единственный мужчина, которого я любила. А все остальные — полные придурки. Оставайся одна, моя дорогая девочка, — едва ворочая языком, мама помахала пальцем у моего лица. — Оставайся одна. Не впускай мужчин в свою жизнь. Пустая трата времени. Они все разрушают.

Я оттащила ее в кровать и накрыла одеялом.

— Уилл Кэссиобери? Так звали моего отца?

Но мама уже спала.

Январь 2020 года, Верхняя Савойя, Франция

Адам

Стыдно признаваться, но когда я услышал, что дорогу в Ла-Мадьер занесло, то сначала испытал облегчение. Может, мне и не придется тащиться на курорт. Может, удастся избежать этой пытки — опознавать тело брата, пролежавшее в снегу больше двадцати лет…

Мир стал таким тесным! Добраться в любую его точку не составляет труда, правда? Поэтому, хоть я и находился на другом краю света, когда мне позвонили, всего день спустя я уже здесь, во Франции. Даже не знаю, как полиции удалось так быстро меня разыскать — наверное, в наше время это нетрудно. Из-за своего зачаточного французского я не совсем понял, что они говорили: только что я единственный родственник Уилла и потому должен приехать.

После того происшествия я поступил как трус — просто сбежал. Не мог выносить боли в глазах родителей, хоть они и старались изо всех сил не винить меня. Не мог не копаться в собственной голове. Хотелось бы сказать, что я старался жить так, как жил бы Уилл, но это будет неправда. Я болтался по свету, работал в разных случайных местах, а последние пять лет, после смерти родителей, проживал свое наследство — а также наследство Уилла. Только по этой причине у меня оказалось достаточно денег, чтобы прилететь, когда полиция меня вызвала.

Я забронировал билет первого класса. Мог бы сказать, что тем самым выражал Уиллу свое уважение, а бесплатное шампанское пил за его память.

Но и это вранье. Я сделал так, потому что мог себе это позволить.

Несмотря на роскошный салон, еду от мишленовского шефа и бесплатный алкоголь (которым я насладился в полной мере), путешествие просто адское. Аэропорт не принимает из-за снегопада, какого в здешних краях не было — вот так ирония! — с той зимы, когда Уилл погиб. Наконец, мы садимся в другом месте, за много миль от того, куда направлялись; так что, выходит, грандиозная цена билета отнюдь не гарантирует тебе доставку в пункт назначения. Мало того, дороги так замело, что мне приходится ночевать в спортзале местной школы с десятками других людей и есть суп, который раздают милосердные француженки из Красного Креста.

Мне становится жаль парочки и семьи, толпящиеся вокруг, — они только и делают, что ворчат об упущенном времени, об условиях, где нас разместили, и об отсутствии информации, пока молоденькие менеджеры в форменных куртках, стараясь улыбаться, раз за разом повторяют затверженные фразы: «Прошу прощения, сэр, на дорогах заносы, и пока мы ничем не можем помочь. Как только у нас появится новая информация, мы дадим вам знать». Я испытываю приступ дурноты при виде куртки с логотипом «Паудер Пафф», компании, с которой мы ездили в свое последнее лыжное путешествие — то самое, с Уиллом.

Люди вокруг только и мечтают добраться до гор, в то время как я бы предпочел оказаться где угодно, только не там. Не будь дорога такой тяжелой, я вполне мог бы сейчас развернуться, доехать до аэропорта и сбежать к себе на пляж. Притвориться, что не смог доехать. Сказать, что пытался, но ничего не получилось.