Кэролайн Куни - Ключ к прошлому [litres]

Они все знали, что произошло три с половиной года назад, но никто не произнес этого вслух.

– С тех пор, – продолжал Рив, – он отправляет ей деньги четыре раза в год.

В целом на счету было очень много денег.

– Зачем сразу так много? – подивился Рив. – Наверное, для того, чтобы меньше о ней думать. Он подписывает чеки, но, по крайней мере, не вносит нового депозита.

После этого Рив принялся изучать полицейский отчет. Брайан читал его вместе с ним, Дженни отвернулась.

«Она хочет, чтобы правильной была старая версия событий, – подумал Рив, – но эта версия уже не работает».

– Каким образом, как ты думаешь, он получил этот отчет? – спросил Рива Брайан. – Украл его из полицейского участка? Типа, когда полицейские отвернулись, он быстро его подрезал?

– Я думаю, все проще. Попросил, и они его выдали. – Рив представил себе, как отец Ханны врет полиции. – Здесь два полицейских отчета. Первый, более старый, касается ее ареста за… – Он запнулся и не стал договаривать. – Касается ее ареста. Исходя из дат на чеках, можно предположить, что, когда ее отпустили, она в первый раз позвонила по старому телефонному номеру родителей. Она услышала информацию на автоответчике, и спустя несколько недель Фрэнк начинает отправлять ей деньги.

– Какая же она дрянь! – воскликнула Дженни. – Какая подлюка! – Она с такой силой уперлась пальцами в пол, что они побелели, и Рив подумал о том, что они могут сломаться и им придется собирать их с пола, как рассыпавшиеся карандаши.

– Все эти годы Ханна даже не вспоминала о родителях, – прошептала Дженни. – Не вспоминала о них ни в дни рождения матери и отца, ни в юбилей их свадьбы, ни на Рождество. Но после того как ее арестовали за проституцию, сразу вспомнила и позвонила отцу.

Рив представил себе, как Фрэнк проверяет сообщения на автоответчике и слышит то, что наговорила ему дочь. Что он чувствовал в те минуты? Что бы почувствовал сам Рив, если бы узнал подобное про одну из своих сестер, кузин или про Дженни?

После такого сообщения впору только повеситься.

Джонсоны жили в Коннектикуте, в нескольких часах езды от Нью-Йорка. Приехал ли Фрэнк в Нью-Йорк? Забрал Ханну? Отвез ее в аэропорт? Купил ей билет на самолет? Сказал, чтобы она поменяла фамилию с Джавенсен на Джонсон для того, чтобы тоже исчезнуть?

«Нет, – с облегчением подумал Рив. – Она должна быть настоящей Ханной, а не человеком, выдававшим себя за нее. Фрэнк обязательно должен был бы с ней встретиться. Он мог бы, конечно, купить ей авиабилет по телефону по кредитке или отправить ей деньги, но я уверен, что он этого не сделал. Он хотел ее видеть.

Привез ли Фрэнк с собой и показал Ханне фотографии Дженни? Спросил ли он ее: «Тебе не интересно, как сложилась жизнь той маленькой девочки?»

Нет, не думаю, что он это сделал. Фотографии могли бы заставить Ханну одуматься и остаться с родителями. А Фрэнку надо было, чтобы Ханна села на самолет и исчезла.

Но если бы зашел разговор о той украденной девочке, что бы по этому поводу сказала Ханна? Непонимающе нахмурилась? («Какая еще девочка? Та, которую я украла и привезла вам? Я о ней уже давно позабыла».)

Отрицательные качества Ханны, весь ужас ее жизни заключался в ее забывчивости. Она забывала быть доброй, забывала думать о людях и забывала учитывать их интересы. Она забыла своих родителей. Как грустно, как ужасно, что она не забыла номер их телефона и этот номер не был отключен».

Рив посмотрел на Дженни. Та с силой уперлась ладонями в пол, и теперь Рив начал переживать по поводу того, что могут сломаться ее локти и запястья. Казалось, именно этого она и добивалась.

– Я уверена, что она даже не спросила: «Как вы поживаете?» – воскликнула Дженни. – Уверена, что она даже не сказала: «Простите меня», не спросила отца: «Как ты себя чувствуешь?» Единственное, что она сказала, это: «Привези деньги».

Дженни так крепко обхватила свой торс руками, словно собиралась выдавить всю кровь из своего сердца.

Рив посмотрел в глаза Брайану.

«Мы не смеем к ней прикоснуться», – подумал он и, чувствуя себя совершенно беспомощным, снова вернулся к изучению документов.

– Смотри, Дженни, – с облегчением произнес Рив через некоторое время. – Вот сюда. Вот это действительно хорошие новости. Посмотри на дату отключения телефонного номера. Это произошло в тот месяц, когда Лиззи высказала предположение о том, кто ты на самом деле и что с тобой произошло. Фрэнк продолжал считать тебя своей внучкой до той самой минуты, когда Лиззи пришла к ним в дом и сообщила о твоей фотографии на пакете молока. Вот только тогда он понял, что тебя украли. И что он после этого делает? Он отключает старый номер телефона. Он продолжает платить ей деньги, потому что не может полностью бросить на произвол судьбы, но он обрезает концы и не оставляет Ханне возможности с ним связаться.

«Это действительно хорошие новости, – подумала она. – Но не самые хорошие для Фрэнка Джонсона».

День, когда Фрэнк отключил телефонный номер, являлся тем днем, когда он решил, что больше никогда не хочет слышать голос своей дочери. До этого ему врали, его обманывали, но тут произошло самое ужасное – была уничтожена вера в то, что он является дедом Дженни.

Ни отцом, ни дедом.

Он был втянут в кражу ребенка.

На рабочем столе отца стояли подпорки для книг, которые ему в свое время подарила Дженни. Когда-то давно Дженни вместе с подружками раскололи несколько жеод и наклеили их на деревянные уголки L-образной формы, которые сами вырезали, склеили и отполировали. Когда она дарила отцу эти подпорки, ей казалось, что они самые красивые в мире. Но сейчас она обратила внимание, что они не были ровными и гладкими, были плохо склеены и одна жеода отвалилась. Зачем хранить эти довольно убогие подарки?

Но Дженни знала, почему Фрэнк Джонсон сохранил их.

Причина того, что Фрэнк сохранил подпорки для книг или старый телефонный номер, была только одна. Точно так же существовала всего одна причина, по которой Фрэнк отправлял деньги своей потерянной дочери. Он хотел ей помочь и уберечь ее от беды.

Любовь.

Он любил Ханну.

На какое-то мгновение Дженни представила, что снова сидит на трибунах во время гонок. Машины носятся по треку овальной формы, высыхает вода, которой полили грунтовый трек из поливальной машины.

Вода испаряется.

А вот родительская любовь не исчезает.

Ребенок вырастает, совершает ошибки, делает глупости, то, чего делать совсем не следует, но отец ее все равно любит. И он не хочет, чтобы она страдала. И поэтому старается выручать ее в любых ситуациях.

Любовь вечна.

«О, папа! – подумала она. – Я понимаю, что такое любовь. Моя мама в Нью-Джерси продолжала меня любить даже после того, как я исчезла, а когда нашлась, она любила меня достаточно сильно, для того чтобы отпустить. Так что я знаю, что такое любовь, папа. И я знаю, что ты любил Ханну. Я больше на тебя не злюсь. Но что же мне делать дальше, папа?»