Кэролайн Куни - Ключ к прошлому [litres]

– Да откуда я это знаю?! – ответил Стивен. – Это было за несколько лет до рождения Дженни. Кэтлин, перестань, не поднимай эту тему. Я не хочу, чтобы мы обсуждали эти вопросы, когда здесь будет Дженни.

Стивен обогнал бы ее, но она была гораздо более выносливой, чем он. Он пока еще не привык к разреженному горному воздуху. Он не мог обогнать ее и прибежать на пик горы Флагстафф быстрее ее. Это была пробежка длиной семь с половиной километров. Кэтлин совершала эту пробежку несколько раз в неделю. На этой высоте ему не хватало кислорода.

– Эта девочка-украденыш поломала жизнь твоей семье, – сказала Кэтлин. – Разве тебе не хочется во всем этом разобраться?

– Откуда у тебя это дурацкое словцо? Не называй ее так. Она – моя сестра. Ей пришлось выбирать между двумя семьями. Это был кошмар. Да и сейчас это кошмар. Но жизнь она нам не поломала.

– Стивен, ты даже не смог признаться своей девушке в том, что Дженни – член твоей семьи. Тебе надо перестать злиться. Тебе надо перестать думать о Дженни.

«Почему это я должен перестать думать о своей сестре?» – подумал он.

– Очень важно быть открытым, – объяснила Кэтлин.

– Да, может, в Боулдере это так, но в двух наших семьях мы хотим оставить темные углы в темноте, хорошо?

Он перестал пытаться обогнать Кэтлин – напротив, он снизил скорость и теперь бежал позади нее. Он очень хотел, чтобы они приехали. У него совершенно не было желания, чтобы Кэтлин поднимала вопрос о Ханне на протяжении всего времени визита его родственников.

Однако то, что он отстал, ее совершенно не остановило. Она снизила скорость и стала бежать с ним рядом.

– Я могу помочь, Стивен, – произнесла она.

– Тогда становись социальным работником. А Дженни оставь в покое. Давай лучше поговорим о том, как мы собираемся их завтра развлекать.

Кэтлин презирала тех, кто не развивает и не использует свои мускулы. Она считала, что всех лентяев надо собрать и заставить бегать кругами по пустыне. Поэтому ей казалось, что гости захотят подняться в горы на велосипедах, а не в автомобиле.

У Стивена были по этому поводу большие сомнения.

Когда они наконец добежали до вершины горы, у Стивена дух захватило от восторга – такие сверху открывались виды.

В Нью-Джерси он никогда не думал о направлениях света и о том, в какую сторону света смотрит или движется в данный конкретный момент. Он просто об этом никогда не задумывался. Но в Колорадо все было по-другому. На востоке виднелись равнины вокруг Миссисипи, на западе – Скалистые горы, каждым пиком которых можно было долго любоваться.

Он обожал Запад и хотел, чтобы его брат, сестра и Рив его тоже полюбили. Он хотел, чтобы их визит прошел идеально. Он очень волновался по поводу того, что что-то может сорваться и пойти не так.

Брайан до этого всего два раза летал на самолете. Дженни с Ривом летали много и часто. Рив сел возле прохода, чтобы вытянуть в него свои длинные ноги. Брайан сел у окна и смотрел на Америку с высоты десяти тысяч метров.

Дженни сидела между ними. Рив поглядывал на нее, скосив глаза.

Она не взяла с собой книги или журнала, не разгадывала кроссворда. У нее не было, как выразилась стюардесса, «электронного прибора». На ее лице, как рябь на глади озера, отражались ее мысли. Она думала о Ханне.

«А вдруг мистер Джонсон умрет, пока мы охотимся за его другой дочерью?» – подумал Рив.

Потом он напомнил себе, что нужно просить Дженни каждый вечер звонить матери.

Сам он звонить родителям не собирался.

Он задремал, и ему снились кошмары. Ханна Джавенсен. Грустная и побежденная, уже немолодая, ставшая еще более подлой и научившаяся приносить еще больше боли. В кошмаре Рива Ханна была холоднокровной рептилией, воровкой детей. В кошмарном сне ему виделось, что ее кожа превратилась в змеиную чешую, опадавшую сухими чешуйками. Он видел, как Ханна превратилась в питона и обвилась вокруг Дженни. При этом у питона был хвост гремучей змеи с издававшей характерный звук погремушкой…

Он проснулся. Шея затекла, и во рту было сухо.

Звуком погремушки змеи оказался шелест перелистываемых Брайаном страниц журнала.

– Рив, не хочешь на некоторое время пересесть к окну? – спросил Брайан, наклонившись к нему через Дженни. Его щеки были розовыми и веснушчатыми, а глаза – широко раскрытыми и возбужденными. – Просто класс смотреть сверху на поля, Рив. Я наконец понял, что большие круги – это поливальные системы. Вся Америка – сплошные круги в квадратах.

А что будет, если они действительно найдут Ханну? Что, если она дотронется до щек Брайана и запустит руку в его волосы? Что, если она схватит его за руку и попытается увести за собой?

Дженни ужасно не нравилось сидеть в середине между ними.

Она чувствовала себя как заключенный между двумя охранниками. Брайан слева, Рив – справа, и ремень, которым она пристегнута к креслу.

Даже еда была какая-то тюремная. Стюардесса предлагала напитки, но взять можно было только один, а не два. Предлагали сухие крендели претцели, а хотелось гамбургер и картошку фри.

Она думала о Законе. Законе с большой буквы. А также о полиции, ФБР и настоящих тюрьмах.

Ей хотелось посмотреть в юридических словарях значения нескольких слов: «содействие» и «пособничество». У нее было чувство, что именно этими словами описывается то, что сделал Фрэнк, помогая Ханне уехать из Нью-Йорка. Помощь преступнику является уголовно наказуемой. Являются ли родственные связи с преступником, которому человек помогает, смягчающим обстоятельством?

Киднеппинг считается уголовным преступлением на всей территории США. Ответственность за это преступление не списывается за давностью лет. Когда бы Ханну ни нашли, будет считаться, что она виновна в похищении Джен Спринг из ТРЦ так, как будто бы это преступление произошло вчера.

Насколько виновным является и считается Фрэнк?

Какое наказание ему грозит, если его вина будет доказана?

«Я ставлю Фрэнка в опасную ситуацию», – подумала она.

Она напряглась, стараясь спрятать лицо от глаз Рива и Брайана.

Она подумала о своем биологическом рослом и бородатом отце, который так надеялся, что в один прекрасный день она, смеясь, бросится ему навстречу, обнимет его и будет рада видеть, как никого другого на свете.

Этого пока не произошло.

«То, что я задумала, может уничтожить обе моих семьи. Обоих моих отцов. И обеих матерей», – думала она.

Родной дом.

Ханне не был нужен родной дом. Дженни всю жизнь хотела и стремилась в нем жить.

Она сложила руки на животе и прижала локти к бокам. Представила себе, какой спокойной кажется всем остальным путешественникам. «Я отправилась в это путешествие при помощи обмана, – подумала она, – я врала, громоздила одну ложь на другую, словно несколько самолетов, кружащие на разной высоте над аэродромом в ожидании разрешения заходить на посадку».