Мариэтт Линдстин - Воскрешение секты

И сейчас я ломаю голову, что сталось бы, если б я поступила с дядей Маркусом, как мать поступила с отцом, — застрелила бы дьявольское отродье и подожгла дом. Наверное, тогда все сложилось бы иначе…

Она явилась ко мне сюда, в дом престарелых. Это было так прекрасно, что просто трудно поверить. Я сидела и, как обычно, смотрела в окно, вдыхая восхитительные ароматы лета. В роще зеленели березы. Она появилась незадолго до дня солнцестояния. Я услышала за спиной шуршание ее юбок. Ее дыхание у своего уха. Ее руки принялись гладить мои поредевшие от старости волосы. Я подумала — как странно, что она такая молодая. Вроде бы я твердо решила отогнать старые привидения, но вот она снова пришла ко мне…

Очарование разрушилось, когда открылась дверь и вошла санитарка.

— Сигрид, — сказала она. — Послушай, что я скажу. Народ рассказывает, что у Дьяволовой скалы видели старую графиню. В длинном пальто и все такое. Подумать только, что люди напридумывают! Она ведь была твоей матерью?

Я попыталась улыбнуться в ответ, но кровь застыла у меня в жилах.

Всего через несколько дней после того происшествия с Фредриком на пороге нашего дома появился полицейский. К этому моменту я так долго кричала на Хенрика, что охрипла. Впервые я накричала на него. Но что это дало?

Расследование ни к чему не привело, и вскоре Хенрик и Эмили уехали во Францию, а я — в квартиру в деревне.

С Карин мне с того дня разговаривать не довелось. Пару раз мы сталкивались с ней в деревне, но она лишь холодно кивала мне. Она покинула остров и вернулась лишь тогда, когда Хенрик уехал насовсем. Но сейчас Карин снова живет здесь с Фредриком в маленьком домике в лесу. Она ходит с высоко поднятой головой, несмотря на все, что произошло.

Ни я, ни Хенрик не думали о том, чтобы продать усадьбу Виндсэтра. Денег у нас и так было предостаточно. Но вот пару лет назад появился доктор и предложил свою цену. Он собирался превратить усадьбу в дом отдыха. С большим облегчением я передала ему ключ.

«Наконец-то мы отделались от этого страшного места», — подумала я в надежде, что это поможет мне забыть обо всем.

Но ничего не получилось. Потому что теперь я сижу в этом забытом богом доме престарелых и пишу, когда смерть уже дышит мне в затылок, и по-прежнему не могу простить себя за все, что произошло.

Не могу найти смысл в той убогой жизни, которую я прожила.

Сейчас я ощущаю ее присутствие, вижу, как она сидит на стуле напротив меня. Хочу спросить ее о смысле жизни, но замечаю, что она тоже постарела: у нее нет зубов, лицо сморщенное, глаза глубоко ввалились. А стоит мне протянуть руку, чтобы прикоснуться к ней, как она тает в воздухе. Рот и глаза становятся похожими на черные дыры, а тело превращается в тонкую дымку, окутывающую меня и эти записки.

И вот я сижу здесь, одна во всем мире…

Говорят, что жизнь коротка, но это не так. Она не коротка и не длинна; просто это какая-то дьявольская русская рулетка, и никто не знает, что ему выпадет. Иногда все идет ко всем чертям, как получилось со мной.

Но тут я смотрю в окно и вижу Фредрика.

Он не видит меня, стоя на дороге; разговаривает с девочкой, которая выглядит как сказочное существо. Кажется, это дочка доктора. Наверное, они собираются на пляж, потому что он в шортах, а она в открытом сарафане. Он красив, мой Фредрик. Темные волосы блестят на солнце, словно медь. Загорелое жилистое тело. Он уверен в себе, это чувствуется издалека. К счастью, он, похоже, уродился в Карин.

Так что теперь мне остается надеяться только на Фредрика. Эту книгу я пошлю Карин и попрошу ее, чтобы однажды, когда он станет взрослым, она отдала ее ему. Возможно, ему удастся снова разжечь тот факел, которым был когда-то наш род…

И тогда моя жизнь станет не напрасной.

Записано и подписано в этот день мною,

Сигрид Кристиной Августой фон Бэренстен

Симон спешил в «Виа Терра», чтобы встретиться с Якобом. Холод весеннего вечера пробирался под одежду. Легкий туман, характерный для Туманного острова, окутывал всю округу.

С адреса Софии пришло очередное сообщение. Фотография из Парижа с церковью на заднем плане — Сакре-Кёр, как он выяснил, когда «погуглил». В сообщении была одна строчка: «Вид из окна нашего отеля». Симон задумался, сколько отелей имеют вид именно на эту церковь. Нельзя ли их как-то выследить? Впрочем, какая глупость — ведь он точно знал, что Софии там нет… И теперь ломал голову, к чему все это ведет. Придет ли письмо от кого-то другого о том, что София исчезла? Или, еще хуже, что с ней случилось несчастье? Якобы она кинулась в Сену, и ее так и не нашли… Мысли неслись вскачь, и Симон не мог с ними совладать.

Он надеялся, что к тому времени, как доберется до усадьбы, уже стемнеет. Тогда легче будет проскользнуть незамеченным.

Когда Симон добрался до места, последние лучи солнца коснулись будки охранников, светившейся в полумраке. Внутри стояли двое мужчин, он видел их силуэты. На территории слышался звук мотоцикла. Дополнительная охрана. Стало быть, что-то затевается.

Симон не думал, что Якоб появится, но все же тихонько обошел усадьбу сзади, открыл калитку и проскользнул внутрь.

Звук мотоцикла стих. Якоба не было. Симон подождал некоторое время, уже собирался уходить, но тут у него за спиной затрещали ветки — появился Якоб.

— Я решился, — тут же выпалил он. — Через неделю сваливаю. Должен кое-что подготовить, но на этот раз я не струшу.

Сердце Симона радостно забилось.

— Круто! Ты не пожалеешь. А почему сегодня так много охраны?

Якоб нервно покосился в сторону двора.

— Честно говоря, не знаю.

— Меня не покидает ощущение, что Освальд затеял что-то недоброе, — продолжал Симон.

Якоб, обычно хороший и внимательный слушатель, становился иногда недоступен — смотрел в одну точку перед собой. Именно это с ним и случилось сейчас.

— Ты слышал, что я сказал?

— Конечно, просто я очень удивился — у меня точно такое же чувство… Что-то затевается.

— Ты заметил что-нибудь необычное?

— Да, тут все дело в плесени.

— Что?

— В подвале. Больше никому нельзя туда ходить. Даже приближаться к нему.

В этот момент снова раздался звук мотоцикла — похоже, он направлялся в их сторону. Симону некогда было расспрашивать Якоба. Его охватило неприятное чувство, что их сейчас заметят — и они окажутся в свете прожектора, как парализованные страхом животные.

— Узнай, что там в подвале, — шепнул он. — Увидимся завтра в шесть утра.

Он поспешил выскользнуть за калитку. Мотоцикл был совсем близко. Симон услышал, как Якоб бросился на землю — прошлогодняя листва зашуршала под его тяжестью, — надеясь, что его не заметят. Некоторое время Симон бежал через лес, прежде чем отважился выйти на дорогу. То, о чем рассказал Якоб, явно не совпадение, и Симон трепетал при мысли о том, что именно за этим может скрываться.