Роми Хаусманн - Милое дитя [litres]

Я оказалась в коридоре, и нужно было решать, двинуться направо, в гостиную, где лежал мобильник и я могла бы позвать на помощь, – или же налево, в спальню, где можно запереться.

– Чувствуешь себя так одиноко, когда никто тебя не понимает, не так ли?

Налево, решила я.

– Что все это значит? Что вам от меня нужно, Майя?

– Хочу выслушать вас, Ясмин.

Я уперлась спиной в обувницу.

– Вам нужно выговориться, Ясмин. Это поможет, поверьте мне.

Кирстен изумленно качает головой.

– А потом?

– Я убежала в спальню и заперлась. Майя несколько раз постучала и попыталась уговорить меня, чтобы я открыла. Я закричала, чтобы она уходила, или я вызову полицию. А Майя сказала только: «Это вам не поможет». А потом хлопнула дверь. Она ушла.

– Она ушла, – монотонно повторяет Кирстен и пристально смотрит на меня. – Ты уверена, что все так и было?

– Да! Конечно, я уверена! – огрызаюсь я, но Кирстен лишь приподнимает брови. – Я в своем уме, – продолжаю я спокойнее. – Может, и нелепо было считать, что дети слали мне письма, так и быть. Ты права, наверняка это какой-нибудь придурок решил надо мной поиздеваться. Но вот с Майей…

Кирстен настораживается.

– Что значит письма ? Было всего одно.

– Нет, – признаю́сь я. – Вчера пришло второе.

Снимаю с вешалки свою сумку, достаю конверты из бокового кармана и протягиваю их Кирстен. Письмо из первого конверта она уже видела.

– «Скажи правду», – зачитывает Кирстен второе письмо и снова приподнимает брови. – Как остроумно… – Отдает мне письмо вместе с конвертом. – Почему ты не показала мне?

Я молчу.

Кирстен печально смеется.

– Ты понимаешь, что это демонстрация недоверия?

– Просто я не хотела, чтобы ты волновалась. Поэтому решила, что будет лучше поговорить об этом с фрау Хамштедт. И та заверила меня, что дети никак не могли их отправить.

Кирстен вздыхает.

– А известно ей об этом потому, что фрау Хамштедт – их психотерапевт, а не твой, как ты мне сказала.

– Да. – Я не вижу смысла отпираться.

– Вчера я поехала с тобой, потому как думала, что ты на грани нервного срыва. – Кирстен качает головой и добавляет после короткой паузы: – Ясси, так не пойдет. Если ты не доверяешь мне, я не могу здесь оставаться.

– Это не так. Я тебе доверяю.

Кирстен снова смеется.

– Ну да, не так! Ты просто обходишь неудобные для тебя темы. Но я тоже не дура, Ясси. Не надо недооценивать меня.

Инстинктивно отступаю на шаг.

– Я хорошо помню тот день, когда ты исчезла. Как по совпадению, мы прямо перед этим снова поругались. И у тебя была при себе дорожная сумка, я этого не забыла. Черная сумка с серебристой молнией. Я ничего не сказала о ней, когда через два дня заявила в полицию о твоем исчезновении. Потому что хотела, чтобы они серьезно отнеслись к поискам. Думала, будет гораздо лучше, если они найдут тебя в каком-нибудь отеле, а не я, как ты, вероятно, рассчитывала.

– Что ты хочешь сказать, Кирстен? Что я запланировала свое похищение? – У меня пересыхает во рту. Давай, бей тревогу, ищи меня, найди, забери домой. – Уж точно я не планировала провести четыре месяца взаперти с психопатом!

– Я этого не говорила.

– Тогда к чему это, Кирстен? Хочешь сказать, я лгу?

– Хочу сказать, что твоя склонность драматизировать постоянно портит тебе жизнь. И что ты не замечаешь, как абсурдно это выглядит. Сначала утверждаешь, что дети шлют тебе письма с угрозами, а вот теперь тебя донимает соседка с третьего этажа…

– Но так все и было! Майя была здесь, и да, она донимала меня.

Кирстен делает неопределенное движение головой. Затем разворачивается, проворачивает ключ в замке и с такой силой распахивает дверь, что ударяет ею о комод. В следующую секунду она вылетает из квартиры.

У меня замирает сердце.

– Нет… прошу… не уходи, – молю я едва слышно.

От ужаса у меня отказывает голос, и пока Кирстен отбивает каблуками быструю, решительную дробь по ступеням, я понимаю, что заблуждалась. Мне не справиться без нее. Она нужна мне.

Я срываюсь вслед за Кирстен. Каждый шаг отзывается болью в области ребер. Я начинаю хрипеть.

Ты неблагодарна, Лена.

– Кирстен, постой… Я знаю, ты хотела как лучше! Прости меня! Мне так жаль!

Я догоняю ее только на третьем этаже и теперь понимаю, что Кирстен не собиралась никуда уходить. Она стоит перед дверью Майи и, метнув на меня решительный взгляд, давит на кнопку звонка.

– Спросим у нее, что все это значит.

Раздается звонок. За дверью слышатся шаги.

– Фрау Грасс, фрау Тиме! Сто лет вас не видела! – восклицает фрау Хильднер, которая никуда не съезжала из квартиры на третьем этаже.

Я буквально вижу, как шестеренки в голове Кирстен приходят в движение, вращаются и идут вразнос. Она вдруг широко раскрывает глаза и в следующий миг, позабыв о сбитой с толку фрау Хильднер, разворачивается и безо всяких объяснений убегает по лестнице обратно. Фрау Хильднер выходит из квартиры, чтобы проводить Кирстен растерянным взглядом, затем снова отступает и вопросительно смотрит на меня.

– Мы… я… – я пытаюсь совладать с голосом.

– Мама? Кто там? – доносится из коридора детский голос.

В дверном проеме появляется маленький сын фрау Хильднер и обхватывает маму за колено.

Я хочу спросить насчет Майи, но в отсутствие Кирстен мне становится страшно. Я снова чувствую себя невменяемой. Что подумает фрау Хильднер, если я спрошу о Майе? Здесь не живет никакой Майи, это очевидно. Я пытаюсь что-нибудь придумать, соврать, что у нас сломалась стиральная машина, и спросить, нельзя ли в эти дни постирать белье у них.

– Я только хотела спросить…

Фрау Хильднер неожиданно кивает.

– Вы по поводу этой Кёниг, что постоянно здесь разнюхивает?

– Этой…

– Можете смело спрашивать, фрау Грасс! – Теперь в голосе фрау Хильднер звучит вызов. – Спросите, говорила ли я с ней! И я отвечу, что нет. И мой муж тоже. И никогда не заговорим! Она ни слова от нас не услышала, хоть и подступала к нам со всех сторон. – Фрау Хильднер горделиво улыбается. – Она даже предлагала нам деньги, но с нами такое не пройдет! Вам и так достаточно пришлось пережить, фрау Грасс.

Гордость в ее глазах мгновенно сменилась жалостью.

– Мама? Что ты говоришь? – вмешивается сын и тянет ее за штанину.

– Иди, Лени. Мама пока говорит с фрау Грасс.

Лени что-то неразборчиво бормочет, но отцепляется от мамы и скрывается в квартире. Фрау Хильднер провожает его взглядом и кричит вслед, чтобы он собрал игрушки.

– Я не вполне понимаю… – произношу я, чтобы вновь привлечь ее внимание.

– Да, эта Кёниг! Мы оказались ей не по зубам. Но потом она, видимо, выбрала новую жертву… – Фрау Хильднер кривится. – Простите, жертва не совсем подходящее слово. Во всяком случае…