Эмили Тедроу - Талантливая мисс Фаруэлл

Кен вернулся с пробежки. Бекки сидела в вестибюле, видела, как он медленно подходит к стоянке. Подняла руку, и через мгновение он ей помахал в ответ. Признал ее.

В этот момент Бекки поклялась самой себе — а кому еще она могла поклясться? — что найдет способ расплатиться полностью. Сколько можно, надо что-то решать. Ей уже сорок четыре. И Кен все понял, он не идиот. Теперь ей нужно быть сверхосторожной, иначе…

Она поступит правильно. Для Кена, для Ингрид. Для Пирсона.

Осталось собрать последний комплект; тогда ей хватит. Наберется нужная сумма, и можно будет покончить с этим. Вернуть все.

Бекки приближалась к цели и работала усерднее, чем когда-либо. Дома у нее было еще два телефона, она днем и ночью вела переговоры по международным сделкам, поскольку многое продавала, чтобы собрать деньги на свою последнюю (как она надеялась) крупную покупку. В арт-амбаре хранилось множество законченных наборов — рисунки различной техники: карандашом, мелом, шариковой ручкой. Комплекты, отобранные сразу по нескольким критериям: манера живописи, объект изображения, период времени — например, фотореализм, портрет сидящей пожилой женщины — родственницы художника, написано в 1999 году. Настенные ковры (одноцветные!), сотканные гетеросексуальными мужчинами-художниками Юга Америки.

Бекки очень увлекали поиски. Она сама ставила себе цели, и ей нравилось преодолевать трудности. Работа ума: множество переменных, анализ самой разной информации, огромное количество телефонных звонков, предложения о продаже, в том числе неудавшиеся, отмена сделок и…

Когда от усталости начинала кружиться голова, Бекки уезжала домой посреди рабочего дня. Оставляла ключи в двери, падала на кровать, не разуваясь, и крепко засыпала, примерно на час. Рано утром съедала полный обед, днем выпивала четыре чашки кофе и потеряла всякое представление о том, что такое здоровое питание и регулярный стул. Мыслила по-прежнему ясно, однако такой режим все же сказывался на здоровье: ни одному дерматологу не удавалось вылечить ей крапивницу на шее, дерматит на сгибе колен и мелкую сыпь в складках век. Хотя Бекки тщательно ухаживала за кожей лица, пользовалась дорогими кремами и услугами косметолога, так что могла скрыть практически все. Иногда выпадали волосы, целыми прядями, и Бекки пугалась: начинала принимать витамины, делать салат из шпината и больше гулять. Однако ее хватало на пару недель, не больше.

Больше всего беспокоила боль в груди, поэтому на все остальное она внимания практически не обращала. В мэрии стали замечать — как Бекки вдруг вздрагивала, прерываясь на полуслове. Она постукивала кулаком себя по груди, брала в руки пузырек с таблетками от изжоги, и ей сочувствовали — да, неприятная штука. Но это была не изжога.

Вернулись приступы паники, только теперь (странно!) боли в груди начинались с онемения рук или ощущения кома в горле. Ужасные мысли — ее поймают! — стали возникать даже чаще, чем после той поездки с Кеном в Спрингфилд, однако лишь иногда совпадали с болью. Она не понимала — всему виной эти мысли или одно с другим не связано? Ужас и боль в груди сменяли друг друга как день и ночь. Будто бежали наперегонки.

Она сделала свой арт-амбар настоящей галереей, он великолепен. Даже если никто о нем не узнает. И все же пора (ПОРА!) остановиться.

Оставалось закончить последний проект. На этом Бекки собиралась поставить точку.

Мартин Уайт, «Автопортрет в доках». Акварель восемнадцать на двадцать дюймов, 1934–1935 гг. На картине изображен молодой темнокожий мужчина; в правом углу рта сигарета, дым от нее закрывает один глаз. Другой смотрит прямо на зрителя, лицо совершенно бесстрастно. Позади — серая вода, гора бурых ящиков, штабеля грузовых поддонов. Время суток определить трудно.

Портрет не выходил у нее из головы. Днем и ночью стоял перед глазами этот самый Мартин Уайт и река Делавэр позади него. Ей позарез нужна была эта картина; больше, чем Эрик Фишль с ее первой в жизни художественной выставки, даже больше, чем ролики Катрионы Моллой, из-за которых Бекки послала к чертям Пупсиков.

Более года она занималась поиском акварельных портретов Уайта, нашла четыре из пяти существующих. Один за другим получала свои трофеи и одновременно освобождала стену в центральном зале амбара, готовила место для Уайта. Его акварели ценились меньше, чем поздние работы маслом, но почему-то их на удивление трудно было найти и купить. Два вышедших на пенсию агента (Нью-Йорк, Париж), афроамериканский образовательный центр в Джорджии и ректор Говардского университета: у всех по одной акварели Уайта. На каждую из этих сделок ушли месяцы: официальное представление, знакомство с владельцами, переговоры, поездки.

Более поздние работы Мартина Уайта, написанные в 50-е годы, посвящены движению за права граждан. Огромные многоплановые полотна. Они висели в музеях по всему миру; в основном сцены уличных беспорядков, сопровождавшихся насилием и хаосом, столкновения между протестующими и полицией (слезоточивый газ, собаки, водометы). Практически канонизированные произведения — студенты изучали их на лекциях по общей истории, истории искусств, обществознанию, культурологии. Биография Уайта создала ему репутацию: сын фермеров-издольщиков из Пенсильвании, начал учиться рисовать, работая почтальоном, учился всю жизнь. Был знаком с Мартином Лютером Кингом и Робертом Кеннеди, писал картины и активно участвовал в движении за права граждан, умер от сердечного приступа в 1981 году. Бекки решила купить акварели за любую цену, и каждый из владельцев запросил внушительную сумму. Все сделки состоялись.

Но оставался портрет в доках. Этот дурацкий кусок холста сводил ее с ума — его не хватало в наборе. Он ей необходим!

Директор Американского музея в Филадельфии Грета Драйзер раз за разом отказывалась разговаривать с Бекки, несмотря на то, что та просила замолвить за нее словечко всех своих друзей, кто знал Грету. Когда она наконец снизошла до беседы по телефону, то не ответила ни на один вопрос. Почему «Автопортрет в доках» не выставляют уже больше десяти лет? На каких условиях музей согласился бы продать его? Они рассмотрят ее предложение? Мисс Драйзер повесила трубку.

Семья Уайта проживала на восточном побережье — как минимум десять сыновей и дочерей среднего возраста от трех жен Мартина. Большинство из них имели отношение к Фонду Мартина Уайта (сохранение творческого наследия художника, защита авторских прав). В руководстве фонда Бекки ответили холодно: они не могут комментировать условия покупки «Автопортрета в доках» и в любом случае не поощряют продажу картин Уайта в частные коллекции.