Эшли Одрейн - Ты знала

Раньше, когда Сэм плакал в машине, я развлекала его таким образом. Мы бросались платочками, пока жалобный плач не переходил в радостный смех. Иногда мы изводили целую коробку; в машине было белым-бело, дети заходились от смеха, а мы с тобой улыбались, усталые, но довольные.

Вы с Вайолет не произнесли ни слова. Когда пакетик опустел, я положила его на приборную доску, у тебя на виду. За окном проплывали поля. Помню, я смотрела на них и думала – вот бы бежать и бежать, пока ты меня не поймаешь за капюшон куртки. Если ты вообще побежишь за мной.

Уложив Вайолет спать, я спросила тебя, не нужно ли показать ее кому-нибудь. Детскому психологу, например, пусть поможет ей справиться с утратой. Она с такой неохотой говорит о Сэме.

– Я считаю, она отлично справляется сама. Не думаю, что это необходимо.

– Тогда, может, мы с тобой сходим на семейную терапию? – Мы с тобой тоже не разговаривали о Сэме. Ты ни словом не обмолвился о бумажных платочках.

– У нас все в порядке. – Ты поцеловал меня в лоб. – А ты сходи. Одна. Попробуй еще раз.

Я бесцельно бродила по притихшему дому.

Ты строил макет здания у себя в кабинете. По рабочему столу были разбросаны инструменты: суперклей, подложка, набор резаков со сменными лезвиями. Ты уже возвел крошечные стены из пенокартона. Вайолет обожала наблюдать за твоей работой.

Я взяла лезвия для резаков и положила в жестянку. Они не должны лежать на виду. Сто раз уже просила тебя быть осторожнее. Я провела лезвием по пальцу и поморщилась от боли. Так просто порезаться. Я закрыла глаза, почувствовала шрам под рубашкой, вспомнила, как вздулась кожа над линией пореза на животе, как стало легко, когда появилась кровь.

– Ты что делаешь? – Я вздрогнула от неожиданности.

– Убираюсь. Не оставляй эти штуки у нее на виду.

– Я сам уберу. Иди в постель.

– Ты придешь?

– Сейчас. – Ты сел на табурет, включил лампу. Я коснулась твоего плеча, погладила по затылку, поцеловала за ухом. Ты вставил лезвие в резак, потянулся за металлической линейкой. Ты всегда задерживал дыхание во время работы. Я приложила ухо к твоей спине, прислушалась, как ты набираешь воздуха в грудь. – Прости, родная, не сегодня. Мне нужно закончить.

Несколько часов спустя я проснулась от странных звуков – медленно, одно за другим, лезвия падали в коробку. Звяк. Звяк. Звяк. Пауза. Звяк, звяк. Пауза. Я открыла глаза. Звяк. Звяк. Я повернула голову. Оказалось, металлический звук издают капли, падающие в водосточный желоб. Завыл ветер. Звяк, звяк. Звяк. Я представила своего малыша, его запах, ощущение маленьких пальчиков у меня во рту, кровь, вытекающую из теплого тела, – медленно, словно капли из неисправного крана. Я видела, как кровь проступает на нежной коже, течет извилистыми ручьями, скапливается в складочках крошечного тельца. Я вылизывала его, как рожок с подтаявшим мороженым; на вкус он был сладким, словно яблочное пюре, которым я кормила его летом, ставшим для него последним.

Утром я обнаружила тебя на полу в комнате Вайолет. Ты спал, укрывшись покрывалом из гостиной.

– Стук капель напугал ее, – пояснил ты за завтраком. – Бедняжку мучили кошмары.

Ты погладил нашу дочь по голове и налил апельсинового сока. Я вернулась в постель.

– Сегодня холодно. Разве у Вайолет нет варежек? – Твоя мама наклонилась и стащила с Вайолет мокрые ботинки. Она приехала на пару дней навестить внучку и сегодня забрала ее из школы. Вайолет сидела в луже тающего снега и отряхивала штаны.

– Варежки в рюкзаке. Она отказывается их носить.

Вайолет прошмыгнула мимо меня на кухню.

Твоя мама посмотрелась в зеркало, поправила прическу. Ей явно хотелось со мной поговорить.

– Учительница сказала, сегодня у Вайолет был трудный день. Она злилась, не хотела участвовать в занятиях.

У меня екнуло сердце.

– Это повторяется не в первый раз. Когда я расспрашиваю Вайолет, она отмахивается. Фокс считает, ей просто скучно в школе.

– Когда я пришла за ней, она сидела в дальнем углу двора совсем одна. Ни с кем не играла. – Твоя мама заглянула в кухню, чтобы убедиться, что Вайолет не слышит. – Еще и двух лет не прошло. Ты же помнишь, она любила его. Несмотря ни на что.

Несмотря ни на что. Эти слова меня удивили. Твоя мама раньше не вспоминала о гибели нашего сына. Может, она знает то же, что и я? Мне так хотелось считать ее своим союзником.

– Хелен, – прошептала я. – Фокс рассказывал о том, как погиб Сэм? Он говорил вам, что я видела?

Твоя мама отвернулась, нервно расправила складки пальто.

– Нет. Честно говоря, я не думаю, что могу говорить на эту тему. Я знаю, ты была там, ты пережила все это, но… я не могу.

– Вы сказали «несмотря ни на что», и я подумала…

– Я имела в виду, несмотря на то, что Вайолет с виду казалась равнодушной, – резко ответила она. – Несмотря на то, что она так спокойно вела себя, когда ты уехала. – Я бросила взгляд на кухню. Твоя мама понизила голос. – Я вовсе не собиралась тебя критиковать, Блайт. Знаю, ты прошла через ад.

Я кивнула, чтобы разрядить напряжение. В этот миг твоя мама показалась мне очень слабой и уязвимой, гораздо старше своих шестидесяти семи. Она потеряла внука, и это ее подкосило. Разумеется, ты ничего не сказал ей о моих подозрениях. «Бабушка!» – позвала Вайолет из кухни. Они собирались испечь шоколадное печенье; твоя мама утром сходила в магазин и купила все необходимое. Я взяла ее за руку и осторожно сжала.

– Ты – сильная женщина, – сказала она.

Твоя мама хорошо ко мне относилась, но совсем меня не знала.

Когда ты вернулся с работы, она увела тебя в гостиную. Вы о чем-то тихо побеседовали, ты похлопал ее по спине. Потом от тебя пахло ее духами. Я всю ночь думала об этом вашем разговоре.

Иногда я фантазирую, какой могла быть наша жизнь.

Она сосет мою грудь до года. Меня приятно будоражит прикосновение ее горячей кожи. Я счастлива и благодарна. При виде нее мне не хочется плакать.

Мы учим друг друга терпению и любви. Я наслаждаюсь радостными мгновениями, проведенными рядом с ней. После сна мы строим башни из кубиков. Каждый вечер я читаю ей одну и ту же книжку – она знает ее наизусть. Она засыпает только у меня на руках. Если ты задерживаешься на работе, я не испытываю к тебе ненависти. Просыпаясь по ночам, она зовет меня, а не тебя. Она радостно кричит мне: «Доброе утро!» – и мы мирно проводим час вместе, пока ты не проснулся. Она нуждается во мне больше, чем в тебе.

Мы идем в детский сад. Она машет мне из-за ограды. Я весь день скучаю по ней. Она делает для меня открытку на День матери, сама придумывает надпись. Меня не охватывает ужас, когда приходит время забирать ее из сада.

Она улыбается мне, обнимает мои ноги. Мы без стеснения целуем друг друга.