Марика Девич - Не Господь Бог [litres]

– О, пап! Ты не уехал? – обрадовалась Машка.

– Не против, если я ещё у вас задержусь?

– Ура! – Машка бросилась на шею отцу.

Вот бы и Лена так радовалась гостю. Но она только и сказала:

– Значит, теперь на ванну у нас три кандидата. И я первая!

Лена встала с дивана и исчезла в ванной.

– Я после тебя! И первая с утра! – тут же нашлась Машка.

– Я вторая! – донеслось из ванной, где скрылась Лена.

Мичурин развел руками.

– А я?

– А у тебя душевая есть на работе! – ответила Машка.

Лена мылась в душевой кабине, через матовое стекло было видно, как она с наслаждением поднимает лицо к тёплым струям из душа, они стекают вниз по её губам, по изящной шее, на маленькие торчащие груди, вниз, по узким бедрам и плоскому животу, гибкой спине, по тонким стройным лодыжкам. Мичурин вошёл за бритвой и встал, незамеченный.

Мысль о том, что её имел недавно молодой любовник, а в этом Мичурин не сомневался, почему-то взволновала и даже, если честно, возбудила его. В природе бы они растерзали друг друга, самка досталась бы сильнейшему. Скинуть бы с себя одежду, отодвинуть стекло, легко поднять её и усадить на свои бедра, чтобы она уткнулась ему в шею горячими губами, и теплые струи лились бы на них обоих, заглушая стоны, когда он заставит её кончить вместе с ним. Через запотевшее стекло Лена почувствовала его присутствие, обернулась, впрочем, без страха и смущения.

– Мичурин, врываешься.

– Хоть щетку с бритвой можно взять, – в тон ей буркнул Мичурин. – Мне пора на сутки.

– Подашь халат? – попросила она, сама не дотянувшись рукой до вешалки.

Он протянул. Отвернулся к зеркалу, беря свои зубную щетку и бритву и глядя, как Лена завернулась в большой махровый халат.

– Что? – спросила она.

– Заводишь меня, – честно ответил Мичурин.

– Это у тебя давно свиданий не было, сидишь тут у нас на карантине, – ответила Лена и вышла. Что до её невнимательности, так чему удивляться. Куда внимание – туда энергия. Сейчас энергия и внимание Елены Андреевны Прокофьевой целиком и полностью были направлены на Ушакова.

Никто так не умел делать минет, как Вика. Главная офисная стерва сейчас стояла перед Корзуновым-младшим на коленях в приспущенных к щиколоткам трусиках и смотрела снизу вверх умоляющим взглядом невинной девочки, у которой член в глотке оказался по чистой случайности. Вика знала, как Костик любит, она сама была затейница и фантазёрка. И в роли «нижней», и в роли госпожи ей цены не было. Они оба любили БДСМ и все эти штучки. Костик дорожил Викой, но знал точно: ни за что на свете этой сучке нельзя дать это понять. Такие девочки любят кофе грубого помола.

Костик застонал и задрожал всем телом, всё крепче сжимая в кулаке Викины густые длинные волосы, и наконец разразился, в её влажный полуоткрытый рот, на запрокинутую шею, на грудь с маленькими и вкусными, как шоколад, сосками.

Костик завалился в подушки, следом за ним последовала Вика, в душ не спешили. Впереди был ещё десерт. Рука Костика привычным жестом потянулась к тумбочке, наощупь зашелестела тонкой папиросной бумагой, он поднес к лицу трубочку и втянул носом воздух, радушно передав Вике, которая сделала то же самое. Он чихнул, следом она, взметнулась белая пыль. Они хохотали, как ненормальные. Впрочем, они и были ненормальные, обоих это вполне устраивало.

В самый неподходящий момент раздался звонок Костиного мобильного. Он не собирался брать. Но у Вики сработал инстинкт помощницы руководителя – она бросила взгляд на экран, увидела абонента и переменилась в лице.

– Это Павел Андреевич.

Костик чертыхнулся, но взял протянутый ему телефон.

– Да, пап.

– Звоню убедиться, что у тебя всё готово.

– В смысле? – Костик встряхнулся.

– Ты же помнишь, что у нас завтра?

Последовала пауза.

– Конечно, – твёрдо ответил Костик.

– Весь кайф обломал, ты не знаешь, о чем это он? – сказал Костик после отбоя.

– О большом Совете по ВШК-74, – Вике было очевидно.

– Совет по Вышке назначен завтра?! – спросил Костик.

Вика глянула на часы: полночь превратилась в 00:01.

– Вообще-то уже сегодня.

Костик чертыхнулся.

– Ты что, забыл? – догадалась Вика.

– А ты на что?!

– Я напоминала, вчера.

– А надо было сегодня!

– Ну, увольте меня, – не испугалась Вика.

Костик выдохнул, стремительно соображая, как поправить дело к утру. А как начальство поправляет?

– Звони, пусть занимаются.

Вика пожала плечами и села обзванивать сотрудников отдела.

Когда очередь дошла до Ушакова, он не сразу услышал звонок. Под музыку, с большим энтузиазмом он бросал в мусорные пакеты барахло из шкафов: серые полотенца, пожелтевшие, не обновлявшиеся годами простыни, обувь, побитые молью шапки, жилетки, дешёвые искусственного шёлка блузки с бантами и пластмассовыми брошками на груди, прижжённые утюгом свои брюки. Он забил уже третий мешок под завязку, как в радио возникла пауза и он услышал звонок.

Дима было хотел дать отбой. Но звонок был настойчив. Дима вздохнул и нажал зеленую кнопку. Он почти не удивился, услышав строгий голос Вики.

– Ушаков? Не спишь?

– Ну, вообще-то, – промямлил Дима.

– Константин Павлович просил убедиться, что у вас всё готово к завтрашнему Совету по проекту ВШК -74.

– Мне не говорили, что завтра, – хлопнул глазами Дима.

– Уже сегодня, Ушаков!

– А почему я?!

– У Сергея заболели все дети, Савельев сам отравился…

– А Антон?

– А Антон не берет трубку. Я сейчас перешлю все материалы, Константин Павлович надеется на тебя. Совет в десять, не подведи отдел.

Голая Вика, отдающая строгим голосом распоряжения голого же начальства – это было забавно. Вика завалилась обратно в подушки, и они продолжили с Костиком то, на чём их прервали.

А Ушаков, что Ушаков. Он оставил свое дело и сел за чужое. Итоговый Отчёт руководителя IT-отдела Корзунова К.П по проекту ВШК -74.

А внизу маленькими таким буковками, как в договорах по ипотеке – «ответственный» Ушаков. Поникли плечи, когда он увидел в рабочей почте вываливаемые на него письма с гигабайтами данных.

Лошара. Козёл отпущения.

«Покажи им там всем в понедельник!» – вспомнил он напутствие Лены.

С какое-то время он сидел, с тоской глядя на экран. И вдруг плечи его распрямились.

– Хер с вами. Будет вам отчёт.

Ушаков решительно, кнопкой «delete» удалял то, что уже было сделано без всякой жалости. Затем засучил рукава и стал писать отчёт с нуля, время от времени сверяясь со столбцами данных. Это был совсем другой Ушаков. Тот, который занимался своим делом, он работал с тем же рвением, с каким недавно набивал старьем мешки. По-старому больше не будет. Будет по-новому.

В понедельник Ушаков пролетел со своим драным портфелем мимо Михалыча, даже не поздоровавшись. Ишь, обнаглел.