Эмили Локхарт - Мы были лжецами [litres]

– Гат в Каддлдауне с Миррен и Джонни, – говорю я.

– Я обещал ему одну книгу…

– Большей части твоих книг тут нет.

– Хватит рассказывать мне, о том, чего тут нет! – кричит дедушка, внезапно обретая силы.

– У вас все хорошо? – Это тетя Кэрри, стоящая в проходе в кабинет.

– Все в порядке, – говорит он.

Кэрри многозначительно на меня смотрит и берет дедулю за руку.

– Пошли. Обед уже готов.

– Вам удалось снова заснуть? – спрашиваю я тетю, направляясь на кухню. – Прошлой ночью Джонни не просыпался?

– Я не понимаю, о чем ты, – отвечает она.

Повара дедушки занимаются закупкой и приготовлением блюд, но меню планируют тетушки. Сегодня у нас на обед холодная жареная курица, салат с помидорами и базиликом, камамбер с багетом и клубничный лимонад.

Либерти показывает мне в журнале фотографии симпатичных парней. Снимки разных нарядов в другом журнале. Бонни читает книгу под названием «Коллективные видения: факты и мифы». Тафт и Уилл уговаривают меня пойти с ними – вести моторную лодку, пока они будут плыть позади на надувной камере.

Мамочка говорит, что мне нельзя управлять лодкой, когда я на таблетках.

Тетя Кэрри говорит, что это неважно, поскольку Уилл ни за что не поедет кататься.

Тетя Бесс соглашается, поэтому Тафт пусть даже не заикается об этом.

Либерти и Бонни спрашивают, нельзя ли им пойти покататься.

– Миррен ты всегда разрешала, – говорит Либерти. – Ты сама знаешь!

Уилл проливает лимонад, и багет намокает.

Как и колени дедушки.

Тафт хватает мокрый багет и бьет им Уилла.

Мама убирает этот бардак, пока Бесс мчится наверх, чтобы принести дедушке чистые брюки.

Кэрри упрекает мальчиков.

Когда трапеза окончена, Тафт и Уилл бегут в гостиную, чтобы не помогать мыть посуду. Они скачут как бешеные на новом кожаном диване дедушки. Я иду за ними.

Уилл низенький и невероятный, как Джонни. Волосы почти белые. Тафт высокий и очень худой, золотоволосый и веснушчатый, с длинными черными ресницами и брекетами на зубах.

– Итак, вы двое, – говорю я. – Как прошло прошлое лето?

– Ты знаешь, как получить пепельного дракона в «Гильдии драконов»? – спрашивает Уилл.

– Я знаю, как получить жженого, – вставляет Тафт.

– Можно использовать жженого дракона, чтобы получить пепельного, – говорит Уилл.

Тьфу. Что взять с десятилетних мальчишек.

– Ну давайте. Прошлое лето. Расскажите мне. Вы играли в теннис?

– Конечно, – кивает Уилл.

– А плавать ходили?

– Да, – говорит Тафт.

– А с Гатом и Джонни катались на лодках?

Оба перестают прыгать.

– Нет.

– Гат что-нибудь говорит обо мне?

– Я не должен говорить с тобой о том, как ты оказалась в воде и обо всем случившемся, – говорит Уилл. – Я обещал тете Пенни, что не буду.

– Почему?

– Из-за этого твоя мигрень ухудшится, мы должны не затрагивать эту тему.

Тафт кивает.

– Тетя Пенни пригрозила, что если из-за нас у тебя начнутся головные боли, то она подвесит нас за ногти на ногах и заберет планшеты. Мы должны изображать веселье и не вести себя как идиоты.

– Я же спрашиваю не о моем несчастном случае, – говорю я. – А о лете, когда я поехала в Европу.

– Кади? – Тафт касается моего плеча. – Бонни видела таблетки в твоей спальне.

Уилл пятится и садится на дальний подлокотник дивана.

– Бонни копалась в моих вещах?

– И Либерти.

– Господи.

– Ты говорила, что не подсела на наркотики, но у тебя таблетки в комоде, – начал заводиться Тафт.

– Скажи, чтобы они держались подальше от моей комнаты.

– Если ты наркоманка, – говорит Тафт, – ты должна кое-что знать.

– Что?

– Наркотики тебе не друзья. – Мальчик выглядит серьезным. – Наркотики тебе не друзья, ими должны быть люди.

– О господи. Ты можешь просто рассказать, что вы делали прошлым летом, малявка?

Отвечает Уилл:

– Мы с Тафтом играли в «Энгри бердс». Мы больше не хотим с тобой разговаривать.

– Ну и ладно, – говорю я. – Вы свободны.

Я выхожу на крыльцо и наблюдаю, как мальчишки бегут к Рэд Гейту.

Когда я спускаюсь вниз после ланча, все окна Каддлдауна открыты. Гат вставляет диск в древний CD-проигрыватель. Мои старые рисунки прикреплены магнитами к холодильнику: сверху папа, внизу бабушка с ретриверами. Одна картинка прибита к кухонному ящичку. Лестница и большая коробка с подарочной упаковкой стоят в центре гостиной.

Миррен двигает кресло по полу.

– Мне никогда не нравилось, как мама оформила комнаты в этом доме, – поясняет она.

Я помогаю Гату и Джонни передвигать мебель, пока Миррен не говорит, что ее все устраивает. Мы снимаем акварельные пейзажи Бесс и скатываем ее ковры. Роемся в комнатах малышни, надеясь найти что-нибудь веселое. В конце концов гостиная украшена копилками и лоскутными одеялами, кипами детских книжек и лампой в форме совы. Множество блестящих ленточек из подарочной упаковки свисают с потолка.

– А Бесс не разозлится из-за твоего дизайна? – спрашиваю я.

– Будь уверена, она и носа не сунет в Каддлдаун до конца лета. Мама столько лет пыталась выбраться отсюда.

– Что ты имеешь в виду?

– О, – легко говорит Миррен, – ну, знаешь. Нелюбимая дочь, все такое, какая ужасная здесь кухня, почему дедушка не сделает здесь ремонт? И так далее в том же духе.

– А она его просила?

Джонни как-то странно на меня смотрит.

– Ты не помнишь?

– У нее пробелы в памяти, Джонни! – кричит Миррен. – Она не помнит половины нашего лета-номер-пятнадцать.

– Нет? А я думал…

– Нет-нет, замолчи сейчас же! – рявкает Миррен. – Ты что, не помнишь, что я тебе говорила?

– Когда? – Парень выглядит озадаченным.

– Прошлым вечером, – говорит Миррен. – Я передала тебе слова тети Пенни.

– Успокойся, – ответил Джонни, кидая в сестру подушку.

– Это важно! Как ты можешь забывать такие вещи? – Казалось, Миррен вот-вот заплачет.

– Извини, ладно? Гат, ты же знаешь, что Каденс не помнит бóльшую часть лета-номер-пятнадцать?

– Знаю, – отвечает он.

– Видишь? – говорит сестра. – Вот Гат меня слушал!

Я покраснела и уставилась в пол. Какое-то время мы просто молчим.

– Многие теряют память при сильном ударе головой, – наконец говорю я. – Это мама вам рассказала?

Джонни нервно смеется.

– Я удивлена, – продолжаю я. – Она ненавидит об этом говорить.

– Она сказала, что ты должна восстанавливаться постепенно, и все вспомнишь в свое время. Все тетушки знают, – говорит Миррен. – Дедушка знает. Малышня. Прислуга. Каждый человек на острове знает, кроме Джонни, судя по всему.

– Я тоже знал, – спорит тот. – Просто не видел картину в целом.

– Не глупи, – просит его Миррен. – Сейчас не время.

– Все нормально, – киваю я Джонни. – Ты не глупый. Просто у тебя был неоптимальный момент. Уверена, теперь все будет оптимально.