Ингар Йонсруд - Калипсо

Фредрик набрал в ладонь снега и начал мять его. У него не было никаких причин не верить Андреасу. Никаких, кроме тлеющего неприятного ощущения.

Было и еще кое-что. Пока Кафа стояла, склонившись над ним в коридоре, ее шарф соскользнул. И он точно знал, что увидел. Сине-желтые синяки на ключицах и шее. Когда он спросил, она засмеялась. Сухим холодным смехом. Он даже не помнил, что она тогда ответила. Какой-то несчастный случай.

Фредрика знобило, но не из-за холода. Его трясло, потому что он боялся. Самого себя. Неужели он теряет хватку? Та ночь с таблетками. В ту ночь над ним кружились звезды снов и страха, реальности и тоски. Он лежал на улице. Свет от фонарей превратился в капли дождя, или пепел, или снежинки, они смешивались с его потом, растекались по коже и затекали в нос и рот, а он втягивал носом и слизывал все это с усов и уголков рта.

Неужели он больше не может отличать правду от лжи? Факты от фантазий? А что, если Кафа и Андреас говорили правду? И сомнения – всего лишь эхо его запутавшегося разума?

Фредрик со всей силы бросил комок. Снежок со шлепком попал по ветке, и весь снег осыпался на замерзшую реку.

Фредрик натянул бахилы на резиновом коврике, положенном у входа в квартиру. Кафа ждала в гостиной вместе с Коссом. Инспектор посмотрел на него и прикусил нижнюю губу.

– Икбаль рассказала, что это ты позвонил? И угрожал пойти к прессе, чтобы заставить людей из разведки встретиться с нами?

Зачем Кафа рассказала ему об этом? Фредрик сделал вдох через нос и приготовился к выволочке.

– Я не угрожал. Я именно так и собирался сделать, – проворчал он.

Косс только поднял ладони.

– Хорошая идея, – сказал он. – И начальник Неме тоже так думает.

Кафа самодовольно улыбнулась. И махнула рукой, подзывая Фредрика к дивану. На потертой диванной подушке лежал кусок белого полиэтилена, а на нем – фотография.

– Она была зажата между двумя книгами на полке, – сказала она.

Опять та девочка. Фредрик узнал желтизну и блеклые цвета на снимке. Но это был не портрет девочки, а общая фотография класса. Около двадцати мальчиков и девочек выстроились у доски, исписанной рядом чисел и кириллических букв. Над доской висела фотография. Михаил Горбачев. Лидер СССР с 1985 года и до распада страны шесть лет спустя. Одна из учениц жирно обведена черным фломастером. Это была она. Девочка с фотографии «Калипсо».

– На ней та же одежда… – медленно произнес Фредрик.

Кафа показала на расплывшуюся от времени печать в нижнем углу фотографии. Там было написано кириллицей: Заозерская школа 289. Фредрик непонимающе уставился на нее.

– Заозерская школа 289, – прочла она.

– Заозерская?

Кафа кончиком языка облизала верхнюю губу.

– Заозерск – город недалеко от Мурманска. Небольшой, примерно десять тысяч. До перестройки назывался просто Мурманск-150. Закрытый город.

– Закрытый город?

– Тот, в который имеет доступ только авторизированный персонал. Поскольку Заозерск – место проживания личного состава российского Северного флота. Ее родители, по крайней мере один из них, должны были быть военными.

Фредрик снял очки. Протирая их рубашкой, подумал о мужчине, лежавшем в соседней комнате с собственными мозгами во рту.

– Гусев был генералом… мог он… мог он быть ее отцом? Может быть, поэтому он хотел в Норвегию? Чтобы… – От антидепрессантов мысли спутались. Он с силой моргнул и начал заново. – Эти морские егеря, угодившие на чужую территорию. Может быть, они что-то сделали с ней?

Кафа в сомнении покачала головой.

– Зачем ему обводить на снимке собственного ребенка?

Да уж, зачем? Но зачем тогда кому-то убивать Леонида Гусева? Информация, имеющая важное значение для королевства, как сказала Юдит Йедде. Но что такого мог знать российский генерал в отставке, что могло быть настолько важным, что на кон была поставлена человеческая жизнь? Что, если Гусев приехал сюда не для того, чтобы передать секретную информацию, а с каким-то заданием? Заданием лично от себя? Или от кого-то еще?

Фредрик повернулся на звук шарканья бахил по ковру и увидел Андреаса. Тот был как обычно безукоризненно одет, но бледный, и Фредрик понял, что он уже заходил в комнату с покойником. Он посмотрел Андреасу в глаза. Было ли… было ли в них что-нибудь? Уклончивый взгляд, какие-то признаки раскаяния за то, что оставил коллег в беде?

Андреас дружески хлопнул Фредрика по спине.

– Все нормально?

Фредрик сглотнул.

– Это не первый визит Гусева в Норвегию, – сказал Андреас. – Он подавал на вид на жительство еще восемь лет назад. И тогда получил отказ. И о нем ничего не было слышно до прошлого лета. Когда он по новой запросил разрешение.

– Значит, он приехал летом?

Андреас покосился на Кафу, которая задумчиво покачала головой.

– Мы думаем, что раньше, – сказала она и отодвинула снимок в сторону. Под фотографией класса лежал конверт, без адреса, только с краткой надписью. «Итоговая зарплата, апрель – май. Джавад».

– Джавад?

– Да хрен его знает, – сказал Андреас. – Но очевидно одно, что Гусев работал на какого-то Джавада, и тот пишет по-норвежски. Там еще осталась пара сотенных купюр. Конверт лежал в словаре в спальне.

Опять пошел снег. Крупные, мягкие как шелк хлопья ложились на улицы и на людей, и когда Себастиан Косс завел свой «Мерседес СЛС АМГ», снежные кристаллы быстро растаяли на блестящем капоте.

Фредрик постучал по стеклу.

– Есть место? – буркнул он.

Косс непонимающе помотал головой и чуть приоткрыл окно.

– Бейер?

– Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.

Инспектор уставился на Фредрика с таким видом, будто он только что угостился едой из его тарелки. Через мгновение дверь «крыло чайки» у пассажирского сиденья поднялась.

– Бейер? – инспектор повторил вопрос, пока они разгонялись вниз по Маридалсвейен.

– Педер Расмуссен. Я хочу, чтобы мы установили за ним слежку. В связи с этим делом.

– Расмуссен? Из того дела, над которым работает Франке? Тот, что избивает жен?

– Колотит и убивает жен, и бьет детей.

Фредрик рассказал о фотографии, которую он увидел в подвале Морениуса.

– Андреас думает, что я ошибаюсь. Что я… вижу связи, которых нет. Но послушай… Первая жена Расмуссена была русской. Он убил ее восемь лет назад. В то же самое время Гусев запрашивает вид на жительство в Норвегии. Этой весной Расмуссена выпустили из тюрьмы, а пару месяцев спустя Гусев снова запрашивает вид на жительство. Теперь Гусев убит, а Расмуссен исчез. Я думаю, тут есть связь.

Ремень безопасности натянулся на груди, когда Косс затормозил на красный свет. Он усиленно забарабанил пальцами по звезде на руле.

– Какая связь? – спросил он. Не враждебно. Но и не дружелюбно.