Джули Кларк - Последний рейс

– Требуется много мужества, чтобы вот так начать все сначала, – замечает она.

Я молчу, просто потому, что не знаю, что ответить. Ни храброй, ни смелой я себя никогда не считала, и бегство мое скорее напоминало акт отчаяния, чем бесстрашный протест.

Келли протягивает руку и сжимает мою ладонь.

– Я рада, что мы встретились.

Оказалось, Келли ни капли не преувеличивала, когда говорила, что вечеринка будет грандиозной. Мы подъезжаем к внушительному павильону в центре Окленда и, когда заходим внутрь, видим красиво оформленный огромный зал, в котором стоит сорок столов, на восемь человек каждый. Помимо нас, наняты еще десять официанток. Келли представляет меня Тому, главному организатору; тот лишь мельком смотрит на меня и спешит на кухню. Я кричу ему вдогонку:

– Спасибо, что приняли меня на работу.

– Спасибо, что согласились помочь, – отвечает он, даже не оглянувшись. – Келли все покажет.

И вскоре я уже вместе со всеми расставляю букеты и раскладываю салфетки и приборы.

– Я ждала этого дня несколько месяцев, – признается вдруг Келли.

– Почему?

– Это банкет в честь бейсболистов из «Окленд Атлетикс», – шепчет она с горящими глазами и оглядывается по сторонам. – Через пару часов зал будет забит профессиональными спортсменами. Можно получить автограф или… номерок телефона, если повезет.

Она подмигивает мне и убегает дальше по делам. А я застываю от ужаса. Мне не раз приходилось организовывать подобные грандиозные мероприятия с известными гостями. И первой моей заботой всегда было пригласить побольше журналистов и фотографов.

Чтобы хоть немного успокоиться, напоминаю себе, что я здесь не гость, а безликая официантка, пустое место, одна из многих. И даже если кто-то обратит на меня внимание, все равно никогда не узнает. Кое-как сложив салфетки дрожащими руками, я начинаю сервировать столы.

К счастью, как я и думала, мои опасения не оправдались. Большинство фотографов толпятся у входа и снимают прибывающих гостей. В зале работают только двое, и, естественно, официантки их интересуют в последнюю очередь. Тревога отступает, и я спокойно разношу закуски и салфетки по залу. Некоторые гости улыбаются и благодарят, другие просто берут то, что им нужно, даже не глядя на меня и не прерывая беседы.

Работа оказывается нетрудной, хотя физически изматывающей. Через час я чувствую, как у меня начинают гудеть ноги.

– Отлично держишься, – хвалит Келли, пробегая мимо меня на кухню с грудой грязной посуды.

– Ничего сложного, – откликаюсь я, разминая плечи, чтобы снять усталость, – подкладывай еду да не высовывайся.

Когда я организовывала мероприятия в Нью-Йорке, обслуживание банкетов доверяла только Марсии, миниатюрной женщине с грацией Джекки Кеннеди и хваткой бульдога. Она никогда не подводила, ее официанты всегда работали безупречно (хотя до сегодняшнего вечера я и не подозревала, насколько это непросто). Интересно, как Марсия восприняла известие о моей смерти. А поминальный обед тоже будет проводить она?

Разнося закуску из морских гребешков, я случайно становлюсь свидетельницей ссоры (официантов, увы, не только игнорируют, но еще и не стесняются).

– Прекрати, Донни, – шипит высокая красивая женщина в облегающем синем платье, обращаясь к крепкому парню в дорогом костюме, по всей видимости, одному из игроков.

– А ты не указывай, что мне делать, – огрызается он, и при резком звуке его голоса я инстинктивно сжимаюсь, хотя и понимаю, что злобная реплика адресована не мне.

Я опускаю взгляд и ускоряю шаг. Страх, панический, неконтролируемый, поднимается внутри и накрывает меня, словно куполом. Мое тело до сих пор помнит, что́ обычно следует за подобными угрозами. Как бы я хотела иметь достаточно мужества, чтобы развернуться и помочь этой женщине. Пока я не могу совладать даже с собственной паникой. Интересно, знают ли его товарищи по команде, их жены и подруги о том, ка́к он с ней обращается? Не может быть, чтобы не знали. Но почему молчат? Почему делают вид, что ничего не происходит? Меня разрывает на части от бессильной злости; я злюсь на других за их равнодушное безразличие и на себя за трусливую безучастность.

Все, что я могу – лишь смотреть им вслед. Его рука у нее на талии – жест одновременно заботливый и властный.

Мероприятие набирает обороты. К микрофону, установленному в центре зала, под грохот аплодисментов выходит мужчина. Я беру свой поднос и встаю у стены, чтобы немного отдохнуть и послушать. Выступающий, спортивный комментатор с красивым, хорошо поставленным, звучным голосом, начинает рассказывать забавные случаи из своей карьеры. Однако мое внимание снова привлекает та пара, которая ругалась у столиков. Теперь они стоят прямо передо мной и опять ссорятся. Он твердит ей какие-то банальности и обещания, все впустую. Ее несговорчивость явно начинает выводить его из себя. Я напрягаюсь, предчувствуя вспышку. «Не зли его, не надо. Еще можно все уладить», – повторяю я беззвучно и стараюсь дышать глубже, чтобы хоть немного успокоиться. В конце концов, все пары ссорятся; и если меня бил муж, это вовсе не означает, что ее парень такой же. И все же мои ладони потеют, а тело напрягается, готовясь к удару.

Выступающий отпускает очередную шутку, и зал взрывается смехом, заглушая разгорающуюся ссору. Когда веселье стихает, в наступившей тишине их раздраженные голоса звучат уже гораздо отчетливее – настолько, что несколько человек оборачиваются.

Девушка начинает отстраняться. Донни хватает ее за руку и грубо притягивает к себе. Вокруг раздаются испуганные вздохи.

Я вижу в ее глазах ужас. Он вспыхивает на доли секунды, но этого достаточно, чтобы понять: он уже причинял ей боль.

Не раздумывая, я роняю поднос, двумя огромными прыжками приближаюсь к ним и делаю то, чего так никто и не решился сделать для меня, – встаю между ними, кладу руку ему на плечо и приказываю:

– Отпусти!

От неожиданности он ослабляет хватку, и девушка выдергивает руку.

– Ты чертов лжец! – кричит она, потирая запястье.

Люди начинают оборачиваться.

– Крессида, – мямлит он, – прости. Я не хотел.

– Не подходи ко мне. И не звони. С меня хватит!

Она проталкивается к выходу, и я наконец отступаю.

И в этот момент вижу, что на меня направлено три телефона. Стоп! Снято!

Беркли, Калифорния

Декабрь

За два месяца до крушения

Ева перемотала запись и нажала «пуск». Раздался тихий голос Декса:

– Отказался выполнять свою работу… Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое.

Все-таки он профессионал: вроде и на вопрос ответил, а по сути ничего не сказал. Поняв, что много из него вытянуть не получится, Ева начала вести журнал, в котором фиксировала, сколько таблеток сделала и когда их передала. Постоянно носить на встречи диктофон она боялась; тем более что, как она ни старалась, записи получались малоинформативными и, скорее всего, не заинтересовали бы агента Кастро. Ева ощущала себя так, точно ведет машину вслепую – ориентироваться приходилось, опираясь на инстинкты и чутье.