Кэтрин Маккензи - Я никогда не скажу

— В чем дело?

— Я не… — Он вздохнул и прижался к моему лбу своим. Потом извлек свою руку оттуда, где она была, и небрежно вытер пальцы о шорты. Я старалась не думать о том, что на нем останется мой запах, и что другие тоже могут его почуять. Если это произойдет, то… что? — Не думаю, что это хорошая идея.

— Ты что, не хочешь?

— Конечно, хочу, но… Короче, все дело в Марго.

Я так отшатнулась, что почти сделала мостик, но мне удалось выпрямиться.

— Марго?

— Она ведь твоя лучшая подруга.

— И что с того? — Это же она советовала мне как следует оттянуться сегодня , — почти сказала я вслух, но что-то меня удержало.

— Я сомневаюсь, что мы с ней сможем находить общий язык… если у нас с тобой что-то будет.

— Да ей все равно. Но даже если она узнает, что тогда? Она ведь не твоя девушка, а сестра.

Он обнял меня за талию, не давая мне упасть.

— Я… Я не самый лучший вариант для тебя, Аманда.

У меня прямо живот скрутило, но я изо всех сил пыталась справиться с этим.

— Ты для меня в самый раз.

Я подумала, что он, может быть, рассмеется от этой не совсем удачной шутки. Вместо этого он встал и осторожно помог мне подняться.

— Я ведь серьезно. Ты же просто не хочешь быть со мной.

— А что, если на самом деле я этого очень даже хочу?

— Плохая идея. Видишь ли, я… В общем, я козел, ясно?

— Да ладно тебе, Райан. Я же знаю тебя много лет. Ты просто замечательный.

— Просто тебе не все обо мне известно. Уж поверь.

Я присела на валун. Ночь отдавала озером и смешавшимися запахами наших тел. Губы у меня распухли, а тело по-прежнему горело желанием того, что Райан собирался со мной сделать. То, как мрачно он отказывался от меня, было похоже на дуновение холодного ночного ветра. И этот ветер настойчиво проникал во все мои самые укромные места, словно стараясь выстудить меня изнутри.

— Все из-за меня, так?

— Нет, Аманда. Вовсе нет.

— Ты же сам предложил это. Ты этого хотел.

— Знаю.

— А теперь ты не хочешь. Значит, все из-за меня.

Это было единственное объяснение, которое приходило мне в голову. Какое еще объяснение можно придумать, если парень говорит, что хочет тебя, а потом отталкивает, когда все уже почти началось…

— Даже не знаю, что сказать.

Я изо всех сил старалась не заплакать. Я была смущена. Унижена. И никак не могла поверить в происходящее. Хотя… почему же? Он ведь меня отверг. Это же был Райан , в конце концов.

Я потерла ладони друг об друга, пытаясь согреться. Заноза в пальце зацепилась за ткань моей толстовки.

— Ой.

— Ты в порядке?

Я протянула руку.

— Ты так и не посмотрел, что можно сделать с моей занозой.

— Прости.

Он посмотрел на мой палец, освещенный лунным светом. Прищурился, а затем ловко зацепил кончиками пальцев маленькую щепку и вытащил ее.

— Вот, пожалуйста.

— Спасибо.

— Я пойду.

— Ладно.

Он сунул руки в карманы и повернулся ко мне спиной. Я уставилась на череду фенечек, которые висели у него на руке. Вот они, все девушки, с которыми он был, вот они, знаки того, чем они занимались. За все эти годы мне довелось повидать немало «ответных» фенечек на руках у девчонок. Я никогда не интересовалась системой этих кодовых сигналов, хотя и заметила красный браслет на запястье Саймона Воклера после того, как он и Марго занимались сексом прошлым летом. А какой цвет мог бы подойти девушке, которая хотела, чтобы вы переспали с ней, но потом остановились из жалости? Наверное, зеленый, как тоска.

Я наблюдала, как он спускает на воду лодку и садится в нее. В корме уже немало натекло.

— А если она потонет? — спросила я.

— Все будет хорошо.

Я ждала хоть какого-нибудь вопроса, но он так ничего и не сказал.

— Ты только никому не рассказывай, ладно? — спросила я, пока он закреплял весла.

— Не буду.

Я пыталась заглянуть ему в глаза, но он был уже слишком далеко, хотя и почти не двигался. У меня задрожала нижняя губа. Я хотела, чтобы он как можно быстрее убрался подальше и не успел заметить, как я плачу. И одновременно хотела, чтобы он остался и избавил меня от этой боли.

Наконец он вставил весла в уключины и оттолкнулся от прибрежных камней. Днище лодки скребло по дну, пока она не вышла на глубокую воду. Сначала он греб как-то неуверенно, но потом все плавнее. Я увидела, как его силуэт сливается с ночью, и только потом из моих глаз хлынули слезы.

Я опустила голову на колени и обхватила руками ноги. Даже дышать было трудно — хлынувшие слезы перехватывали дыхание. Почему, почему, почему? Я снова и снова шептала это, но ответ так и не приходил.

Я уже буквально окоченела от холода. Силуэт Райана сначала превратился в темное пятнышко на поверхности озера, а потом и вовсе пропал. Для того чтобы превратиться в существо, покорное желаниям Райана, мне потребовался час. Кто знает, сколько мне понадобится времени, чтобы вновь стать самой собой, если это вообще было возможно.

Я уже собиралась встать, когда позади меня раздался какой-то щелчок. Только я собралась обернуться, как чья-то ладонь зажала мне рот.

— Не вздумай кричать.

После того, как она приняла душ, съела кое-что из завтрака, который приготовила Эми, и организовала из бутербродов шведский стол, Марго решила собраться с духом и поговорить с Райаном. Марк, оказывается, несмотря на все свои недостатки, знал ее лучше, чем кто-либо, так что, пожалуй, стоило последовать его совету. Прошлой ночью она проголосовала за то, чтобы Райан оставался среди наследников — на своей бумажке она написала «невиновен». Имела ли значение правда после стольких лет? Безусловно. В первую очередь она имела значение для Аманды. И для нее тоже.

Райан сидел за кухонным столом в доме их родителей. Он принял душ, побрился и надел более подходящую одежду — брюки-чинос и флисовую куртку. Это было гораздо более уместно, чем тот костюм, который был на нем накануне. Правда, он выглядел слегка потрепанным, но она была уверена, что и сама смотрится не особо лучше. В любом случае она чувствовала себя так, словно ее внутренности кто-то старательно протер наждаком.

— Ну и? — спросила она, садясь напротив него. Она не могла вспомнить, когда в последний раз сидела за этим столом. Когда они собирались весной на похороны, холодильник был битком набит продуктами, которые они так любили в детстве, но даже тогда все уже приходило в упадок — молоко почти скисло, сыр заплесневел, пучок салата безнадежно увял. Почему ее родители не выбросили старые запасы, когда отправлялись в свое последнее путешествие? У нее был миллион вопросов, но они уже никогда на них не ответят.