Кэтрин Маккензи - Я никогда не скажу

— Все нормально? — спросила Кейт.

— Порядок. Давай займемся этим.

— А что это?

Она посмотрела на коробку, которую Кейт поставила на пол. Газетные вырезки, фотографии, цветные пометки, солидные документы явно официального вида. С чего же тут начать?

— Папа любил искать во всем взаимосвязи. Может быть, если мы сумеем со всем этим разобраться, то поймем, что он обнаружил?

— Вроде как в сериале «Место преступления»?

— А у тебя что, есть идея получше?

— Нет.

— Значит, будем действовать по моему плану.

Лидди начала расчищать пространство на стене, сбрасывая на пол рисунки, сделанные пальцами, и замысловато сплетенные ловцы снов. Все это висело там со времен их детства, а теперь все это богатство оставило после себя выцветшие следы на обоях.

Может, здесь действительно водились призраки?

— Попробуй поискать, может, найдешь канцелярские кнопки? — попросила она Кейт. Та стояла перед книжной полкой. Когда они были детьми, то называли ее «Полка утраченных книг» — видимо, потому, что на ней хранились все книжки, забытые детьми перед отъездом из лагеря за все эти годы. А еще они в свое время любили говорить: «Ничто не ново. И каждый оставляет свои следы. Характер хозяина отражается в забытой им вещи».

Если бы Лидди решила написать мемуары по мотивам своего детства, то наверняка назвала бы их «То, что мне никогда не принадлежало».

Кейт наконец-то нашла разноцветную коробку с кнопками, и они начали как попало прикреплять к стене разнокалиберные газетные вырезки. Как и говорила Кейт, здесь была информация не только об Аманде — это было вполне очевидно. Тут было полным-полно сведений обо всех них. Пока Кейт рылась в коробке, Лидди успела потихоньку сунуть в карман пару вырезок, которые ее просто поразили. Но она решила, что пусть дальнейшую судьбу этих сведений определит время.

— Глянь-ка, — сказала Кейт и прикрепила к стене заметку, где говорилось об Оуэне.

— Вот он, Оуэн.

— Ты что, собираешься выйти замуж за рок-звезду?

— А кто его знает. Может, и выйду.

— Но какое отношение он имеет ко всему этому?

— Скорее всего, никакого. Он даже не появлялся в лагере до следующего после инцидента лета.

Лидди познакомилась с Оуэном, когда им было по тринадцать лет. В те времена она просто преследовала его, как шпионка, словно уже тогда понимала, что в нем скрыто что-то волнующее. Как если бы он был посланцем из будущего, думала она, хотя убила бы любого, кто осмелился бы произнести нечто подобное вслух, включая себя. Видимо, эта мысль и послужила причиной того, что последующие три лета она с ним не разговаривала, думая — а вдруг во время случайной беседы она слишком разоткровенничается о самой себе, или о Кейт, или, что еще хуже, о Марго или Мэри — этого она бы просто не вытерпела бы. Так что, сознательно отдалившись, она тешила себя надеждой о том, что он даже не подозревает об ее существовании.

Однажды летом он проработал садовником целую смену, а потом уехал. Что ж, так тому и быть, подумала тогда Лидди, наблюдая, как отъезжает автобус, и выбросила его из своей памяти.

В следующий раз они повстречались в национальном парке «Гранд-Тетон». Вообще тот день был каким-то странным. Сначала два незнакомца, собиравшие манатки, предложили ей остатки своей еды — сыр, чесночное масло, майонез. Потом явилась какая-то леди и завела с ней разговор. Затем какой-то жуткого вида парень, который управлял трейлером стоимостью по меньшей мере в 120 000 долларов, всучил ей флакон жидкости для зарядки зажигалок. Принимать все эти непонятные подарки ей было непривычно — она же, в конце концов, не в коммуне? Но она все равно брала то, что ей предлагали — похоже, так и нужно было поступать. А потом, когда она сидела у озера Джексон, глядя сквозь наполненный запахом тающего снега воздух на самый удивительный вид, который она когда-либо видела в своей жизни, она услышала, как кто-то зовет ее по имени.

— Лидди Макаллистер. Быть того не может.

Она даже прикрыла глаза, потому что была уверена — ей снится сон. Но это был Оуэн. Он почти не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз, только сильно вытянулся. Вот же какими длинными стали его руки и ноги. Но волосы, темно-рыжие, были все теми же — волосами того паренька, каким он был в свои четырнадцать лет. Он приближался к ней на скейте, но от этого эффект того, что все это ей просто снится, отнюдь не уменьшался.

Она встала, впервые в жизни пожелав, чтобы на ней оказалась не та одежда, которую скорее стоит носить мужикам.

— А вот и знаменитость, — сказала Лидди, причем сердце ее застучало. — Или как тебя называть?

Он ухмыльнулся и легко соскочил с доски. Она, подрагивая, остановилась на камнях. Когда она вспоминала этот момент, то могла поклясться, что прямо сразу свалилась в его объятия, хотя это, разумеется, было полной нелепостью. Это произошло не раньше, чем через шесть часов, во многом благодаря большому количеству красного вина, дыму костра и всем воспоминаниям, которые она, похоже, пробудила в нем.

Это случилось два года назад. Последние двадцать четыре часа их долгой разлуки казались просто бесконечными. Она, кстати, и сама не понимала, почему навешала Кейт на уши столько лапши, в том числе о том, что между ними нет ничего большего, чем «время от времени». Иногда ложь казалась ей более предпочтительной, нежели правда, даже когда эта ложь была видна насквозь.

— Так почему папа взял его в дело? — спросила Кейт, прервав ход ее мыслей. Лидди отступила, окидывая взглядом результаты их работы, пытаясь найти хоть какие-то взаимосвязи. До чего же много было этих вырезок, посвященных им всем, а также людям, с которыми они были связаны. Иногда это была просто распечатка твита или поста в фейсбуке. Были и другие документы, как, например, в случае с Оуэном: газетная статья о гастрольном туре его группы, том самом, на одном из концертов которого впервые присутствовала сама Лидди.

Она вздрогнула.

— Думаю, папа всерьез шпионил за нами.

Вместе с Кейт они снова посмотрели на стену. Лидди была уверена, что они пытаются добиться одного и того же — найти самый старый документ.

И она стала в уме листать назад книгу прожитых лет. Перед ее мысленным взором словно пролетали страницы календаря, как в каком-то давно виденном фильме, только теперь эти страницы двигались назад во времени. К началу ее жизни. К 1998 году.

Ее отец шпионил за ними.

За всеми.

И продолжалось это целых двадцать лет.

23 июля 1998 года, 00:30

— Погоди, погоди-ка, — вдруг сказал Райан. Прошло уже тридцать минут. Я снова оказалась у него на коленях, его руки потихоньку стаскивали с меня трусы, и я просто извивалась под его умелыми пальцами. Потом потянулась, чтобы расстегнуть его шорты, и тогда он остановил меня.