Кэтрин Маккензи - Я никогда не скажу

— Ты же не для этого сюда пришла. Забирай Корицу. Уведи ее отсюда.

— Пожалуйста, Мэри. Пожалуйста.

Какой же упрямой все-таки была Марго! Но ничего, она ее простимулирует. Она взяла клок сена. И поднесла к нему зажигалку.

— Убирайся отсюда, Марго.

— Нет, Мэри. Нет! Никуда я не уйду! Я тебя не оставлю!

Но правду ли она говорила? Мэри в этом сильно сомневалась, разве что эта мысль пришла в голову Марго на какую-то долю секунды. Ну что ж, пусть все будет, как будет. И выбор теперь пусть делает Марго.

— Пожалуйста, спаси Корицу, Марго. Она же ни в чем не виновата.

— Мэри!

Но Мэри уже не слушала Марго. Она снова повернула большим пальцем колесико зажигалки. Сено вспыхнуло за секунду, опалив ей пальцы. Горящую зажигалку она швырнула вниз, между ног. Казалось, что в какой-то момент Мэри могла бы сбить набухающее пламя своим мокрым свитером, придушить его в зародыше. Но ей этого не удалось. Оставалось только считать вслед за ударами грома: раз… два… и — три .

23 июля 1998 г., 4:00

Как же я была рада, когда Шон наконец повернулся ко мне спиной. Похоже, ему не очень-то хотелось уходить, да и я поначалу ловила себя на той же мысли. Однако когда я попросила его об этом, он встал и ушел. И теперь я в одиночестве сидела на той же скале, что и раньше, и смотрела, как он шлепает по воде, пытаясь набраться смелости, чтобы вернуться к вверенным ему детишкам и Марго. Как же мне рассказать ей о том, что произошло этой ночью? У меня самой это не укладывалось в голове. Тут лодка Шона остановилась. Может, и он находился в ступоре, подобно мне. И было уже поздно, так поздно. Через несколько часов дадут сигнал к подъему, а я была совершенно измотана. Я прикрыла глаза, может, даже задремала на минуту, и вдруг:

— Придется тебе принять все это. Так-то.

Сердце прямо подпрыгнуло у меня в груди, я вскочила и обернулась. Передо мной стояла Мэри, одной рукой державшая большой фонарь, а другой — весло.

— Мэри! Что ты тут делаешь?

— Я тебя видела.

Я чуть не упала в обморок.

— Ты…

— Я видела тебя с ним. Ты была омерзительна. А то, что вы тут вытворяли, просто отвратительно.

Я попыталась выпрямиться. Меня шатало от выпитого спиртного и жуткого недосыпа. Я никак не могла сосредоточиться.

— Не стоит тебе так поступать.

— Тебе тоже не стоило делать того, что ты сделала.

— Ты права. Я совершила ошибку.

— Ах, ошибку.

— Именно так.

— Ты еще скажи, что это была случайность.

Голос Мэри звучал до странности монотонно, и меня это просто бесило.

— Я же сказала. Не случайность, а ошибка.

— Ошибка, — как автомат, повторила она.

— Да, Мэри. Сможешь держать это в тайне?

— Зачем мне это?

— Потому, что я тебя прошу. Я думала, что мы друзья.

— Друзья. Ха!

Она шагнула ко мне. Я задрожала от страха.

— Я же никогда не делала тебе ничего плохого.

— Разве нет? И почему это меня не удивляет?

Мэри подошла ближе.

— Ты что делаешь? И зачем тебе весло?

— Для самообороны, — сказала Мэри и размахнулась.

Год спустя

Марго удалось спасти Корицу. Но до Мэри она добраться не могла, как только ни пыталась. Пламя разгоралось слишком быстро. Она потеряла большую часть своих волос и сильно обожгла руку, но сумела добраться до стойла Корицы и, хотя была объята ужасом, все же сумела вытащить ее. Они стояли у обочины, когда вдали, наконец, раздались сирены пожарных машин — но они прибыли слишком поздно.

Райан почувствовал запах дыма и спешно собрал из присутствующих временную пожарную команду. Однако что могли сделать пара садовых шлангов да баки для воды против огромной кучи сухого сена и не менее сухого деревянного сарая, в котором оно хранилось?

Ситуацию позже классифицировали как несчастный случай. Марго не стала это опровергать. По ее словам, Мэри заглянула в сарай, чтобы убедиться, что с ее лошадью все в порядке, и тут началась гроза. Марго в это время закрывала окно своей машины, которое легкомысленно оставила открытым, и поэтому смогла добежать до сарая только тогда, когда он весь уже был охвачен пламенем. Мэри пользовалась открытым огнем, это было однозначно — электричество наверняка отключилось, и она, скорее всего, попыталась воспользоваться одной из масляных ламп, развешанных по стенам.

Такова была история, доставшаяся общественности, но своей семье Марго рассказала все без утайки, после того, как она отправилась в Магог, чтобы забрать Шона. Все согласились, что за пределы семьи ничего подобного выйти не должно, и решили, что принадлежащая Мэри часть лагеря отойдет Шону. Как обычно, все устроил Свифт. И вот, год спустя и снова в День труда, были устроены еще одни поминки. Сарай отстроили заново еще прошлым летом. Лагерь надежно застраховали. Благодаря этому, а также продаже сорока девяти процентов акций бывшим гостям, он теперь прекрасно финансировался. Правда, этим летом вряд ли в нем могли произойти серьезные перемены, но все шло к тому. Планировалось в целом сохранить его первозданный вид, но также вдвое расширить теннисный корт. К тому же предполагалось построить несколько новых туристических домиков и расширить веранду для посетителей. То есть получалось, что лагерь смогут посещать еще пятьдесят детей сверх обычного, а это сулило очевидный профит.

Они единогласно проголосовали за то, чтобы Кейт приняла на себя бразды правления. Летом Марго обитала в «хижине учителя-француза», а старшие дочери Райана и Кэрри провели свой первый сезон в Макау. Младшую туда не взяли, ее реакция была вполне предсказуема. Как-то раз там появились Лидди и Оуэн, когда тот нашел время между гастролями. Они даже устроили особые посиделки у костра с песнями — Оуэн и Марго исполняли весь любимый репертуар лагеря прекрасным дуэтом.

Марго уволилась из школы, спустя год после того, как устала избегать Марка в коридорах. Она не была уверена в том, что хочет продолжать преподавать и подумывала о том, не помочь ли Кейт на первых порах справляться с лагерем. А может, попробовать всерьез заняться музыкой и воплотить в ней все свои недавно минувшие переживания. Если даже Оуэну это по плечу, неужели она не справится? Много времени она провела, разбирая оставшиеся от ее матери фотографии. Даже сделала из них небольшую галерею, которую и разместила в одном из лагерных домиков. И еще одну — для показа в местном выставочном зале.

Она навещала Аманду почти каждый день, моля простить ее и понять, почему ее семья так обошлась с ней. По-своему каждый из них нес ответственность за состояние, в котором Аманда сейчас находилась. Впрочем, решающий удар нанесла именно Мэри. И Марго по-прежнему приходила к ней, пыталась с ней говорить, хотя понимала, что это почти безнадежно.