Синтия Суонсон - Стеклянный лес

Теперь, когда все внимание Генри было поглощено бомбоубежищем, он совсем перестал готовить и убираться в доме. Его собственная комната содержалась в полном порядке, к тому же раз в неделю он убирался в ванной комнате, которую делил с Руби. Но в остальном лишь время от времени смахивал пыль с поверхностей да загружал в посудомоечную машину грязную посуду после ужина. Сложные блюда заменили мясной хлеб, сандвичи с тунцом или замороженные рыбные палочки. Правда, Силья почти не обратила на это внимания. Вращаясь в ресторанном бизнесе, она могла отведать изысканных блюд и на работе, к тому же несколько раз в неделю обязательно ужинала с Дэвидом. А вот грязный дом начинал нервировать. Она вновь высказала предложение нанять горничную, но Генри и слышать ничего не хотел.

– Только попробуй нанять горничную, я тут же вышвырну ее вон! Никаких посторонних в этом доме, и это мое последнее слово. – Он гневно взглянул на жену. – Хочешь чистоты – займись уборкой.

– Ладно, Генри. Ты упрямый как осел, и я вижу, что переубедить тебя мне не удастся.

Одну из суббот в середине мая Силья посвятила наведению порядка. Пол наконец уехал, на носу было лето, и дом нуждался в тщательной чистке, как желудочно-кишечный тракт в касторовом масле.

Проходя мимо комнаты Генри с тряпкой в руке, Силья задержалась и, немного поколебавшись, все же вошла внутрь. Уж убираться, так убираться.

Воздух в комнате Генри оказался довольно спертым, поэтому она распахнула окно, чтобы впустить свежий весенний ветерок, и, напевая себе под нос, принялась протирать пыль. На прикроватном столике она заметила стопку брошюр: «Как узнать коммуниста среди нас», «Насколько важно быть подготовленным», «Вы В САМОМ ДЕЛЕ знаете своих любимых?»

«Господи, неужели он это всерьез?» – подумала Силья, открыла одну из брошюр и начала читать:

«Дело не в том, как они выглядят, а в том, как себя ведут! КОММУНИСТОМ может быть кто угодно. Автомеханик. Продавец в магазине. Женщина, сидящая рядом с вами в поезде.

Как его узнать?

Посмотрите, что он читает, но не позволяйте ему заметить слежку. КОММУНИСТЫ очень ХИТРЫ.

Слушайте, что он говорит. Отпускает ЗЛОБНЫЕ замечания в адрес ВАШЕГО правительства? КОММУНИСТ.

Его ПРИВЛЕКАЮТ мужчины? КОММУНИСТ.

Она рассчитывает получить РАЗВОД? КОММУНИСТ».

Силья направилась на кухню и, протянув Генри брошюры, спросила:

– Откуда это?

– Существуют определенные группы. И одна из таких есть в Стоункилле, – спокойно ответил он.

– Группы? Что за группы?

– Мне полезно общаться со своими единомышленниками.

– С единомышленниками? – Силья покачала головой. – О чем ты говоришь, Генри?

Он пожал плечами.

– Я и не ждал, что ты поймешь. Именно от тебя я не ждал понимания.

– Что все это означает? – Силья скрестила руки на груди. – Ты хочешь сказать, что считаешь меня коммунисткой?

Генри ответил не сразу:

– Я не знаю тебя, Силья. И мне кажется, никогда не знал. – С этими словами он отвернулся и принялся нарезать спаржу большим ножом.

– Мы женаты семнадцать лет, Генри, – произнесла Силья. – Как ты можешь такое говорить?

– Я не знаю, чем ты занимаешься целыми днями, не знаю, с кем ты общаешься.

– О господи! – взорвалась Силья. – Да я целыми днями работаю! Чтобы у нас был этот красивый дом, чтобы ты мог целыми днями сидеть и размышлять о жизни или заниматься строительством убежища и планировать, что делать в день Страшного суда. Вот чем я занимаюсь.

Силья опустила взгляд. Да, она действительно много работала, но почти все свободное время проводила с Дэвидом. Именно встречи с ним она так ждала, ведь на завтра они запланировали прогулку по городку Паунд-Ридж, однако Генри было вовсе не обязательно знать об этом.

– Твоя работа и является основной проблемой, – пожаловался муж. – Тебя целыми днями нет. Другие жены так себя не ведут.

– И кто же в этом виноват? – Голос Сильи задрожал, и она разозлилась на себя за это, ведь в такой ситуации они оказались из-за Генри, а вовсе не из-за нее. – Кто виноват в том, что твоя жена содержит семью? Кто виноват в том, что мы не такие, как все?

– Я никогда не просил тебя взваливать эту ношу на себя, – возразил Генри. – Ты сама этого захотела. В противном случае я поступил бы в колледж и содержал семью, как и полагается мужчине.

Силья недоумевала. О чем он говорит? Генри не проявлял ни малейшего желания поступить в колледж по возвращении с войны. Единственное, чем он занимался, так это дурацкие заочные курсы детективов, да и те не закончил.

– Ну так давай, вперед! Руби уже шестнадцать, и ей больше не нужно, чтобы ты приглядывал за ней целый день. Получи образование, Генри. Реши, чем ты хочешь заниматься. Ты еще достаточно молод, у тебя впереди долгая жизнь.

– Нет. – Генри развернулся к жене, подняв над головой нож и крепко сжимая его рукоятку. – Нет, Силья, для колледжа слишком поздно. К тому же… – Его взгляд задержался на брошюрах. – Я нашел себе работу и теперь знаю, почему все случилось так, как случилось. Это мое предназначение.

– Что ты хочешь сказать? В чем твое предназначение?

Генри взмахнул ножом – его лезвие устрашающе блеснуло в лучах солнца – и направил его на жену, остановившись лишь в дюйме от груди.

– Господи, Генри, убери от меня эту штуку. – Она сделала шаг назад и повторила вопрос: – Так что ты хочешь сказать?

Однако Генри и не думал останавливаться. Он обошел стойку и двинулся на жену, сжимая нож так сильно, что побелели костяшки пальцев.

– Перестань, – произнесла Силья. – Остановись и ответь на вопрос. Пожалуйста.

Может, он остановился потому, что она произнесла слово «пожалуйста»? Силья не знала наверняка. Как бы то ни было, Генри положил нож на стойку и посмотрел жене прямо в глаза.

– Я не просто читаю эти брошюры, Силья, я их пишу.

Направляясь по Тридцать пятому шоссе на встречу с Дэвидом и вспоминая события вчерашнего дня, Силья испытывала скорее тревогу, чем гнев. Хорошо, что Руби не видела, как Генри размахивал ножом. К тому же Силью беспокоили эти брошюры. Оставалось только догадываться, что подумал бы Генри о Дэвиде, если бы вдруг узнал, с каким мужчиной встречается его жена.

Не то чтобы Дэвиду было что скрывать. Вовсе нет. Да, он сочувствовал положению рабочих, как и любой обладающий добрым сердцем человек, но при этом не состоял ни в одной коммунистической организации. Да, он был весьма откровенен в своих убеждениях, но при этом не вел никакую подрывную деятельность. Однако Генри наверняка счел бы иначе и пришел в ярость, и не столько из-за того, что жена завела любовника: его взбесила бы личность этого самого любовника.

Но они с Дэвидом вели себя очень осторожно, так что Силье не о чем было беспокоиться: Генри никогда ничего не узнает.