Сергей Чечнёв - Капкан для германского короля

«Здесь пятьдесят тысяч. Я готов дать их тебе за простое согласие попробовать мне помочь. Заметь, попробовать. Они твои даже если у тебя ничего не выйдет. И никаких претензий к тебе в случае неудачи. Ни претензий, ни вопросов. – Афонин медленно протянул пачку Мите. – А в случае удачи… Еще пять раз по столько в качестве благодарности. И несметно больше, когда твои формулы сработают!»

Митю охватил ужас. Единственное, чего он сейчас хотел, это чтобы Афонин исчез и никогда больше не появлялся, чтобы сегодняшний вечер забылся как страшный сон.

«Я не могу, – сказал он, быстро-быстро качая головой, – Не могу. Нет.»

«Чудак, – выдохнул Афонин протяжно, убирая пачку с долларами назад в карман. – Отец твой не такой был, – он задумчиво посмотрел на Митю. – Ну да ладно,» – сказал он вдруг, резко прерываясь. Он достал из другого кармана авторучку и маленький блокнотик, открыл его, быстро что-то записал, вырвал листок, щелкнул авторучкой, убрал ее и блокнот в карман, а вырванный листок поднял вверх. «Это мой телефон, – он протянул листок Мите, но Митя не двинулся с места, тогда Афонин положил листок на столик рядом с ксероксом. – Я думаю, очень скоро ты мне позвонишь. А я буду ждать.» Афонин натяжно улыбнулся.

Митя вдруг почувствовал себя тягостно в обществе своего гостя. Он чувствовал, что эту встречу нужно заканчивать, и как можно скорее. Словно на него пытались накинуть сеть, а он отчаянно бил хвостом, силясь в нее не попасть.

«Ну вот и хорошо! Позвоню. А теперь уходи, а? Уходи же, уходи!» – мысленно повторял как заклинание Митя, переводя взгляд с улыбающегося Афонина на «дипломат» и обратно. В его душе смешалось все – и волнение, и нетерпение, и тревога, и подозрительность, и отголоски страха, и предвкушение чего-то грандиозного, – голова гудела, и прежде чем принять для себя хоть какое-нибудь решение, ему необходимо было остаться одному. «Если он сейчас не уйдет, я сам выставлю его,» – расхрабрился про себя Митя, не заботясь ни капли об осуществимости этого замысла, и был уже готов открыть рот, как вдруг его собеседник, медленно вздохнув и резко выдохнув, хлопнул обеими руками по «дипломату», стоявшему ребром у него на коленях. «Мне пора,» – по-прежнему улыбаясь произнес Афонин.

Опираясь одной рукой на колено, а другой балансируя «дипломат», он, кряхтя, поднялся с табурета. «Старость, – распевно произнес он. – Старость, Дмитрий. А стареть нельзя. Нельзя стареть…» Он хотел, было, сказать что-то еще, но осекся, встретившись с Митиным заклинающим взглядом. «Ну, – кивнул он Мите, словно вняв его заклинаниям. – До встречи.» Он постоял еще несколько секунд как-бы разглядывая Митю, затем повернулся и пошел к двери. «Я буду ждать,» – бросил он через плечо. В следующее мгновение дверь за ним захлопнулась.

Митя попытался прислушаться к звукам шагов в коридоре, но не услышал ничего, кроме своего гулко бьющегося сердца. Он отвалился на спинку кресла и уставился в угол потолка. Он сидел неподвижно и смотрел в пустоту, переводя взгляд с потолка на стены и со стен на потолок. Нет, сейчас он ничего не будет предпринимать. Сейчас он, как за спасительную соломинку, ухватится за великий девиз «жаворонков»: «утро вечера мудренее.» «Интересно, – подумал вдруг Митя, – а что бы сделал отец моем месте? Наверное, согласился бы. Так он и согласился, – перебил Митя сам себя. – А дядя Слава? – Митя мысленно улыбнулся, – Глупый вопрос. Чего можно ожидать от „мистера Нет“? – Митя хмыкнул, – вот к кому ему точно надо было идти, так это к Кешке с Леной, эти бы без звука согласились, хотя, вряд ли они…»

В эту секунду Митя услышал в коридоре резкие, гулкие хлопки. Сначала один, потом два подряд. Выстерлы… Митя почему-то немедленно подумал про выстрелы. Сразу после хлопков за стеной что-то брякнулось на пол, словно тяжелый мешок. Потом послышались голоса, вернее, один голос, который что-то жалобно кричал, но Митя не мог разобрать слова. Сердце Мити упало, а ноги сделались ватными. Тем не менее, он ринулся с места и, совладав с дрожью, рванул на себя дверь в коридор.

Его глазам предстало жуткое зрелище. Слева от двери, привалившись спиной к стене, на полу сидел Афонин. В одной руке у него был пистолет, другой рукой он зажимал бурое пятно на футболке, которое медленно расползалось. Он тяжело дышал и то и дело постанывал. Слева от него лежал «дипломат», видимо, он выронил его при падении. Перед ним на корточках сидел молодой человек, одетый в строгий черный костюм и галстук, в одной руке у которого тоже был пистолет, а другую руку он периодически пытался протянуть вперед, к зажатому рукой Афонина бурому пятну, словно пытаясь помочь ему остановить кровь, но, не донеся ее до цели, каждый раз резко отдергивал, будто боясь сделать Афонину больно. В глазах его стояли слезы, на лице изобразился ужас. Он плаксиво взвизгивал: «Борис Викторович! Борис Викторович!» А в перерыве между взвизгиваниями орал в крохотный микрофон, закрепленный у него за ухом: «Зовите врача, суки! Врача зовите! Ведяев, гад, шефа подстрелил!»

Шагах в трех от Афонина и, как решил Митя, его охранника на полу было распластано тело еще одного человека, одетого все в тот же черный костюм, белую рубашку и галстук, ноги и руки его были раскинуты, из правой руки вывалился пистолет. На белой рубашке алело пятно крови. Струйка крови стекала изо рта на пол, образуя на нем маленькую лужицу.

Митя почувствовал, что ему нечем дышать. Его повело в сторону. Он ухватился за дверной косяк и несколько раз глубоко и часто вдохнул.

«Дмитрий,» – услышал он слабый голос. Он посмотрел вниз. Афонин глядел на него затуманенными глазами. «Помоги…» Митя сделал было движение, собираясь наклониться вперед, но Афонин вдруг обратился к охраннику, хотя и продолжал смотреть на Митю: «Петруха!» Митя остановился. «Тут я, Борис Викторович!» – все так же плаксиво с готовностью отозвался охранник.

«Не скули как баба! – металлическим голосом приказал Афонин. Охранник тут же суетливо утер глаза рукавом пиджака. – Ну-ка, возьми у Ведяева пушку!» «Да,» – закивал охранник, быстро поднялся на ноги, подошел к напарнику и левой рукой приподнял его пистолет из полураскрытой ладони, которая его сжимала и отпустила в момент падения. Охранник встал во весь рост и показывал Афонину в одной руке свой пистолет, в другой – Ведяева.

«Мне давай,» – прохрипел Афонин. Охранник поспешно выполнил приказ и наклонился к Афонину, протягивая ему пистолет напарника. Афонин выпустил из руки свой собственный пистолет и, морщась от боли, приподнял руку, забирая пистолет, который протягивал ему охранник.

«Три шага назад!» – так же хрипло скомандовал он.

Охранник послушно отступил.

Афонин медленно, стискивая зубы и чуть подвывая, поднял руку с пистолетом и направил ее на охранника. Мите показалось, что он… целится. В следующую минуту прогремел выстрел и охранник рухнул замертво.