Сергей Чечнёв - Капкан для германского короля

Митя в ужасе дернулся. «Дмитрий!» – услышал он голос Афонина. «Помоги…» Митя машинально наклонился к нему.

«Возьми у меня пистолет, – стиснув зубы полушепотом проговорил Афонин. – Ну же…» Митя застыл от ужаса. Он смотрел на Афонина. Тот поднял глаза. Это был тяжелый, каменный взгляд, Митя почувствовал, что теряет волю. Он протянул вперед руку. «Платок возьми в кармане,» – перебил Афонин. Митя дрожащими пальцами, боясь причинить раненому боль, как мог осторожно нащупал во внутреннем кармане пиджака платок. «Оботри отпечатки.» Митя переложил пистолет в левую руку и правой неумелыми, скованными движениями вытер поверхность оружия. Он переложил пистолет в правую руку и держал его через платок. «Теперь вложи его в руку Ведяева,» – скомандовал Афонин. Митя мешкал. «Ну!..» – зловеще проскрипел зубами Афонин. Митя попятился, пока не наткнулся ногой на труп второго охранника. Он обернулся. Два трупа лежали друг напротив друга, шагах в трех. Митю охватил ужас! Это была перестрелка в упор! Кто мог решиться на такое? Ради чего? «Дурак, – услышал он голос Афонина, сквозь одышку выдавливавшего из себя каждое слово. – сейчас здесь менты будут. Делай что говорят!» Он обессиленно выдохнул. Митя поспешно нагнулся, вложил пистолет в руку второго охранника и отбросил в сторону платок.

«Хорошо, – проскрипел зубами Афонин. – Теперь иди ко мне.»

Митя нетвердым шагом вернулся назад. «Не дрейфь, Дмитро, – Афонин сделал попытку улыбнуться. – Прорвемся.»

Митя обводил привалившегося к стене Афонина взглядом и ничего не мог из себя выдавить. Он чувствовал, как бьется сердце и подкатывает дурнота.

«Возьми „дипломат“, – Афонин откинул голову к стене и тяжело дышал, видно было, с каким трудом ему дается речь. – Не тормози, – простонал Афонин, когда Митя снова замешкался, – Делай, что велю. Быстрее. Времени нет.»

Митя вздрогнул и поспешно огляделся. «Дипломат» лежал на полу прямо под его ногами. Он тут же подобрал его. «Пять восемь два,» прохрипел Афонин. Митя поднес «дипломат» поближе. Кодовый замок. Митя с усилием поставил на нужные места туго вращающиеся колесики и, балансируя кейс на согнутом колене, щелкнул замки справа и слева. Крышка отскочила вверх.

Внутри лежала пожелтевшая от времени картонная папка, в каких обычно хранят канцелярские дела – с глухими боковыми отворотами, складывающимися вовнутрь. Папка была толстая, но плотно завязанная продетыми сквозь вырезы в титульной обложке и продольном закрывающемся отвороте зелеными тесемками. И тесемки эти, и края картона обтрепались от времени, но были еще вполне добротными. Титульная обложка была украшена старомодной рамкой и жирной типографской надписью «Дело N____» Ниже Митя успел разглядеть написанное жирным синим карандашом непривычным печатным почерком «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО…»

«Бери папку, – Митя дернулся на голос Афонина, – неси в кабинет, спрячь среди бумаг.» Митя на мгновение перевел взгляд на говорившего. «Менты обыск будут делать. Так отбрехаться легче. Скажешь… м-ммм…» – Афонин взвыл от боли. Митя ринулся, было, к нему, но понял, что ничем не поможет. Он посмотрел на папку, лежавшую в кейсе. Надо было действовать.

Митя выхватил папку из «дипломата», отставил его на пол, а сам, быстро глянув на Афонина, бросился в к двери. Медлить было нельзя. Распахнув дверь, Митя огляделся. Стол Людочки, тумба под ксерокс, столик с кофеваркой, шкаф для бумаг. Шкаф! Верхняя часть шкафа представляла из себя углубление с двумя полками для книг и стеклянными дверцами, в нижней, закрытой на обычные деревянные дверцы, хранили техническую утварь и всевозможные давно позабытые вещи, разобраться с которыми никак не доходили руки. На полках в верхней части за стеклом стояли альбомы по искусству, каталоги выставок. Вот! Митино сердце подпрыгнуло от радости. Несколько дней назад он поставил сюда материалы по Дюреру – в его собственном кабинете было уже некуда ничего класть; сколько раз он клялся навести порядок и выкинуть макулатуру! – это были брошюры с рефератами, подшивки газетных вырезок, ксерокопии библиотечных книг, гроссбухи с его записями, в общем, именно то, на фоне чего афонинская папка может стать неприметной. Митя шагнул к шкафу, распахнул стеклянную дверцу и уверенным движением вставил папку в ряд прочих бумаг. Закрыв стеклянную дверцу он, не оглядываясь, направился к двери и быстро вышел в коридор.

Афонин поднял глаза. «Ну?» Митя кивнул. Афонин облегченно выдохнул. «Подай «дипломат», – позвал он. Митя подобрал кейс и протянул его Афонину. «Открой». Митя прислонил кейс к себе, и потянул за крышку, поскольку кейс был не защелкнут. Митя остался стоять с полураскрытым «дипломатом». В это время Афонин попытался поднять правую руку, но скорчился от боли и опустил ее. «Достань у меня из карманов деньги. Все, что найдешь.»

Митя снова отложил кейс, нагнулся к Афонину и осторожно, боясь сделать лишнее движение, просунул руку во внутренний карман блейзера, куда Афонин убирал пачку долларов. Нащупав пачку, он извлек ее из кармана. «Кидай в кейс,» отрывисто приказал Афонин. Митя повернулся, раскрыл крышку «дипломата», которая теперь стояла под углом девяносто градусов, и бросил на пустое дно афонинские деньги. Пачка с тупым звуком ударилась о кейс и отскочила чуть в бок. Митя посмотрел на Афонина и собирался проверить другой карман, но Афонин повел головой. «Там лопатник. Оставь. В боковых еще.» Митя, все также осторожно, но уже увереннее, обыскал боковые карманы. В одном он нашел пачку долларов, в другом пачку купюр по пять тысяч рублей. И одну, и другую он бросил в «дипломат». «Да, – прохрипел Афонин. – захлопывай.»

Митя потянулся к защелкам, но в это время в дальнем конце уходящего углом влево коридора, метрах в двадцати пяти от них, загремели и открылись дверцы лифта. Из него, осторожно ступая, сжимая в левой руке рацию, а в правой пистолет, вышел человек в желто-черном форменном кителе и брюках охранявшего здание ЧОПа. Дверцы лифта захлопнулись с таким же грохотом и в коридоре стало совсем тихо. Издалека Митя не мог узнать, кто это был. Охранник шел крадучись, медленными шагами. Пройдя путь до половины он замер, медленно опустил руки и раскрыл рот: «Ёбт…» Теперь Митя разглядел, это был охранник Коля – тупой и неприятный тип. Коля постоял секунды три, скосившись глазами на убитых охранников, потом на Афонина и Митю, поднес к уху рацию и нажал на кнопку. Раздался свист и щелчки. «Егоров, слышишь меня? Егоров, мать твою! Скорую вызывай. И ментов. У меня два трупа, один тяжело раненный. Доложи начальству. Дуй ко мне.» «Твою-то мать! – донесся из рации искаженный, неестественный голос. – Понял. Прием.»

Коля выключил рацию и осторожно, переваливаясь с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам одними глазами, подошел к Афонину. Настороженно, словно не узнавая, посмотрел на Митю, потом на Афонина: «Чё тут у вас…» «Охранники мои, – выдавил из себя Афонин, перебивая Колю. Митя видел, каких титанических усилий стоило Афонину произносить что-либо, а уж тем более говорить длинными предложениями, но Афонин все равно говорил, тяжело и часто дыша и морщась от боли, – обнести меня хотели, бабло не поделили, перестреляли друг друга, ну и меня, суки!» Коля посмотрел на Митю. Афонин перехватил его взгляд. «Паренек не при делах. Я к ним картину покупать приходил. Он на звук выбежал, ничего не видел.» Афонин сделал несколько коротких, частых вдохов и выдохов. «Там, вроде, еще один. На лестнице. Поди, глянь!» Коля машинально посмотрел вниз по коридору в сторону двери, ведущей на лестницу, затем выпрямился, сунул рацию в нагрудный карман, вскинул правую руку с пистолетом, правда не до конца, а чуть согнув ее в локте, левой подхватил правую за запястье и, повернувшись боком, широкими шагами пошел вперед. Через несколько мгновений, открыв ногой дверь на лестницу, он скрылся из вида.